Читать онлайн «Мода — политика — гигиена: формы взаимодействия (на материале советских женских журналов и журналов мод 1920–1930-х годов)». Страница 6

Примечания

В терминологии Р. Барта, меня будет больше интересовать не «реальная Мода», а «Мода-описание». См.: [Барт 2003:32–33].

См. рассуждение Р. Барта о задачах социологии и семиологии Моды: [Барт 2003:43].

Близкий мне подход к проблематике «телесности» через идею «культурности» содержится в диссертации О. Гуровой «Советское нижнее белье как система вещей: социокультурный анализ», рукопись которой была передана мне автором. Работа интересна как своим теоретическим построением, так и анализом уникального материала.

Здесь и далее в цитатах курсив мой.

Об историческом контексте культурности см.: [Волков 1996:197–200].

Примером могут служить героини из к/ф В. Пабста «Ящик Пандоры» и Я. Протазанова «Аэлита». Проблема влияния немого кино на моду 1920-х годов интересно решается в книге Ал. Васильева «Красота в изгнании» и в созданном им цикле телепередач «Дуновение века» (телеканал «Культура», 2002; повтор — 2003).

Опыт работы с журналами показывает, что «мода» репрезентируется в них почти исключительно как «женская мода»: дети (и девочки и мальчики) изображаются по «женскому образцу», только ниже ростом. Мужская мода носит и вовсе периферийный характер — одна страничка на два-три номера «вневременных» и безликих «английских» костюмов.

О связи чистоты одежды и классовой дифференциации см.: [Жирицкая 2003: 167–269].

Для сравнения, модные журналы: «Журнал для женщин» — 12 номеров, 12 тыс. экземпляров; «Домашняя портниха» — 12 номеров, 14 тыс. экземпляров; «Моды сезона» — 12 номеров, 25 тыс. экземпляров.

См.: [Коммунистка 1930 № 2:12]. Подробнее об этом см. мою статью: [Дашкова 2001:184–192].

В женских журналах присутствуют по преимуществу изображения женщин — фотографии и рисунки.

Вообще «телесное» представлено в этом журнале исключительно как проблема детей: в основном это варианты решения вопроса о яслях.

См.: [Делегатка 1929 № 8,12,13,14,28, 29].

Об этих процессах см.: [Фицпатрик 2001: 110–140 (гл. 4)].

«Непрямую» политику можно уловить на визуальном уровне: так, изображения моделей даются на фоне зданий «сталинского ампира» (наблюдение К. Богданова), а лисьи шкурки на плечах у моделей, очень популярные в эти годы и часто изображаемые в модных журналах, постепенно «редуцируются» до полного неузнавания.

То, что Р. Барт называет «одежда-образ» и «одежда-описание». См.: [Барт 2003: 36–37].

Примером такого типа женской телесности могут служить героини Л. Орловой из фильмов Г. Александрова: интеллигентная ткачиха-стахановка из финала к/ф «Светлый путь» и профессор Никитина из к/ф «Весна».

Речь идет об общественно-политических изданиях, а не о журналах мод.

Анализ культурно-просветительского дискурса об абортах см.: [Мерненко 1999: 151–165].

Рукопись диссертации Гуровой «Советское нижнее белье как система вещей: социокультурный анализ» (гл. 2).

Кроме нашего специального интереса, они важны еще и как достаточно репрезентативные журналы: «Женский журнал» — до 12 номеров в год, тираж — до 50 тыс. экземпляров; «Искусство одеваться» — 12 номеров, до 100 тыс. экземпляров.

Подробнее историю вопроса см.: [Плаггенборг 2000:75–124 (гл. 2: «Тело»)].

Источники по прозодежде см.: [Искусство одеваться 1928 № 9:13; 1928 № и: 15; 1928 № 12:13] и др.

Источниками по «народным мотивам» в костюме могут служить, например: [Женский журнал 1926 № 1:16; 1926 № 2: 18]; [Искусство одеваться 1928 № 1:9; 1928 № 2:1,7, 8(a); № 4: 8(6); № 5: 8(6)] и др.

Подробнее об этих тенденциях см.: [Стриженова 1972: 22; 84; 97], [Кирсанова 2002: 215–218].

См.: [Искусство одеваться 1928 № 1:11].

О фасонах и идеологии советского белья см. диссертацию Гуровой.

Хотя встречаются периодические сетования на тотальную стрижку волос и осуждение коротких юбок. См., например, обзор «альтернативных» мнений в статье «Мода и… масоны» [Искусство одеваться 1928 № 4].

Как и болезни — в этот период их трактовали не как внутренние нарушения в организме, а как следствие социальных условий.

Обсуждение оппозиции «Восток/мы» не представляет особого дискурсивного интереса, поскольку в этой паре «мы» трактовалось в необсуждаемой «сильной позиции»: у «нас» прогресс и здоровый образ жизни, у «них» — шариат и паранджа. См., например: [Женский журнал 1926 № 6:3].

Об идеологии физической культуры в СССР 1920-х годов см: [Плаггенборг 2000:75–124 (гл. 2: «Тело»)].