Николай Вахтин - Русские старожилы Сибири: Социальные и символические аспекты самосознания

Читать онлайн «Русские старожилы Сибири: Социальные и символические аспекты самосознания». Страница 67

Автор Николай Вахтин

Интересно привести еще один пример того, как местное население района Колымы успешно манипулирует национальными ярлыками для достижения своих целей. В 1928 году Г. Попов напечатал в журнале «Северная Азия» маленькую заметку, в которой описывает, как на съезд малочисленных народностей Севера в Якутск в марте 1927 года приехали два делегата: чукча Константин Петрович Слепцов и омок Егор Петрович Катаев, оба с северо-востока Якутии. Омок представился омоком, рассказал (по-якутски) про жизнь племени омоков, чукча (тоже по-якутски) подтвердил, что все так и есть. Попов пишет: «Чем объяснить то обстоятельство, что сами „омоки“ считают себя отдельной народностью, а русские колымчане отождествляют их с ламутами, тунгусами и юкагирами? Тут, конечно, решающее значение должно иметь изучение омокского языка, на основании чего можно сделать тот или иной вывод» (Попов 1928: 74). И примечание от редакции ко всей статье: «Для этнографа, изучающего Северную Азию, племя омоков исчезло, или если оно сохранилось, то под омоками понимают часть юкагиров, ламутов или тунгусов». Ситуация для номиналистского направления в этнографии типичная: вот стоит живой омок, говорит: «Я – омок, делегат от племени омоков», а этнографы крестятся: чур меня, вы давно вымерли! Единственная проблема, которую ученые здесь видят, это к какой категории его отнести, поскольку омоков нет. Вопрос, почему он говорит, что он омок, перед ними вообще не встает. А между тем здесь напрашивается решение, подсказанное фамилией его спутника-«чукчи» – Слепцов. Слепцов – известная колымская эвенская (ламутская) фамилия, и очень сомнительно, чтобы избранный делегатом чукча носил ее, имел русское имя и отчество и при этом свободно говорил по-якутски. Этот Слепцов очень похож на одного из колымских жителей с отчетливым самосознанием «колымчанина» и с неясной (и несущественной) национальностью. Судя по описанию быта омоков, которое дает автор со слов «чукчи Слепцова», племя представляет собой Yukagirized Tungus, описанных Иохельсоном: они держат домашних оленей, на которых ездят верхом, и одновременно охотятся и ловят рыбу. Образцы слов, приводимые в публикации, также подтверждают, что это один из юкагирских диалектов (вавучен «русские» – юк. wawet’, ниминг «жилище» – юк. nimeng, мягиль «верхняя одежда» – юк. maRil «доха», могон «шапка» – юк. mongong, илинг «олень» – юк. ileng, лачиги «огниво» – юк. lat’iding и т. п.). Почему он назвался чукчей? Возможно, именно для того, чтобы быть принятым на туземном съезде, точно так же как его спутник назвался омоком, чтобы иметь право выступать от имени омоков, а не от имени юкагиров или эвенов, где конкуренция выше. Не исключено, что оба эти делегата просто умело использовали новую политическую ситуацию для решения каких то своих проблем. Если эта догадка верна, то перед нами случай манипулирования национальностью исходя не столько из экономических, сколько из политических целей.

Отметим еще одну этническую группу, выделяемую самими местными жителями. Всех полукровок от браков «приезжих русских» (т. е. всех приехавших «с материка») и коренного населения называют сахалярами – с характерным переразложением якутского множественного числа сахалар «якуты».

Имеются в виду потомки Семена Дежнева и его спутников, впервые пришедшие в эти места в 1649 году, поднявшись вверх по течению Анадыря, – естественно, происхождение современных марковцев от них – это легенда.

Отчасти сходную позицию занимает в этом вопросе И.И. Крупник. В небольшой статье, написанной для американской этнологической энциклопедии, он писал, что в бассейне реки Анадырь существовали две группы чуванцев: живущие в Маркове и живущие в более мелких поселениях. Последние «в большей степени коренные (more native), чем первые». И далее: «Разделение этих двух подгрупп чуванцев идет все быстрее по мере того, как оленеводы сближаются в культурном отношении со своими коренными соседями, а жители Марково смешиваются с русскими… хотя они и сохраняют некоторые черты креольской культуры» (Krupnik 1994: 80). По-видимому, в настоящее время не существует такой строгой географической привязки различных групп, именующих себя «чуванцами», к тому или иному поселку.

Точнее было бы говорить о двух группах, которые, однако, не разводятся в документах и не различаются в цитированной публикации.

В каком-то смысле марковцам «повезло» с этнонимом. Благодаря стечению обстоятельств, им «достался» этноним чуванцы , который раньше использовался именно как этноним для одной из групп юкагиров и звучит, соответственно, как «настоящий». Остальные названия, приведенные в списке выше («индигирщики», «колымчане», «казаки» и под.), привязаны к месту или содержат указание на сословную принадлежность, что, конечно, не способствует восприятию обыденным сознанием этих названий как «законных этнических ярлыков». Впрочем, этноним чуванцы внес и много путаницы, поскольку, будучи применен к оседлым марковским жителям, он неожиданно объединил их с кочевыми чуванцами-оленеводами.

См. также статью К.Б. Шаврова (Шавров 1927) о «тигильцах» – камчадалах Северной Камчатки.

Дело осложняется еще и тем, что в некоторых случаях в число камчадалов попадали оседлые коряки (олюторцы), см.: Володин 1995: 93.

До сих пор неизвестно, кто ввел в употребление этот термин по отношению к части населения Русской Америки. Можно предположить, что его появление так или иначе связано с кругосветными плаваниями, в которых участвовали русские морские офицеры. Самый ранний случай его использования отмечен в церковной книге острова Ситка за 1816 год, первое печатное упоминание зафиксировано в работе В.М. Головнина (Головнин 1965 [822]), посетившего Аляску в 1818 году (Black 1990: 142—143). В документах РАК слово «креолы» впервые появляется в 1817 году и с этих пор входит в постоянное употребление (Black 1990: 143).

Речь здесь идет только об «узаконенных» креолах – родившихся в официальных браках. И.Е. Вениаминов отмечает, что некоторые, считающие себя чистыми алеутами, в действительности таковыми не являются (Вениаминов 1840, II: 5–6).

Русские, не желавшие покидать «колонии», получили это право только после учреждения специальной категории «колониальных граждан» в Уставе 1844 г. (см. подробнее: Люрман 2001: 172).

Существует мнение, что Русская Америка не была просто еще одним этапом покорения Сибири, а оформилась в заморскую колонию по модели, уже примененной другими колониальными державами (об этом см., например: Vinkovetsky 2001; Люрман 2001: 171, 175).

По распоряжению Главного правления РАК (1818) промышленники получали «по 300 рублей жалованья и по одному пуду муки в месяц» (Русская Америка 1985: 67); алеутам за ту же работу платили в пять раз меньше: им полагалось «за промышленных зверей пятую часть положенной цены по таксе, со всеми промышленниками в генеральном контракте поставленной» (там же: 69). По данным К.Т. Хлебникова, в 1825 году на островах Св. Георгия и Св. Павла было (мужчин) 7 русских, 6 креолов и 65 алеутов; из них на жалованье РАК находились все семь русских, все шесть креолов и только четыре алеута (Русская Америка… 1979: 202—203). Подробнее об экономических отношениях в Русской Америке см.: История Русской Америки I—III.

При этом, как отмечает С. Люрман (2001: 182), в описаниях креолов, оставленных русскими путешественниками в ХIХ веке, заметно предубеждение не только против всех инородцев, но и против любого смешения: креолов считают ленивыми, склонными к злоупотреблению спиртными напитками, физически слабыми и т. п. Разумеется, они оцениваются с точки зрения их отдаленности от европейского образа жизни, исходя из господствовавших тогда представлений о том, что им еще только предстоит пройти весь путь к «просвещенности» под присмотром более цивилизованных русских (Slezkine 1994: 47—72; Каппелер 1997: 125—126).

И.Е. Вениаминов (св. Иннокентий) прибыл на Аляску как православный священник-миссионер в 1823 году; его фундаментальный труд об алеутах, опубликованный в 1840 году (Вениаминов 1840), единственный источник, по которому мы можем судить о том, что представляли собой алеуты до прихода русских.

Только к концу правления РАК ситуация стала меняться. Компания рекомендовала креолам отправлять своих сыновей с охотниками в партии для обучения промыслу, что встретило сопротивление со стороны родителей. Смена политики объяснялась тем, что число креолов стало значительно больше того, которое требовалось РАК (см. подробнее: Люрман 2001: 180).

Скорее, «исконным» (но исчезнувшим) языком современные американские алеуты полагают русский: чрезвычайно престижным считается знание молитв на русском языке, с особой почтительностью они относятся к письменности на основе кириллицы, которая была введена И.Е. Вениаминовым в XIX веке (предпринимаются даже попытки ее возрождения).

Содержание этого неопубликованного доклада довольно подробно изложено в книге К. Майерс-Скоттон (Myers-Scotton 2002: 259—265).