Читать онлайн «Цивилизация Древней Греции». Страница 4

Другое произведение Арриана, «Индия», повествует о морском пути Неарха от устья Инда до Персидского залива. Арриан отдает предпочтение свидетельствам Птолемея и Аристобула, у которых расхождения с вульгатой иногда очень ощутимы. Если отбросить фантастические приукрашивания, из которых со временем родился «Роман об Александре», приписанный Каллисфену, и его многочисленные средневековые варианты на разных языках (в том числе и на французском), то наши сведения о завоеваниях и их последствиях основываются именно на этих двух традициях — вульгаты и Арриана. Некоторые любопытные надписи и нумизматические данные немногим могут дополнить эти тексты. Если последствия этих событий и их хронология восстанавливаются достаточно четко, то подробности зачастую остаются неясными и их интерпретация не всегда обоснованна. Однако одно лишь перечисление побед и географии походов, говорящее о территориальном размахе завоеваний и о трудностях, которые они представляли, само по себе достаточно красноречиво, как мы увидим ниже.

Армия, занявшая земли Азии в районе Абидоса, в проливе Дарданеллы, была не очень велика: приблизительно 30 тыс. пехотинцев и 5 тыс. всадников. Ей предстояло сразиться со значительно превосходящими силами персидского царя. Этот последний, Дарий III Кодоман, взошел на престол, как и Александр, в 336 году до н. э. благодаря дворцовому перевороту. Безусловно, у него не было лидерских качеств его предшественников; но его влияние на подданных, привыкших веками подчиняться, имевшиеся у него людские ресурсы и накопленные богатства, удачная организация его империи, одновременно гибкая и эффективная, делали его поистине опасным противником для иноземных захватчиков. Уверенный в своем превосходстве, которое казалось незыблемым, он не счел необходимым выступить самому и предоставил вести военные действия в Малой Азии своим военачальникам, то есть персидским сатрапам, которые управляли провинциями Анатолии, и Мемону Родосскому, возглавлявшему контингент греческих наемников на службе у Великого царя. Мемнон намеревался применить тактику опустошенной земли и позволил захватнической армии углубиться во внутренние регионы и оторваться от своих резервов, чтобы ее было легче разгромить.

1. Малая Азия.

Но сатрап геллеспонтской Фригии не захотел допустить разорения своей провинции, и было решено дать немедленное сражение. Александр, совершив паломничество к Трое в память о своем предке Ахиллесе, возвратился к своим войскам, расположившимся у Абидоса, и, следуя на восток, встретился с вражеской армией, которая ждала его у небольшой реки Граник, впадающей в Мраморное море. После яростной схватки бурный натиск македонской конницы, возглавляемой самим царем, смял персидские эскадры и принес победу. Александр сильно рисковал своей жизнью: не подоспей его товарищ Клит Черный — он мог бы пасть под ударами персидского всадника. Но его дальновидность и отвага спутали планы врага. Греческие наемники, составлявшие основной контингент пехоты Великого царя, после беспорядочного бегства конницы, оставившей фланги без прикрытия, были полностью разбиты. После этого первого сражения (июнь 334 г. до н. э.) Александр заставил противника уважать себя и упрочил свой авторитет как полководца и воина среди собственных военачальников и в глазах своей армии.

Битва при Гранике имела значительные последствия: Александр воспользовался своим успехом расчетливо и решительно. Не только геллеспонтская Фригия, но и богатая провинция Лидия, сердце западной Анатолии, вместе со своей столицей Сардами, центром персидского могущества в Малой Азии, а после греческие полисы Ионии сдались и признали его власть. В покоренных провинциях Александр оставлял македонских военачальников в качестве сатрапов вместо ахеменидских наместников, не меняя существующей системы местного управления. В греческих городах Приене, Эфесе, Милете (единственном, который пришлось брать силой) он возродил автономию и независимость, присущие полисам: поскольку персидская власть опиралась обычно либо на местных тиранов, либо на олигархии, ее крах привел к повсеместному установлению демократического режима, сторонники Великого царя уступили место представителям враждебных взглядов. В Элладе македонская монархия, напротив, чаще всего опиралась на олигархии и даже на тирании. Это было не идеологическое предпочтение, а выбор, диктуемый в каждом конкретном случае обстоятельствами. Для Александра было не столь важно, чтобы правительство греческих полисов придерживалось того или иного принципа правления, — главное, чтобы оно было ему послушно. Он стремился установить в Азии свою власть вместо власти Великого царя, максимально используя местные условия, разнообразие которых было важно сохранить. Поэтому он постарался отделить территорию греческих полисов, которая не была обложена данью, от других земель, находящихся в царской собственности. Понимающие это свое преимущество и благодарные тому, кто освободил их от ахеменидского ига, азиатские греки были первыми, кто оказал Александру при его жизни божественные почести и установил культ, чтобы воздавать их ему. Таким образом, это была та же форма лести, которой когда-то удостоился Агесилай, и признание выдающейся судьбы.

Отправившись из Ионии на юг, Александр тут же принялся завоевывать средиземноморское побережье Малой Азии. Кария подчинилась ему с помощью престарелой принцессы Ады, сестры покойного Мавсала, которого другой ее брат, Пиксадар, отстранил от власти: молодой царь оказал ей почет и уважение и даже позволил, чтобы она признала его своим сыном. Он впервые применил оригинальную политику личных союзов с местными правителями, которая широко использовалась впоследствии. Однако крупный прибрежный полис Галикарнас, главный порт Карии, куда отступил Мемнон, поддерживаемый персидским флотом, пока еще невредимым и мощным, отбил первые атаки: пришлось брать город длительной осадой, а Мемнон бежал морем. Александр, несмотря на начавшийся неблагоприятный сезон, продолжил путь по прибрежным регионам — в Ликию и Памфилию, которые покорил одну за другой. Затем он взял северное направление на Писидию и Фригию, где в самом сердце Анатолии, в Гордионе, древней столице царя Мидаса, соединился с подразделением, отправленным туда из Карии под командованием Пармениона. Именно там зимой 334–333 годов он увидел в храме колесницу основателя фригийской династии Гордия: по древнему преданию, азиатская империя будет принадлежать тому, кто сумеет развязать сложный узел, затянутый на дышле колесницы. Александр, согласно некоторым из его историографов (которым современные критики в этом вопросе не склонны доверять), разрубил ударом меча знаменитый гордиев узел. Правдивый или вымышленный, этот случай замечательно демонстрирует характер завоевателя, желающего поразить воображение толпы, прислушивающегося к предсказаниям оракулов и ненамеренного медлить, поэтому эта история имеет вполне заслуженную славу.

Тем временем Дарий и его военачальники производили реорганизацию своей армии, которая не обошлась без трагических событий. Мемнон, со своим флотом занявший Хиос и высадившийся на Лесбосе, умер на этом острове, когда осаждал Митилену: так Великий царь лишился лучшего из своих стратегов. Персидский флот после этого сыграл весьма незначительную роль, совершив несколько рейдов в Эгейском море. Дарий собирал свои силы в Сирии, куда должны были прибыть греческие наемники Мемнона. Афинянин Харидем советовал ему опереться на них, чтобы выступить против македонской армии с сильным войском, закаленным и сплоченным. Но ревность персидской знати к этому греку заставила отказаться от этой, возможно спасительной, идеи, а Харидем, который не захотел подчиниться по доброй воле, был отправлен разгневанным Великим царем к палачу. В итоге атаки Александра ждала многочисленная, но разношерстная армия: к боевому корпусу, сформированному из наемников, были присоединены небольшие отряды азиатов и иранская конница.

Александр, оставив побережье Черного моря, поручил одному из лучших своих военачальников, Антигону, контролировать Фригию и охранять от любого посягательства западную границу своих анатолийских завоеваний, проходящую по реке Галис. Антигон до самого конца царствования Александра проявит себя достойным такого доверия. Сняв с себя эту заботу, царь направился в Сирию, ясно показав тем самым, что он не намерен ограничиться завоеванием Малой Азии. Болезнь ненадолго задержала Александра в Киликии, в Тарсе, где его лечил врач Филипп из Акарнании. Однажды, принимая из рук врача лекарство, Александр получил письмо от Пармениона, предупреждавшего, что Филипп был подкуплен шпионами Дария, чтобы отравить Александра. Бесстрашный царь протянул письмо врачу и выпил чашу со снадобьем: доверие, которое он питал к своим друзьям, не могли поколебать ложные доносы. Этот жест демонстрирует ту склонность к риску, которой он любил поражать свое окружение.