Читать онлайн «Повседневная жизнь папского двора времен Борджиа и Медичи. 1420-1520». Страница 16

Также благодаря этим назначениям, и порой весьма ощутимо, происходило увеличение казны Церкви, во всяком случае — папской. Путем прозаического взимания денег с тех, кто выдвигался в кандидаты, Александр VI получил от ста тысяч до ста тридцати тысяч дукатов.

Конечно, взрывам возмущения не было ни конца ни края. Подобная практика, столь часто противоречащая былым порядкам и резко ущемляющая прерогативы кардиналов, усугубляет негативный образ римского двора, позабывшего о своих духовных обязанностях. Придворные злоупотребления порождают лавину пасквилей, и слухи о коррупции и безнравственной репутации двора распространяются по всей Европе. Например, пишут, что Рим — не что иное, как прибежище негодяев, а при дворе буквально все становится предметом торговли. Мошенники занимают главенствующее положение, орудуя даже в папском окружении. Один фабрикует поддельные буллы, другой торгует разрешениями на брак. Несколько виновных брошены в «каменные мешки», откуда никто никогда не выходил живым, другие повешены или обезглавлены на городской площади. Однако все эти темные махинации продолжаются, и повсюду говорят, что уверенные в своей безнаказанности убийцы больше даже не скрываются. Когда на следующий день после убийства герцога Гандийского Джованни Борджиа допрашивали одного моряка, тот охотно и спокойно рассказал, что видел двух мужчин, бросавших ночью в море чье-то бездыханное тело. Ничуть не смущаясь, он признался, что не придал этому факту почти никакого значения, во всяком случае, достаточного, чтобы кого-нибудь поставить в известность о происшедшем. Сие событие показалось ему абсолютно рядовым, ведь подобное ему случалось видеть столько раз!

Можно было бы посвятить целую главу (и даже целую книгу) всему этому — насилию в городе, в котором не было достойного управления, злоупотреблениям пап и их приближенных, бесчестности придворных и громким скандалам.

Здесь следует сказать, что даже среди современных авторов мало найдется таких, которые дали бы себе труд отступить от основной темы, чтобы вникнуть в социально-политическую обстановку, представить анархическое состояние города, а также показать, что причина чаще всего кроется в беспринципности и нечестности, растратах и жульничестве, присущим политическим силам любого происхождения.

В Риме же именно в этом, несомненно, находят для себя пищу авторы обширной критической литературы всех жанров. Речь идет о необыкновенно быстро, буквально на ходу сочиненных народных песенках, оскорбительных плакатах, шутливых, чтобы не сказать непристойных, пасквилях, некоторые из которых остались анонимными, а некоторые были подписаны (авторство Поджо). Сюда же можно отнести стилистические упражнения прелатов, епископов и даже самих кардиналов, зачастую копирующих некоторые сатирические произведения античных времен. Тема одна и та же везде, начиная с длинных трактатов риторов и кончая письмами послов, от рассказов путешественников до хроник или дневников простых римлян. Во времена правления Александра VI испанские епископы выдвигают папе настоятельное требование положить конец всем злоупотреблениям, вести более скромный образ жизни.

Все это — и кипение общественного мнения, и небывалая активность критиков — буквально кричит о необходимости реформы Церкви. Даже если не принимать во внимание отдельные слишком резкие высказывания некоторых авторов, все же нельзя не заметить, что все голоса сливаются в единодушном осуждении кумовства, превратившегося в подлинный бич того времени, а также всех его плачевных последствий. Авторы едины в своем осуждении вызывающей роскоши и торговли льготами и индульгенциями, должностями и бенефициями, неуклонного и мощного проникновения римского двора в светскую жизнь и политические игры…

Подробно рассказывать о пышности папского двора, его излишествах и неприглядных сторонах, показывать непомерные расходы, выделяемые на праздники и важные церемонии, стало вполне естественным побуждением любого автора. Некоторые оказываются неутомимыми рассказчиками, легко дающими потрясающие уроки морали. Подобная историографическая литература существует и в наши дни, а средневековые авторы находили пищу для размышлений прежде всего во времена реформы Церкви, обрушиваясь с яростной критикой на католическую иерархию, в особенности на авиньонских, а затем на римских пап. Весь церковный аппарат становился предметом пристального и не всегда беспристрастного наблюдения. Критики обрушивались с нападками в первую очередь на показную роскошь, которой в то время бессознательно кичились.

Тон был задан Йоханнесом Бурхардом, уроженцем Хаслака, расположенного недалеко от Страсбурга. В 1481 году он приехал в Рим и два года спустя за очень большие деньги, а именно четыреста пятьдесят дукатов, купил должность церемониймейстера, которую впоследствии занимал более двадцати лет, вплоть до 1506 года. Желая следовать принятому этикету, он начинает с того, что пишет Liber notarum, пособие для церемониймейстеров, затем простую хронику придворной и частной жизни времен правления Александра VI Борджиа. В ней автор подробно описывает обряды, религиозные процессии, церемонии восшествия на престол, но вместе с тем достаточно внимания уделяет и малопристойным историям, скандалам, политическим убийствам и убийствам с целью ограбления.{43} Именно благодаря ему мы можем проследить день за днем за всеми празднествами и развлечениями римского двора, или, точнее, дворов Рима. Именно благодаря ему распространяется образ Рима, достойный сожаления. Этот «Дневник церемоний» способствовал тому, что были выдвинуты серьезные обвинения против папы и его приближенных, потворствующих моде, практике протекций и всевозможным порокам, против тех, на ком лежит ответственность за падение нравов.

Затем появилась созданная уже совсем в другом стиле «Похвала Глупости» (1511) Эразма Роттердамского. С тех пор в течение нескольких поколений эту золотую жилу неутомимо разрабатывали все авторы вплоть до Якоба Бурхарда и его «Цивилизации Италии в эпоху Возрождения» (1860), произведения, которое до сих пор служит эталоном и полностью соответствует общему антипапскому настроению, антипапской направленности: весь Рим утонул в разврате, и это зрелище было поистине невыносимо. Андре Шастель привел не один пример того, что яростная критика и категорическое осуждение сыграли не последнюю роль в разжигании ненависти во время разграбления Рима в 1527 году: варварские толпы ландскнехтов видели в этом предлог, чтобы из церквей и дворцов тащить сокровища и туго набивать свои карманы, прикрываясь критикой богатства Церкви.

Другое идейное течение однозначно настаивает, что римский двор погряз в роскоши и что этот факт подлежит решительному осуждению. Оно тесно связано с тем осуждением, которое начиная с XIX века распространяется на все, что имеет отношение к личной монархической или княжеской власти, ее вызывающим проявлениям, существованию группы низкопоклонников. Расходы двора до неприличия огромны, это неоспоримо. Подобный факт выглядит вызывающе и даже аморально. Так утверждают все без исключения, забывая о том, что всякое централизованное бюрократическое государство неизбежно порождает свои собственные структуры и предполагает определенный образ жизни, не считаясь с расходами на представительские нужды и некогда престижные «народные праздники».

Несомненно, ни папский, ни большинство кардинальских дворов не представляют собой образцов обычной скромной жизни с ее ежедневными заботами о хлебе насущном. Редко встречаются такие люди, как папа Каллист III, который приучает себя к простой жизни без каких бы то ни было излишеств, а еще реже попадаются такие, кто, как некоторые из кардиналов, ставших олицетворением добродетели, отходят от мира или отказываются от доходов с должности, раздавая все свои деньги нищим и ведя скромный образ жизни при своих церквях.

Князья Церкви ведут себя, с небольшой лишь разницей, подобно другим князьям, их современникам, демонстрируя самые разнообразные вкусы и пристрастия.

К тому же двор в Риме сохраняет привычки, которые сформировались в Авиньоне, и всячески пытается утвердиться с помощью именно роскоши. Демонстрировать многочисленную свиту, выставлять напоказ пышные и «нескромные» одежды, несоответствующие духовному сану и выполняемым обязанностям, предаваться разного рода развлечениям и мирским удовольствиям — все это для большинства сановников и придворных кажется обычным делом, даже хорошим тоном и не только допустимой, но и необходимой манерой поведения. Некоторые умы видят в Риме новый Вавилон, столицу порока и разврата, город Антихриста.

Хотя кое-кто из пап осторожно, но на самом деле достаточно эффективно пытается что-то предпринять. Сикст IV, который вел вполне скромный образ жизни, в 1474 году, находясь под впечатлением неожиданной смерти своего племянника Пьетро Риарио, осыпанного им огромными милостями, предпринимает попытку притушить весь этот блеск, хоть как-то умерить вызывающую роскошь. «Приказываем прелатам и духовным лицам курии носить одежду, соответствующую характеру их духовного сословия, отказаться от красного и зеленого цветов, а также от одежды, слишком зауженной в талии…» Тем более никаких платьев выше колена… Никаких позолоченных поясов, шелковых перевязей и митр. Никаких ниспадающих беретов; вместо них — «небольших размеров приличные» шапочки. Предписывается, чтобы все духовные лица были подстрижены и чтобы их тонзура была видна. Чтобы на седлах, уздечках и подгрудных ремнях их коней не было никаких золотых или серебряных украшений, ни даже отчеканенных на металлических бляшках изображений, никаких шелковых попон, а только простые, любого цвета, кроме красного и зеленого… Кардиналы должны воздержаться от пышной охоты со сворами собак и в сопровождении большого числа слуг. Даже во время приемов они должны ограничиваться скромной трапезой, читать вслух духовные книги; застолья не должны сопровождаться ни концертами, ни мирскими песнями, ни выступлениями комедиантов.