Читать онлайн «Веселие Руси. XX век. Градус новейшей российской истории. От «пьяного бюджета» до «сухого закона»». Страница 97

В качестве факторов, побуждающих советского человека пить психологи называли: неудовлетворенность трудом, неумение разумно использовать свободное время, неразделенная любовь, плохие жилищные условия, праздники и другие радостные события. По сути, это была всесторонняя критика социализма. Оказывалось, что и в социалистическом обществе имеются существенные изъяны, подталкивающие человека к пьянству.

Вслед за внутренними «темными силами» апологетам трезвеннического движения мерещился враг внешний – буржуазный Запад, во что бы то ни стало желавший «подорвать нравственные и идейные устои нашей молодежи»[838]. Участники антиалкогольной кампании, превратившейся в политическую интригу, не гнушались самыми вульгарными интерпретациями марксисткой теории, выставляя молодежь объектом борьбы между СССР и капиталистическим миром. В качестве оружия Запад использовал, по мнению того же Углова, кино и эстраду. Советская же молодежь могла противопоставить этому лишь свою «высокую духовную стойкость и преданность Родине, не оставляя идейным противникам никаких надежд на свое перерождение».

Не обошлось и без коммунистического утопизма. Реализовывался редчайший социальный эксперимент, цель которого заключалась в том, чтобы заставить все население страны в кратчайшие сроки отказаться от потребления алкогольных напитков. В высших эшелонах власти существовала уверенность, что довольно быстро задача будет решена. Создавалось впечатление возрождения утопического романтизма первых послереволюционных лет. Кроме того, в антиалкогольной кампании присутствовал и элемент идеологического снобизма. То, что не удалось «загнивающему капитализму», в частности, во время действия «сухого закона» в США, под силу лишь социалистическому обществу.

Дошло до того, что девиз «Трезвость – норма жизни» вытеснил на второй план всю прочую коммунистическую риторику. Антиалкогольные сюжеты стали одной из главных тем телепередачи «Прожектор перестройки». Выходили специальные мультипликационные ролики, высмеивающие пьяниц и самогонщиков.

Несмотря на видимую планомерность затеваемой антиалкогольной программы, ее задачи были в достаточной степени туманными. Горбачев лишь провозгласил необходимость борьбы с пьянством. Но как долго продолжать эту борьбу, не разъяснялось.

В постановлении XXVII съезда КПСС выдвигалась задача: «Утверждать трезвость как норму социалистического образа жизни. Настойчиво вести борьбу с пьянством и алкоголизмом, а также с вредными для здоровья людей привычками». «Линия на резкое сокращение производства и продажи алкогольных напитков будет неукоснительно выдерживаться и впредь», – заявлял в своем докладе председатель Совмина Рыжков[839].

Выдвигаемые задачи были изначально утопическими. Страну с почти поголовно пьющим населением хотели, как по мановению волшебной палочки, сделать трезвой. Народ с тысячелетней традицией употребления алкоголя намеревались отучить пить за 4–5 лет. Но к утопизму коммунистам было не привыкать. Провозглашалась задача снижения ежегодного потребления алкоголя на 10 %. Партийные же карьеристы по установившейся традиции стремились к перевыполнению запланированных показателей. Между тем Всемирная организация здравоохранения утверждала, что максимально возможное снижение потребления алкоголя может составлять лишь 2 % в год.

В связи с антиалкогольной кампанией шла широкомасштабная производственная структуризация. Проводилось массовое закрытие водочных заводов. На оставшихся резко сокращались объемы производства. Конвейеры выпуска виноградных вин переориентировались на изготовление лимонада. Пивные заводы переходили на выпуск кваса. Не смущало даже то, что технология производства этих напитков имела принципиальные различия. Пошло на металлолом только что закупленное за рубежам пивоваренное оборудование.

Несмотря на то, что главный удар предполагалось нанести по крепким спиртным напиткам, в наибольшей степени пострадало виноделие. Если потребление водки сократилось в 2, 3 раза, то вина – в 10 раз. Шла беспощадная вырубка виноградной лозы, на выведение которой необходимы годы. Зачастую уничтожению подлежал не только винный, но и пищевой виноград. В результате он стал дефицитным продуктом на прилавках советских магазинов. В некоторых союзных республиках площади виноградников сократились почти наполовину (на 40–42 %)[840]. Нанесенный винодельческим районам ущерб был огромен, и винная промышленность была отброшена назад на многие десятилетия. Повсеместно подлежали закрытию винные лавки. Так, в Челябинске из 150 винных магазинов, функционировавших в доперестроечное время, остались незакрытыми лишь 4 лавки. И это на миллионный город.

За первые три года антиалкогольной реформы (1985–1987) объем государственного производства и продажи спиртного в СССР сократились более чем в 2 раза. На 1987 год среднее душевое потребление алкоголя составило 3, 3 литра на человека, что соответствовало 39 % уровня потребления в дореформенном 1984 году, а к 1988 году стало в 2, 5 раза меньше доперестроечных показателей.

Очень скоро стали появляться неофициальные данные об экономических потерях, вырубленных виноградниках, разрушении производственных мощностей. Затем стало очевидным, что бюджет страны, на 30 % состоявший из доходов от ликеро-водочной промышленности, подорван.

Нельзя сказать, что в партийном руководстве не осознавали, что антиалкогольная кампания пробуксовывает. Уже 18 сентября 1985 года Центральный комитет обращал внимание государственных и общественных органов, хозяйственных работников на то, что на местах Постановление «О мерах по борьбе с пьянством и алкоголизмом» реализуется медленно. Особую обеспокоенность ЦК вызывала сфера производства и торговли. Партийное руководство недоумевало, почему резкое сокращение торговлей сети спиртным отнюдь не привело к пропорциональному понижению потребления алкоголя. На это обстоятельство обратили внимание на заседании Президиума Совета министров РСФСР при обсуждении работы Брянского облисполкома по преодолению пьянства и алкоголизма. Несмотря на то, что торговля спиртным на Брянщине была урезана вдвое, потребление алкоголя сократилось лишь на 15–20 %[841]. В Смоленской области с начала антиалкогольного реформирования число предприятий, торгующих спиртным в потребкооперации сократилось более чем в три раза, в государственном секторе – более чем в четыре раза. А потребление хотя и уменьшилось, но далеко не в тех же пропорциях. Так, в Рославльском районе сеть магазинов, торгующих винно-водочными изделиями, сократилась на 92 %, а реализация алкогольной продукции снизилась всего лишь на 6, 2 %[842].

Привела ли антиалкогольная кампания к улучшению каких-либо социальных критериев развития СССР? Несмотря на нанесенный реформой вред хозяйственному развитию винодельческих регионов, поверхностность и декларативность многих мероприятий, насильственные командно-административные методы их проведения, а также утопизм в отношении конечных результатов, определенные сдвиги в сторону социального оздоровления не могли не начаться.

Во-первых, росла рождаемость: за 1986–1987 годы на 500 тысяч детей по сравнению с предыдущими годами. Во-вторых, всего за двухлетний период некоторого отрезвления на 2, 6 года увеличилась продолжительность жизни мужчин. На 200 тысяч человек умерло меньше, чем в предыдущие годы. В-третьих, на 30–40 % снизилось количество прогулов, которые не в последнюю очередь определялись последствиями пьянства. А ведь одна минута прогула обходилась стране в 4 миллиона рублей. В-четвертых, на 1 % увеличилась степень интенсивности труда. А это соответствовало прибыли в 9 миллиардов рублей. В-пятых, резко сократилось количество чрезвычайных происшествий – пожаров, аварий, несчастных случаев, травматизма.

И хотя официальной советской статистике довольно опасно доверять, опыт подсказывает, что даже насильственные методы, идущие вразрез с логикой исторического процесса, могут на первое время принести свои положительные результаты.

Алкоголь был одним из главных факторов роста смертности населения (прежде всего мужской). Как известно, продолжавшееся все послевоенные годы неуклонное снижение смертности с середины 1960-х годов сменилось ее возрастанием. Оно шло параллельно с динамикой увеличения потребления алкоголя, что свидетельствовало о взаимосвязи этих процессов. Смерть могла быть как прямым следствием употребления алкоголя (при алкогольном отравлении, в связи с алкогольными психозами или циррозами печени, острым посталкогольным воспалением поджелудочной железы и алкоголизмом), так и опосредованным (при дорожно-транспортных происшествиях, других насильственных и неестественных смертях, связанных со спиртным, от заболеваний, осложненных алкоголем или пьянством). Человеческие потери на почве употребления алкоголем составляли в 1984 году 525 тысяч жизней, или 31, 8 % всех зарегистрированных по РСФСР смертей. Для сравнения, алкогольная смертность в США составляет всего лишь 4, 4 %, в Канаде – 3, 1 %. Сразу же с началом антиалкогольной кампании картина изменилась. Помесячные показатели смертности на 1985 год были значительно ниже, чем на 1984 год. Особенно наглядно эта тенденция обнаруживалась при фиксации мужской смертности на 1984 год, о чем свидетельствует график числа умерших мужчин по месяцам в 1984 и 1985 годах (тыс.)