Читать онлайн «Веселие Руси. XX век. Градус новейшей российской истории. От «пьяного бюджета» до «сухого закона»». Страница 18

Потребление алкоголя в начале XX века варьировалась по различным губерниям России. В юго-западных на душу населения приходилось 4, 55 л спирта, в южных – 4, 05 л, в северных – 2, 46 л, в восточных – 2, 33. Но, по исследованию Сикорского, уровень опойной смертности находился в обратной пропорции к среднедушевому потреблению. В первых двух категориях губерний на один миллион населения приходилось 15–17 смертей, в двух последних – 91–92 смерти. Сикорский ставил эти тенденции в зависимость от среднегодовой температуры в регионах. Однако различались не только природные условия, но и культура пития. На юге и юго-востоке потребляли в основном вино, тогда как на севере и востоке – водку[128].

По масштабам пития от русского народа не отставали и другие национальности, еще сравнительно недавно приобщившиеся к алкоголю. Исключение составляли лишь те группы российского населения, для которых распитие спиртного было несовместимо с их религиозными убеждениями (мусульмане, старообрядцы). Как известно, алкоголь особо противопоказан автохтонным народам Севера и Сибири, не имеющим против него иммунной защиты. Именно в начале XX века начинается трагедия алкоголизации коренного нерусского населения. Углов вспоминает случай с неким тунгусом, учительствующим в Киренске. Поспорив с приятелем, он выпил пять бутылок водки, что являлось двойной смертельной дозой. Целую неделю у него продолжалась рвота, он долго болел, исхудал, но все-таки остался жив.

Исторически сложились стереотипы восприятия культур по их отношению к алкоголю: «водочные», «винные», «пивные», «трезвеннические». Предпочтение, отдаваемое русскими водке, соответствовало так называемому «северному» типу, для которого характерно эпизодическое употребление крепких неразбавленных напитков в «ударных» дозах. Это было предопределено климатическими условиями, препятствующими развитию виноградарства, а также социально-экономическими факторами, которые подталкивали государство в поиске дополнительных источников финансирования, к тому, чтобы организовывать производство наиболее дешевой по себестоимости продукции[129].

В дореволюционной России действовали несколько частных фирм, производивших водку: в Москве – «Вдова М.А. Попова» (ржаная водка «Поповка»), «Петр Смирнов» (водка «Смирновская», с вредной примесью – поташом), «И. А. Смирнов» (отличалась от «Смирновской» формой тары, а также более высоким качеством и высокой ценой); в Петербурге – «А.Ф. Штриттер» (хорошего качества, но с применением дистиллированной воды), «Бекман» (среднего качества, состояла из картофельного спирта и дистиллированной воды), «Е.В. Петров» (водка «Петровская»); в Казани – «Т-во Вараксин и К°», «И.В.-Александров»; в Нижнем Новгороде – «А.В. Долгов и К°» (столовая водка № 3, высшего качества, двойной очистки, но уступала московской по причине содержания дистиллированной воды). Все названные фирмы были учреждены еще до введения монополии, а потому им дозволялось вести производственную и торговую деятельность и в монопольный период.

Для винокурения феодальной России была характерна тенденция к достижению качества продукта, пусть даже за счет его рентабельности. Дворянин – производитель водки или вина – не считался ни с какими затратами, лишь бы не пострадало качество напитка. Действовало негласное правило – гнать как можно медленнее, не доводя гонку бражки более, чем за половину ее объема. Эпоха индустриализации предопределила массовость производства винно-водочной продукции. Качество приносили в жертву количественным показателям. Дешевые сорта картофельной и свекольной украинской водки продавались не иначе как ведрами. В этом смысле введение государственной водочной монополии предупреждало злоупотребления. Видными сторонниками монополизации алкогольного производства выступали Д.И. Менделеев, Н. Тавилдаров, Н.Д. Зелинский и др.

Изготовление картофельной водки было связано с конвейеризацией производства. Между тем, лучшие водочные сорта по-прежнему производились на традиционном для России ржаном сырье. В небольших пропорциях добавлялись также овес, пшеница, ячмень, гречиха. Картофельная же водка вызывала более тяжелый похмельный синдром и склонность к агрессии (чего, как правило, не бывало от ржаной водки). Еще большую агрессию вызывал самогон, производимый из чистого свекольного сахара. Возможно, рост социальной агрессии в России начала XX века был отчасти обусловлен и распространением новых водочных сортов (а именно картофельной водки и свекольного самогона)[130].

Впрочем, даже при производстве пшеничной и картофельной водки в качестве компонента русские водочные производители использовали ржаной солод. Новым явлением стало выращивание на спиртоводочных заводах специальных сортов дрожжей, предназначенных для винокуренного производства. Для фильтрации преимущественно использовался березовый уголь. Он был самым дешевым, широко распространенным и обладал относительно высокой поглотительной способностью. Для выделки высших сортов водки использовался буковый, липовый, дубовый, ольховый фильтр. Один из создателей рецепта русской водки, ученик Менделеева Зелинский, оценив поглотительные способности древесины, во время Первой мировой войны предложил использовать в противогазах угольные фильтры[131].

В начале XX века в России процветало самогоноварение. Термины «самогон» и «самогонка» стали новым эвфемизмом. Еще в XIX веке они не были известны. Под «самогоном» понималось самовольно, незаконно изготовленное хлебное вино (в этом смысле термину «самогон» близок по значению термин «корчемство»). Также имелось в виду, что это неочищенное, недоброкачественное, по сравнению с государственной монопольной водкой, алкогольное изделие. А в прежние времена в слово «самогон» вкладывался совершенно иной смысл. Для сибирских промысловиков оно означало охоту за зверем на лыжах, в отличие от преследования его на лошадях и собаках. По профессиональной винодельческой терминологии, «самогон» – это лучшие, первые фракции вина, из которых изготавливали наиболее высококачественную алкогольную продукцию. В новом значении термин распространяется в малокультурной среде, с низким образовательным потенциалом. Он относился к разряду жаргонной лексики. По мнению В. Похлебкина, этот термин впервые появился в южных и юго-восточных губерниях России, в областях со смешанным населением. Исследователь объяснял его лексический генезис тенденцией ослабления чувства чистоты языка, характерной для зон полиэтнического языкового котла[132].

С начала ХХ века в разговорный оборот вошел и другой алкогольный термин – «первач». Прежде первая фракция водочного производства именовалась «пенкой» или «перваком». Рецепт «пенника» (лучшей марки водки) подразумевал разбавление 100 ведер первача 24 ведрами ключевой воды. По цене «пенное вино» соотносилось с натуральным виноградным вином. При изготовлении более слабых по крепости марок водки увеличивалась пропорция добавления воды. Чем меньше был градус водки, тем ниже устанавливалась ее цена.

Наряду с термином «водка» в начале ХХ столетия применялись и другие наименования этого алкогольного продукта: «беленькое», «белое», «монополька», «поповка». Причем слово водка считалось несколько простонародным. Вплоть до 1906 года в официальном языке преобладал термин «вино». Предпринимались попытки облагородить продукт с помощью названия. Хождение имели такие эвфемизмы, как «народное вино», «столовое вино» и даже «винная водка». Принципиальным противником всех этих филологических изысканий выступал Менделеев. Он полагал, что именно название водка наиболее точно отражает характер напитка и соответствует русской национальной традиции.

Менделеев обнаружил в водке целительную силу, очищающую организм от шлаков и токсинов, отменно регулирующую процесс пищеварения при традиционных особенностях русской кухни. Вопреки современному наименованию «зеленый змий», в начале ХХ века в простонародье водку называли «огонь здоровья». Но огонь весьма опасен. Им можно вылечиться, а можно и «спалить» организм.

Вода для водочного производства в России начала ХХ века бралась лишь в строго установленных местах. Необходимо было соблюсти условие, по которому для изготовления водки годится вода, обладающая мягкостью не более 4 мг/жв. В производство шла только вода из верховьев Москвы-реки, Клязьмы и Невы. Мягкость московской воды была 2 мг/жв, невской – 4 мг/жв.

Под руководством Менделеева над проблемами водочного производства работали такие выдающиеся отечественные ученые, как профессоры Н.Д. Зелинский, М.Г. Кучеров, А.А. Вериго, А.Н. Шустов, А.Н. Грацианов. Так, Кучеров, обнаружил в водке, производимой на заводе П. Смирнова в Москве, поташ и уксусный калий, что придавало жидкости специфическую мягкость, но плохо сказывалось на здоровье потребителя. Разразился скандал. Кучеров предлагал заменить вредные ингредиенты питьевой водой. Однако реализовать это предложение удалось лишь в советское время.