Читать онлайн «Россия — Украина: Как пишется история». Страница 31

Вы, может быть, обратили внимание на замечательную публикацию. Совсем недавно, под дату начала войны, ее очень рекламировали. Это публикация о тайной дипломатии 1939 г., в которой рассказывалось, что польский министр иностранных дел был нацистским агентом и т. д., и т. п. Была такая публикация из архивов СВР, но, обратите внимание, там даже нет сигнатур архивных. Просто вот есть документ, верьте нам, что он у нас есть и он такой.

Кто эти историки, которые будут получать доступ к этим документам? Некоторых из них мы уже можем сегодня идентифицировать. Но прежде чем я назову имена, я хочу обратиться к одному очень любопытному тексту.

Есть такой Павел Данилин — очень эмоциональный и простодушный человек. Это тот Павел Данилин, который как раз и писал главу про суверенную демократию в пособии Филиппова, учебнике Данилова и т. д. Он шеф-редактор издания kreml.org. Он про учебники хорошо говорил. Когда стало понятно, как был воспринят общественностью учебник Филиппова — Данилова, он в своем блоге опубликовал следующее замечание: «Вы сколько угодно можете поливать меня грязью, а также исходить желчью, но учить детей вы будете по тем книгам, которые вам дадут, и так, как нужно России. Те же благоглупости, которые есть в ваших куцых головешках с козлиными бороденками, из вас либо выветрятся, либо вы сами выветритесь из преподавания». Звучит немножко затейливо, но, по сути, очень верно.

Примерно с той же степенью эмоциональности или, если угодно, развязности он рассуждал и о комиссии, о том, что резко негативной была реакция в сообществе историков на этот указ. Он признает это и дальше говорит, что это проистекает главным образом из беспомощности профессиональных историков, их ревности к успешным бойцам исторической политики. Дальше цитата:

Именно любители пробили издателей и массово издают книги, в которых на уровень выше, чем могут позволить себе профессионалы, рассматриваются те или иные события эпохи Сталина, Великой Отечественной, конца царского времени. Эти любители-энтузиасты — вот главное достояние России. Вот те, кто, своего живота не жалея, занимаются тем, что называется отстаиванием исторической памяти, борьбой с фальсификациями. Как вы думаете, чем на это отвечают официальные историки? Чаще всего жуткой ревностью в бытовом плане, а в академическом смещением на позиции, которые занимают как раз ревизионисты.

Дальше он говорит о том, что, «к сожалению», вот Чубарьяна включили, Сахарова включили и либерала Сванидзе и что их включать совсем было не обязательно, потому что именно при них «ревизионисты подняли головы, выступая в центральных СМИ, как будто при Геббельсе».

Что здесь важно? Из этого дискурса понятно, что именно с этими ревизионистами и надо вести борьбу. Ведь эта комиссия прежде всего ориентирована на внутренний рынок, для внутреннего употребления, а поскольку эти ревизионисты «оборзели», как при Геббельсе, то борьба с ними должна быть вполне беспощадной, потому что мы ведь привыкли с Геббельсом бороться беспощадно.

Теперь — о любителях. Когда Данилин говорит об этих любителях, он иногда их по именам называет: Исаев и Дюков. Дюков — очень интересный персонаж: можете набрать его в «Википедии», найдете о нем целую статью. Александр Дюков — директор фонда «Историческая память». Молодой человек, ему где-то 30 с небольшим, окончил, кажется, Историко-архивный, никогда с тех пор по профессии не работал. До недавнего времени. Создал фонд и где-то по три-четыре книжки в год сейчас издает. Откуда фонд финансируется, остается догадываться.

Я успел прочитать две книжки. Первая книжка посвящена политике УПА — Украинской повстанческой армии в отношении евреев. Книжка по содержанию более или менее пристойная. Но тут как бы совпадение интенций и исторической правды получается. Потому что ему важно было показать, что УПА плохо обходилась с евреями. Действительно, плохо обходилась. Что в этой книжке бросается в глаза, так это большое количество материалов из архивов ФСБ, которые, как отмечается, впервые вводятся в научный оборот. Как он их получил? Надо спросить у «мемориальцев», как они получают документы из ФСБ. Наверное, это обычное и простое дело.

А вторая книжка еще более любопытная. Она называется так: «Великая оболганная война-2. Нам не за что каяться». Дюков там редактор-составитель и один из авторов. И там, во введении, говорится следующее:

Наши враги, внешние и внутренние (я еще раз подчеркиваю, что внешние и внутренние.— А. М.), покушаются на наше самое святое — на народную память о Великой Отечественной войне. Нас пытаются лишить великой Победы. Вторя геббельсовской пропаганде, псевдоисторики внушают нам, что победа была достигнута слишком дорогой ценой, что она якобы обернулась порабощением Восточной Европы, что солдаты Красной армии будто бы изнасиловали Германию, а советских граждан, переживших немецкую оккупацию, чуть ли не поголовно сослали в Сибирь. Эта книга — отповедь клеветникам, опровержение самых грязных, самых лживых мифов о Великой Отечественной войне, распространяемых врагами России.

И вот в такой стилистике вся эта книжка и написана, из чего вы можете заключить примерно, что это за человек. Итак, вот такой фонд, вот такой историк, которого Данилин называет любителем. Какие издательства издают его книжки? «Европа», «Regnum», «Эксмо». Про них тоже можно кое-что сказать. «Regnum» возглавляет Колеров, который служил в Администрации президента, «Европа» — это Павловский и его центр.

Что мы видим? В отличие от Польши или от Украины, где сотрудники Института национальной памяти являются государственными чиновниками, в России мы видим сеть негосударственных учреждений, где, разумеется, работают не государственные чиновники. Откуда все неправительственные организации получают деньги на всю эту деятельность? Как они получают доступ к этим документам? В тех цитатах, которые я приводил, есть очень характерный пассаж — «наезд» на Академию наук и на академических историков. И защищают «все самое дорогое, что есть у России» эти вот «любители», которые очень похожи на активистов исторической политики в Польше и Украине. Это такие молодые ребята в костюмчиках с галстучками, очень похожие на комсомольских функционеров 25—35-летней давности. Но они не от правительства работают, они сами по себе. Якобы. Понятно, что здесь сразу мы видим несколько очень интересных конфликтных моментов.

До сих пор финансирование исторической науки в России осуществлялось следующим образом. Были академические институты и университеты, в которых люди сидели на зарплате и чего-то там делали. Плюс Российский гуманитарный научный фонд (РГНФ), который получал деньги и распределял их на исследовательские проекты. Причем распределял на основе экспертизы таких же историков, которые эти деньги и получали. Идеальна эта система? Конечно, нет. Там есть элементы кумовства и все такое, но везде в мире система устроена таким образом.

Теперь оказывается, что можно финансировать напрямую, непонятно как, без экспертизы научного сообщества. Но финансировать то, что нужно. Поскольку эти люди не встроены в академическую структуру, они абсолютно свободны от профессиональной исторической этики. Потому что если вы думаете, что Дюков или какой-нибудь там Вятрович в Украине будут отвечать на разгромную рецензию в академическом журнале, то можете не беспокоиться — не будут. Потому что им на это абсолютно наплевать.

Мне в страшном сне не могло присниться, что я когда-нибудь буду защищать Академию наук, но приходится. Летом этого года мы узнали, что академик Тишков сразу, как только комиссия была образована, издал циркуляр, где было дано указание всем гуманитарным институтам выяснить, кто у нас чего фальсифицирует. И доложить. Что во всей этой истории бросается в глаза? Сам Тишков, когда документ утек и ему позвонили со словами «что ж ты такое подписал», тут же стал отнекиваться и говорить в этом интервью «Свободе»: «Да, я сейчас отзову подпись» и проч. Стыдно стало.

Посмотрим, как академические структуры прореагировали. Какие-то директора привычно взяли под козырек. Собрали народ, сказали, что пришла «указиловка» из Президиума, надо чего-то сделать. Худо-бедно, часто с издевательским непониманием того, что от них требуется, соорудили какие-то бумаги. Но я знаю, что есть директора, которые этот циркуляр послали, и очень далеко. То есть при всех ее недостатках Академия — такая структура, с которой трудно работать, не совсем послушный инструмент.

В свете того, что я сказал, очень любопытно посмотреть на недавние события, связанные с визитом Путина в Польшу. Помните, накануне был такой вал продукции — и в печати, и по телевизору — в духе самой жесткой исторической политики. И вдруг Путин поехал и произнес там, на Вестерплятте, вроде бы очень спокойную, очень примирительную, вполне приемлемую речь. Первая реакция была от тех людей, которые уже видят себя активистами исторической политики на государственном содержании. Были вопли: «Ну, зачем же он так?», «Поляки, их ничем не проймешь!» Тут же пошли возгласы: «Вот он приехал, он им так хорошо сказал, а они в ответ ему нахамили, вот и не надо было этого делать» и т. д.