Читать онлайн «Художественная культура русского зарубежья. 1917–1939. Сборник статей». Страница 41

Речь идет о намеченных выставках в Стокгольме в 1919 году и в Нью-Йорке в 1921 году.

В почетный комитет выставки в США входили: профессор Королевской Академии искусств в Стокгольме Оскар Бьерк, профессор истории искусств университета в Упсале Август Наар, министр при дворе короля Швеции Аксель Валленберг, несколько представителей от министерств Швеции в Америке, Генеральные консулы Швеции и Финляндии. Такое внимание со стороны властей мог получить не каждый даже знаменитый национальный художник.

Выставки Репина послереволюционного периода не претендовали на цельность и полноту. Художник показывал то, что хранилось у него в «Пенатах», и, несмотря на это, в Финляндии экспонирование его картин становилось художественным событием. Оскар Костиайнен, неоднократно писавший о Репине в финских журналах и газетах (некоторое время он заведовал иностранным отделом в газете «Ууси Суомен»), в одном из писем просил Репина не лишать финское общество возможности видеть работы художника. «Они так значительно выделяются на фоне всего другого – какое знание жизни и ее форм! Ваши выставки здесь – праздник искусства»[260]. Произведения Репина, представленные на выставках 1920-х годов, разошлись по всему миру. Они оказались труднодоступными для исследования. Многие из них известны только по архивным материалам, каталогам, упоминаниям и описаниям в прессе. Поэтому для нас очень ценны и интересны мнения современников, имевших возможность видеть работы Репина позднего периода.

Материалы прессы тех лет, особенно обзоры выставок, доносят до нас не только непосредственные впечатления критиков от картин, но и общие размышления о развитии художника с учетом только что написанных им произведений. Именно зарубежным критикам, и в первую очередь шведским и финским, представилась возможность и необходимость подводить первые итоги поздней творческой деятельности одного из самых знаменитых русских художников.

На выставках в Стокгольме и в Нью-Йорке Репин показал более сорока работ.

Выставки в Финляндии и в Швеции следуют одна за другой. В 1920 году он показывает свои работы в Хельсинки, в 1921 – в Териоках, в Выборге, в 1922 году – в Тампере.

Наиболее значительными можно назвать экспозиции 1925, 1927 и 1928 годов, состоявшиеся в Хельсинки в салоне Стриндберга.

Знакомый Репина, финский корреспондент Вилли Таммела, прислал ему перевод своей статьи о выставке 1925 года. Она была опубликована в газете «Хельсингин Саномат»[261].

«В салоне Стриндберга, – писал Таммела, – большинство работ составляют маленькие рисунки карандашом и акварели, относящиеся к раннему периоду творчества, а также портреты последних лет»[262].

В рисунках Репина он отмечал превосходное знание анатомии и скульптурную выразительность, «как будто они родились из глины»[263]. «По ним, – писал критик, – можно проследить, как постепенно и точно мастер углублялся в народную психологию»[264]. Особенно показательны для него в этом смысле наброски к картине «Запорожцы».

Среди представленных портретов Таммела выделял созданные в «Пенатах» в 1920-е годы, по его словам, «очень жизненные изображения женщин и девушек. Эти работы, – писал он, – свидетельствуют о не погаснувшей силе созидательности 80-летнего художника. Верно то, что Репин еще обладает зорким зрением, музыкальностью и полнотой чувств»[265]. «Великим даром артиста» он называл его способность изображать текущий момент, дыхание жизни[266].

По мнению Таммела, произведения Репина последних лет соответствуют современной живописи. Определяющим критерием этого он считал большой интерес художника, прежде всего, к цветовой композиции. В работе Репина с цветом его особенно поражало мастерство в использовании белых и красных оттенков.

Из старых произведений Таммела отметил семейный портрет Л. Толстого с женой (1908, X., м.).

Известная в Финляндии журналистка Сигрид Шауман в статье об этой выставке также обратила внимание на портрет Л. Н. Толстого и Софьи Андреевны. Она высказала мнение, что эта работа лучше других демонстрирует присущее Репину замечательное чувство цвета. Рецензия Шаумен на выставку Репина 1925 года была опубликована в газете «Svenska Pressa». Она выходила на шведском языке[267]. Как и Таммела, Шауман была поражена тем, что некоторые поздние работы Репина отличаются удивительной свежестью. «Например, – писала критик, – в «Двойном портрете украинцев» нет и следа усталости. Картина живая, с сильной композицией, фигуры людей выписаны необыкновенно четко и ярко. Эта работа Репина свидетельствует о его молодом творческом темпераменте. Как и в молодые годы, художник сохраняет способность познавать вещи не только умом, но и чувством. При этом таким сильным художественным чувством, каким обладает Репин, может похвастаться лишь небольшое число художников. Старый мастер продолжает много работать, курит крепчайшие сигары и даже купается в море. Воистину, всякому пожелаешь такого здоровья!»[268]

Лучшей картиной выставки 1925 года она считала акварельный портрет жены художника, написанный в молодости. Среди особенно удачных работ Шауман называет наброски к картине «Запорожцы пишут письмо турецкому султану» (1878–1891).

«Посетитель выставки, – писала она, – невольно замирает перед набросками к «Запорожцам». Поражает мастерство и сила художественного дарования, с которым они выполнены»[269].

В 1927 году в салоне Стриндберга были показаны 23 работы Репина. Тогда впервые, одновременно, выставлялись «Голгофа» (1921–1922, X., м.) и «Утро воскресения» (другое название – «Христос и Мария Магдалина») (1921, X., м.), а также «Черноморская вольница» (1908, X., м.), «Финские знаменитости» (1922, X., м.) – то есть наиболее значительные произведения Репина, написанные в последние годы. Кроме того, были представлены только что созданные портреты Цецилии Ганзен, Мери Хлопушиной и другие.

Выставки 1927 и 1928 годов пользовались особенным успехом. Последнюю даже продлевали. Комментировал эти выставки в газете «Хельсингин Саномат» Эдвард Рихтер[270].

Прежде всего, он высказал предположение о том, что «Репину хорошо в Финляндии, несмотря на то, что одинокая деревня не может дать ему ту умственную пищу и то разнообразие, к которым привык его живой темперамент»[271].

Эдвард Рихтер полагал, что не многие финляндцы имели случай познакомиться с лучшими произведениями мастера, находящимися в России. «Лишь тот, – писал Рихтер, – кто в Третьяковской галерее в Москве видел знаменитые репинские картины «Иван Грозный, убивающий своего сына», «Крестный ход в Курской губернии», «Не ждали», «Запорожцы пишут письмо турецкому султану», – лишь тот в состоянии понять, какой высоты в овладении формой и в передаче душевной жизни и движений может достичь мастер. Этот фон нужно иметь в виду, рассматривая новейшие произведения Репина. Однако зрителям не следует думать, что последние произведения художника сами по себе лишены большого значения. Напротив, маленький дамский портрет, написанный только в этом году (портрет Мери Хлопушиной 1927 года. – Т. Б.) доказывает, как у этого необыкновенно жизнедеятельного человека художественная способность и творческое рвение еще живы. Так же и остальные картины последних лет: «Грузинская танцовщица», «Akt» – свидетельствуют о напряженной жизни этого пожилого представителя реализма»[272].

Рихтер считал, что Репин все еще с неослабевающим даром поклоняется всему, что молодо и полно жизни. По мнению критика, «в «Мужском портрете» он до совершенства владеет формой и красками, хотя это произведение принадлежит к самым позднейшим. Из картин 1919 года поражает «Женская голова» в акварели. По колориту, изысканности линий она удивительно красива и свежа. И в декоративном отношении выделяется среди репинских произведений. Эта работа внушает мысль, что Репин, раньше – мастер преимущественно психологии и формы, лишь теперь, во время своего последнего периода, более серьезно углубляется в композицию красок»[273].

Для критика оказались интересны и выставленные рисунки. «В них, – пишет он, – живет дух больших времен, и интересно заметить, как они примыкают к, так сказать, тому стилю, представителем которого был немецкий мастер Менцель»[274]. С А. Менцелем Репина сравнивал и Кристиан Бринтон, автор вступительной статьи к каталогу выставки в Нью-Йорке 1921 года. Он считал, что «хотя Репин и кажется одинокой фигурой, но его можно сравнить с родоначальником немецких реалистов Адольфом Менцелем, который создавал композиции так же хорошо, как и наблюдал»[275].

Далее Эдвард Рихтер анализирует картину «Голгофа» (1921–1922, Х., м. 214×176). В настоящее время она находится в Музее Принстонского университета.