Читать онлайн «Религиозные практики в современной России». Страница 49

«Воин-мученик» Евгений Родионов. Особо стоит отметить еще одного кандидата на канонизацию – рядового Российской армии Евгения Родионова62, убитого в 1996 году в Чечне. В отличие от вышеназванных персонажей, поклонение которым возникло в среде мирян, почитание Евгения Родионова инспирировано духовенством в идеологических целях и широко распространено в кругах, связанных с армией.

Характерно, что прямых призывов к канонизации «воина-мученика» священнослужители не допускают. Евгений Родионов преподносится военнослужащим и в первую очередь воспитанникам детской военно-патриотической организации «Православные витязи» как пример для подражания, как образец настоящего воина и истинного христианина.

Почитание памяти Е. Родионова безусловно поощряется окормляющими воинские подразделения священниками. Инициатива здесь принадлежит Иоанно-Богословскому монастырю, один из насельников которого, игумен Виталий (Уткин), долгое время был духовником «Православных витязей» и дислоцированного в Рязани 137-го парашютно-десантного полка 6-й Тульской дивизии. Имя героя носит один из отрядов «Православных витязей», расположенный в с. Пощупово, где находится монастырь. Регулярно организуются встречи «витязей» и десантников с матерью Евгения Любовью Васильевной Родионовой.

Несмотря на отсутствие призывов к канонизации Е. Родионова, рассказы о его гибели строятся в соответствии с традициями агиографии. Это касается, в частности, истории поиска матерью обезглавленного тела сына и затем, отдельно, его головы: «обретение честной главы» – широко распространенный в житийной литературе мотив. На сайте Иоанно-Богословского монастыря проводится прямая аналогия между подвигом Е. Родионова и св. князя Романа Рязанского, убитого в XIII веке в Орде за нежелание отказаться от христианства: «Подвиг святого князя Романа повторил в наше время русский солдат Евгений Родионов»63. В любых сообщениях о нем непременно используется слово «мученичество»: «„Православные витязи“ встретились с Любовью Васильевной Родионовой, мамой солдата Евгения Родионова, мученически убиенного в чеченском плену за отказ снять с себя нательный крест, отступиться от православной веры. Именно за это он принял такую мученическую кончину»64.

О значительной роли Иоанно-Богословского монастыря в пропаганде почитания Е. Родионова свидетельствует письмо, опубликованное за пределами епархии, в самарской газете «Благовест»65. По словам автора письма – мирянина, часто совершающего паломнические поездки в эту обитель, – в монастырской лавке им была куплена книга, повествующая о подвиге солдата. Вскоре паломнику во сне явилась икона Е. Родионова и некий священник, посоветовавший молиться изображенному на ней «мальчику». После этого, наяву приехав в очередной раз в монастырь, автор письма встретил мать Евгения и передал ей свой сон. В ответ Л. Родионова посоветовала обратиться к викарию епархии, до недавнего времени курировавшему связи с армией: «Это монастырь моей души. Расскажи свой сон Владыке Иосифу. Слава Богу, моему мальчику теперь хорошо!»

Таким образом, две традиции – догматическое и «народное» православие – в церковной практике существуют одновременно, при этом поведение основной части верующих ориентировано на последнюю. Элементы традиционной религиозности проявляются практически во всех обрядах и таинствах официальной Церкви. Нет ни одного прихода и даже монастыря, где бы духовенству не приходилось регулярно сталкиваться с проявлениями «народных верований».

После смены правящего архиерея в Рязанской епархии проблема параллельного существования двух традиций была признана официально. В представлении духовенства народная религиозность является произошедшим вследствие недостаточной информированности (особая роль здесь отводится советскому периоду) искажением официального вероучения, а не самостоятельной формой религиозной жизни, динамичное развитие которой продолжается и при наличии противовеса в виде Церкви.

Такое представление о природе явления обусловило и официальное отношение к нему как к «пережитку», который необходимо устранить при помощи просвещения. Борьба с «псевдоправославием» оказалась возложена на епархиальную прессу66. Результатом стало появление в различных православных изданиях нескольких статей, предлагающих «правильную» последовательность действий при погребении или во время праздника и порицающих «неправильную». Эти публикации не изменили ситуацию на приходах. По уровню публикуемых материалов и качеству полиграфии епархиальные издания заметно проигрывают светским, а потому не пользуются популярностью у широкой аудитории. Отличающийся профессионализмом и наиболее последовательно транслирующий позицию епархии «Рязанский церковный вестник» ориентирован в большей степени на священнослужителей, для которых приобретение журнала обязательно (но это указание не всегда выполняется). Потенциальным читателям из мирян затруднительно приобрести его из-за ограниченного тиража (998 экз.) и высокой цены (около 30 рублей). Максимальный тираж – 5–6 тыс. экземпляров – у газеты «Благовест». Это единственное издание, которое можно приобрести в киосках «Союзпечати», все прочие продаются только в храмах, главным образом в рязанских, что практически исключает попадание православной прессы к тем, кто не посещает церковь регулярно. Наличие епархиальной периодики в сельском храме – редчайшее исключение: если она туда изредка и попадает, то в количестве двух-трех газет с опозданием на несколько месяцев. Те, кто время от времени читает епархиальные издания, не признает их в качестве авторитетного источника информации, предпочитая ориентироваться на более привычные.

Выбор способа просвещения, вероятно, продиктован необходимостью донести официальную позицию Церкви не только до прихожан, но и до священнослужителей, поскольку у каждого батюшки существует собственное отношение к «народному православию». Родившиеся в советское время, нынешние священнослужители получали религиозное воспитание в основном при участии носителей «народной» традиции, благодаря чему многие лояльно относятся к проявлениям традиционной религиозности.

Отметим еще одну форму существования «народной» традиции в среде духовенства, не рассматривавшуюся в данной статье, – обращение к известным духовникам – старцам. Поездки к старцам широко распространены и в среде мирян, но для нас важны в первую очередь контакты с ними священников, поскольку зачастую советы популярных духовников не совпадают с публично декларируемой позицией Церкви67. Я не могу оценить количество клириков епархии, прибегавших к помощи старцев, но этот фактор, безусловно, нельзя игнорировать. Особенно учитывая лояльное отношение к этой практике правящего архиерея, ликвидировавшего должность епархиального духовника, предоставив священникам самостоятельно выбирать себе духовного наставника, в том числе и за пределами епархии, узаконив тем самым уже существующую практику.

Провозглашение епархией курса на борьбу с «псевдоправославием» не отражает всех аспектов взаимодействия двух традиций. На уровне епархии можно видеть как минимум еще один вариант поведения: попытку «воцерковить» «народный» обычай, что ярко проявляется на примере использования в миссионерских целях особенностей традиции иконопочитания.

Более разнообразной выглядит ситуация на приходах. Здесь возможны несколько вариантов отношения священника к проявлениям «языческих пережитков» и пропагандистам «народной религии». Последние могут восприниматься как конкуренты и противопоставляться «настоящему» христианству. Это происходит, во-первых, тогда, когда сами «народные» лидеры становятся в оппозицию духовенству, открыто выступая против клира и иерархии и распространяя свои взгляды посредством листовок, брошюр, СМИ и через непосредственные контакты с верующими. Во-вторых, возможна модель, характерная в большей степени для сельской местности, где религиозное лидерство по-прежнему очень часто принадлежит мирянам, выполнявшим религиозные функции в советское время или перенявшим этот опыт у своих предшественников. Священники в этом случае, констатируя «неканоничность» деятельности конкурентов, предпочитают не вступать в открытую борьбу с ними, мирясь с наличием «дублеров». Сами бабушки – именно они обычно выступают в этом качестве – также стремятся не провоцировать конфликт и избегать контактов с духовенством.

Другим достаточно распространенным вариантом является попытка легитимизировать последователей альтернативной религиозной традиции, делегируя им часть функций, как это происходит в случае с читающими Псалтирь по благословению священника. Очень редко можно наблюдать лояльное отношение духовенства к религиозным лидерам из мирян: если священнослужители воспринимают их как легитимных «хранителей веры», не выступающих в качестве конкурентов. Однако, признавая легитимность их деятельности, духовенство одновременно стремится придать им официальный статус. Участие духовенства в поездках на могилы «признанных» старцев и стариц, визиты священников к не имеющим священнического сана подвижникам, трансляция (устная и письменная) священниками подробностей жизни этих людей не позволяет относить почитание благочестивых мирян только к «народной» традиции.