Читать онлайн «Быт и нравы царской России». Страница 21

Это изобилие изумляло иноземцев, но русские цари этого удивления и хотели.

При дворе, как и у частных лиц, пиры с их ужасным обжорством и неумеренным питьем были необходимым условием всякого праздника и самым любимым развлечением.

Даже самые выносливые послы с трудом выдерживали необходимость сидеть за столом пять-шесть часов и пить изо всех посылавшихся им царем чаш. После пира было в обычае посылать почетным гостям кушанья и напитки.

Исконное русское хлебосольство отличало не только царские обеды, но и простые дома. Скупость была неуместна, когда хозяин принимал гостей. В России знатные и богатые люди, как правило, выглядели тучными, что возводилось в достоинство. Тучность должна была вызывать уважение. Дородности способствовал сам образ жизни богатых людей: изобилие трапез, долгий послеобеденный сон и ограниченность в движении — все это располагало к полноте. Однако это не мешало почтенным людям жить до восьмидесяти, ста и более лет.

Как и во времена Василия III в конце XVI в. любимой забавой оставался медвежий бой, который особенно любил царь Федор.

Флетчер так описывает это развлечение: «Охотники царские, подобно римским гладиаторам, не боятся смерти, увеселяя государя своим дерзким искусством. Диких медведей, ловимых обыкновенно в ямы или тенетами, держат в клетках. В назначенный день и час собирается двор и несметное число людей пред феатром, где должно быть поединку: сие место обведено глубоким рвом для безопасности зрителей и для того, чтобы ни зверь, ни охотник не могли уйти друг от друга. Там является смелый боец с рогатиною, и выпускают медведя, который, видя его, становится на дыбы, ревет и стремится к нему с отверстым зевом. Охотник недвижим: смотрит, метит — и сильным махом всаживает рогатину в зверя, а другой конец ее пригнетает к земле ногою. Уязвленный, яростный медведь лезет грудью на железо, орошает его своею кровию и пеною, ломит, грызет древко — и если одолеть не может, то, падая на бок, с последним глухим ревом издыхает. Народ, доселе безмолвный, оглашает площадь громкими восклицаниями живейшего удовольствия, и Героя ведут к погребам царским пить за государево здравие: он счастлив сею единственною наградою или тем, что уцелел от ярости медведя, который в случае искусства или малых сил бойца, ломая в куски рогатину, зубами и когтями растерзывает его иногда в минуту»{121}.

Существовали и другие светские развлечения, несмотря на церковные запреты. При Иване IV было специальное ведомство, потешная палата. При царском дворе играли в шахматы, занимались охотой с гончими и борзыми собаками.

По свидетельству иноземного гостя Москвы Вижнера, настоящие московские уроженцы были небольшого роста, но крепкого телосложения, сильны, с белыми лицами, зелеными глазами, длинной бородой. Но в России иностранцы отмечали и мужчин ростом в шесть футов[122].

Волосы мужчины отращивали только в знак траура или опалы. На выбритую голову надевали скуфью, т. е. маленькую шапочку, которая у вельмож шилась из парчи и украшалась жемчугом и драгоценными камнями. Поверх скуфьи надевалась большая шапка в персидском духе, которая отделывалась мехом чернобурой лисицы. Рубашка была без воротника, но открытую шею украшало широкое дорогое колье. Рубашка обычно имела вышивку. Летом ее носили как домашнюю одежду. Зимой на нее надевали легкую шелковую одежду до колен, с застежками спереди. Затем надевался парчовый кафтан, длинная узкая одежда до щиколотки. Кафтан перетягивался поясом, на котором крепились кинжал и ложка. Потом надевалась однорядка, широкая и длинная одежда с вышивкой и меховой опушкой. Для выходов надевалась еще охабень[123]. Дополнением служили высокие сафьяновые сапоги, расшитые жемчугом и драгоценными камнями.

Знатная женщина XVI в. старалась не показываться на люди и не пряталась только от ближайших родственников или друзей.

Из украшений знатные женщины носили золотые серьги с изумрудами и яхонтами, жемчужные ожерелья. Одежда была длинная и широкая из тонкого красного сукна с длинными до земли рукавами, со множеством золотых пуговиц и с отложным собольим воротником до половины спины. Под верхней одеждой женщина носила другую, шелковую (летник), с обшитыми парчой до локтя рукавами. Под летником — застегнутая до пола ферезь[124]. Сапожки шились из сафьяна и были желтые или голубые, расшитые жемчугом, на высоких каблуках. От обилия одежды и тяжести драгоценностей знатная москвичка могла с трудом держаться на ногах.

Одежда незнатных женщин была проще. Женщины из скромности носили две рубашки. Зимой носили одежду из белого или синего сукна, спускавшуюся ниже колена, а также овчинный полушубок. Это дополнялось крестом на шее и серьгами в виде колец из какого-либо металла в ушах.

Иноземцев русские женщины приводили в восхищение своими черными глазами, стройной талией, тонкой шеей и тонкими пальцами рук. Восхваляя красоту русских женщин, иностранцы отмечали, что «красоте соответствовали и достоинства ума»[125].

Петрей писал: «Что касается женщин, то они чрезвычайно красивы и белы лицом, очень стройны, имеют небольшие груди, большие черные глаза, нежные руки и тонкие пальцы, только безобразят себя часто тем, что не только лицо, но глаза, шею и руки красят разными красками, белою, красною, синею и темною: черные ресницы делают белыми, белые опять черными или темными, и проводят их так грубо и толсто, что всякому это заметно».

И старые и молодые белились и румянились. Не красить лицо для женщины считалось стыдом. Косметикой пользовались не только для лица и шеи, но и для глаз и зубов. Флетчер относит это к несовершенному природному цвету женской кожи, хотя историк К. Валишевский говорит, что иноземцы вряд ли могли хорошо рассмотреть наших женщин за стенами их теремов.

Другое толкование обычаю белиться и румяниться дает И.Е. Забелин. В допетровской Руси женская красота в народном понимании представлялась в виде цветущего здоровья. В старину не ценили бледный цвет лица, считая это признаком слабого здоровья, иногда болезненные признаки относились к недостойному поведению или к разврату. А потому допетровские красавицы прилагали все усилия, чтобы казаться красными девицами.

Жены мелких дворян, купцов и крестьян в большие праздники толпились на улицах, качались на качелях и собирались на каком-нибудь лугу для танцев.

В брак на Руси в XVI в. вступали рано. Нормальным возрастом считались 12 лет для девушки и 14 для юноши. До венца супруги не должны были видеться. Невеста помещалась за пологом[126] горницы, полог раздвигался. Бывали случаи, когда невесту подменяли, и тогда жених имел право жаловаться в суд, требовать расторжения брака, но чаще муж в подобных случаях доводил жену до того, что она вынуждена была постригаться в монахини. В исключительных случаях, когда сватовство было желанным для невесты, жениху разрешалось вести смотрины самому, но если после этого он отказывался жениться, то должен был платить большую сумму за оскорбление невесты.

Свадьба сопровождалась сложными обрядами. Накануне жених устраивал пир и посылал невесте, которую не видел, подарки: кольца, белье, лакомства и символическую плетку. Сваха готовила брачную постель и веткой рябины отводила порчу в доме. Спальня новобрачных находилась повыше над землей, чтобы не напоминала о могиле. Постель устраивали на лавках, на них клали снопы из ржи, сверху клали ковры, а на них помещали перины. В углах горницы ставили оловянные сосуды с медом. В ногах кровати ставились кадки с пшеницей, рожью, ячменем и овсом. Жених отправлялся за невестой с большим кортежем. За ним несли белый калач и свечи, а также осыпало, блюдо с хмелем, — знак богатства и веселья. Несли также куньи меха, шитые золотом платки и деньги для раздачи присутствующим. Подобный обряд совершался и в доме невесты. Затем оба шествия направлялись к дому молодых.

По дороге в церковь пели, плясали, а скоморохи, несмотря на гнев священнослужителя, потешали процессию. Новобрачной полагалось много плакать, для чего подруги пели жалобные песни.

Молодые во время пира не прикасались к еде, а знаком идти в опочивальню служил лебедь, которого подавали гостям, а молодым — жареную курицу. Молодых провожали в их светлицу с церемониями, а сами возвращались к столу. Сваха помогала молодым раздеться. В знак подчинения жена должна была снять мужу сапоги. Через час одна из подружек шла спрашивать через дверь, здоровы ли они.

Если муж отвечал, что он здоров, это значило, что все хорошо, и гости шли кормить молодых. На другой день посещали бани, а после этого молодая вручала своей свекрови доказательство невинности — брачную рубашку, которая потом свято хранилась. И если молодая оказывалась «порченой», несмываемый позор ложился на родню невесты.