Читать онлайн «Избранные работы по теории культуры». Страница 51

– ЭСП включает в себя следующее:

– ясновидение – перцепция удалённых объектов или явлений без участия каналов обычного чувственного восприятия;

– телепатия – считывание мыслей (мыслеформ) и психических образов помимо сенсорных каналов;

– эффект прямого знания – универсально распространенный в культуре феномен непосредственной внезнаковой перцепции, проявляемой также и в отношении объектов, не доступных непосредственному/чувственному восприятию;

– невербальная суггестия – в терминах экологической этологии – невербальный гипноз [382];

– индуцируемые состояния и «эпидемии идей» – феномен бессознательной массовой или групповой (не говоря уже об индивидуальной) вовлечённости в поле психических воздействий определённого характера (как частный случай – идей определённого содержания) и сверхзависимости от последних вопреки любым рациональным противодействиям вроде осознания своих убеждений, интересов и т. п.

«Эпидемии идей» с их наиболее яркими воплощениями в массовых психозах можно было бы считать всего лишь частным проявлением психосферы, если бы при чуть более пристальном взгляде не становилось очевидным, что глубинная экзистенциальная зависимость человека от тех или иных смысловых комплексов является его универсальной культурноантропологической и метаисторической характеристикой. Психиатрия, со своей стороны, признаёт, что склонность к индукции – неустранимое антропологическое свойство человека;

– эйдетизм – особый режим перцепции, переживания и воспроизведения информации, основанный на «атавистическом» правополушарном «схватывании гештальтов» с предметно-галлюцинаторной остротой и точностью. В этот комплекс феноменов, внутренне глубоко родственных включаются также и разного рода внетелесные переживания, медиумизм, реинкарнационные перцепции[157] и разнообразные комбинации и разновидности всего вышеперечисленного;

– прекогниция – предвидение (предсказание) будущего, главным образом, в режимах ИСС – снах, трансовых состояниях и иных формах визионерского опыта;

– ретрокогниция – перцепция событий прошлого, недоступных по каналом обычного знания. Как и прекогниция, посткогниция выступает частным проявлением более широкого феномена – эффекта прямого знания.

– психокинез (телекинез, психоэнергетика) – воздействие сознания (хотя и не в меньшей степени бессознательной сферы человека) на физическую, биологическую или физиологическую систему. Здесь важно отметить, что явным образом выбивающиеся из обыденных представлений о психических возможностях человека проявления психокинеза – это не более чем видимая и притом ничтожно малая часть континуума взаимодействий, осуществляемым по каналам психосферной медиации. Исследование этой сферы уместно было бы начать с микроуровней[158] и явлений, аналогичных приведённому примеру о воздействии человеческих эмоций на молекулу ДНК. Сферой проявления психокенеза[159] выступают, прежде всего, магические практики, широко и разнообразно представленные во всех без исключения культурных системах. Кроме того, в современности описываются и исследуются психокинетические эффекты, не имеющие отношения к магическим традициям [369 и др.].

Заниматься подробной систематикой и классификацией феноменов ЭСП и психокинеза в данном контексте не имеет смысла; нас интересует не формальные классификации, не рационалистическое объяснение этих феноменов[160] в рамках принятых научных парадигм и не отношения этих феноменов друг к другу, а эскизное построение общей для них всех модели теоретической интерпретации. Поэтому установление внутреннего родства этих феноменов представляется более важным, чем классификации по внешним проявлениям.

Также за рамками рассмотрения окажутся и разнообразные виды психических расстройств: галлюцинаторно-бредовые синдромы, патологическое фантазирование, парафренные состояния, массовые психозы и другие психопатические патологии, границы которых с ЭСП часто предстают весьма размытыми. Эти феномены, фрагментарно попадая по ходу исследования в поле нашего интереса, будут рассматриваться не со стороны психиатрии, а исключительно как ментально-культурные феномены.

За пределами сферы психического, в его общепринятом и узком понимании (впрочем, общепринятых представлений о психике тоже не существует), лежит и возникновение в ментальном и культурном пространстве своеобразных «узлов притяжения» – дискретных агентов незримых когерентных связей, которые выделяются и «просвечивают» в эмпирическом мире за счёт более высокой вероятности осуществления в нём (здесь напрашивается некоторая аналогия с синергетическим понятием аттрактора, которая, впрочем, не является обязательной. Вообще, нижеследующая модель представляет собой не столько полемическую альтернативу синергетике, сколько взгляд на самоорганизационные процессы в несколько ином ракурсе).

Строя концепцию психосферы, равно как и все другие концепции в рамках смыслогенетического подхода, я принципиально дистанцируюсь от выяснения отношений между материализмом и идеализмом. Для меня этой дихотомии не существует, а потому я не намерен ни становиться на одни из сторон, ни искать пути их примирения. Эти две доктрины в своём ригористическом взаимоотрицании подобны двум уродливым гвоздям, намертво забитым в стену и не позволяющим ничего на этой стене поместить без учёта их местоположения. А между тем метафизическая граница, якобы разделяющая мир эмпирический (доступный опыту) и мир трансцендентный, размывается при чисто количественном расширении сферы человеческого сознания. В частности, с помощью специальных технических средств. Прямого же и эпистемологически не опосредованного знания вообще не существует (впрочем, в глубоком погружении в ИСС такое знание достижимо, вернее, такого рода опыт возможен – только в научное и философское знание он не конвертируется. Таким образом, метафизический водораздел между идеальным и реальным исчезает (для носителей логоцентрических доктрин, этот водораздел, разумеется, не исчезнет ни при каких обстоятельствах), уступая место многоступенчатой иерархии эпистемологических опосредований, а само их разделение становится чистой условностью. Что же касается вопроса об онтологии, о некоей «окончательной реальности», которая мерцает за пределами сенсорно воспринимаемых вещей и явлений и следы которой обнаруживает квантовая физика, то реальность эту, не редуцируемую к «обычной», неправомерно отождествлять также и с сознанием, как это делает квази-религиозный идеализм. Для такой самонадеянной натяжки просто не нет оснований. А законы этой «последней и окончательной» (?) реальности, даже в самом общем их понимании, не укладываются в прокрустово ложе материалистическо-идеалистического дуализма.

Дуализм материального и идеального словно проклятье «висит» и над теми концепциями, которые исходят из квантовой природы сознания и его взаимодействия с эмпирическим миром посредством изменения квантовых состояний нейронов. Здесь мы опять видим всю ту же картину: мир № 1 – материальный и мира № 2 – идеальный (он же мир сознания), а между ними – человеческий мозг в качестве связующего звена (Дж. Экклз, К. Поппер). Здесь же, впрочем, с необходимостью появляется и мир № 3 – “обитель” культурных значений, но неизбывный дух дуализма и субстанциализма не позволяет во всём этом разобраться без натяжек и искажающих призм под названием «правила игры».

Нашу позицию можно было бы представить как условно близкую нейтральному монизму, если бы и в этой парадигме не возникала как deus ex maxina непознаваемый Абсолют, в котором всё та же материально-идеальная дихотомия снимается всего лишь заменой жёсткого антиномического позиционирования на более мягкое – комплементарное.

И последнее. Чем сложнее структурная организация культурной системы, тем многослойнее ментальность её носителя – человека. Это значит, что режим и глубина погружения человека в психосферу не могут быть выраженными какой-либо раз и навсегда данной формулой. Каждый из слоёв ментальности располагает свои набором энграмм и налаживает собственный репертуар психосферной медиации и взаимоотношений с психическими матрицами (об энграммах и психических матрицах см. ниже). Вот почему человек современной культуры может в одном секторе своей ментальности быть «эйдетиком» и чуть ли не визионером, а в другом – последовательным рационалистом.

Итак, чтобы означенные явления рассмотреть в рамках единой гипотезы, необходимо представить себе механизм (плохо подходящее слово!) медиации между импликативным и эмпирическим мирами, проявляющими себя через психосферу. Здесь и далее мне вновь придётся обращаться к теориям КМ и квантовой космологии в контексте вопросов, так или иначе уже затронутых в гл. 1. Вопросы эти сложны и многоаспектны, и потому я заранее прошу у читателя прощения за вынужденные повторы.