Читать онлайн «Культура и мир». Страница 52

Трудами названных выше авторов далеко не исчерпывается разработка проблематики византизма. Но именно в их книгах наиболее емко фокусируется актуальные линии развития современной русской философии культуры: ориентация на историософский подход, то есть понимание религиозной составляющей как важнейшего фактора развития истории и культуры; идея органического консерватизма, противостояние нигилизму, в современной культуре принявшему форму либерализма, означающего измену народа своей духовной природе; понимание православия как метафизического ядра русской цивилизации, культуры России. Невиданный прежде размах получило в настоящее время и развитие богословской мысли в России. Протоиерей Всеволод Чаплин, заместитель председателя Отдела внешних церковных связей, характеризуя современное состояние вещей, говорит о русском «золотом веке» православной мысли, ибо столько новых текстов, книг, статей, журналов не появлялось в истории Русской Церкви никогда.

Византинистика как специальная область знания так же в настоящее время переживает значительные перемены, суть которых в восстановлении творческой преемственности с классическим отечественным византиноведческим наследием. После 1917 г. византинистика России как целостная область знания была разрушена. Нигилизм по отношению к русскому историческому прошлому, атеистический принцип новой государственной идеологии надолго стали серьезным препятствием на пути полноценного изучения средневековой византийской культуры. Разумеется, в советский период византинистика развивалась, но, оставаясь в русле только позитивистской марксистской методологии, в замкнутом круге проблематики, что значительно снижало ее репутацию в мировом научном сообществе (Медведев 2006: 313–321). Конечно, были и блестящие исключения в лице таких крупных фигур мирового уровня, как В. Н. Лазарев, М. В. Алпатов, Н. И. Брунов, С. С. Аверинцев, Г. Г. Литаврин, Б. Л. Фонкич. 1988 год – год официального празднования Тысячелетия Крещения Руси, обозначивший начало новых отношений между Церковью и государством, Церковью и обществом, не стал одномоментным разрушением всех преград. Для византинистики качественным рубежом явилась середина 90-х годов XX в. Началось издание серии исследований, посвященных деятельности петербургской школы византиноведения, выполненных на основе изучения богатейших фондов архивных материалов, хранящихся в Санкт-Петербурге («Архивы русских византинистов в Санкт-Петербурге», 1995; «Рукописное наследие русских византинистов в архивах Санкт-Петербурга», 1999; «Мир русской византинистики», 2004. Редактор – И. П. Медведев). В византийском искусствоведении реализован ряд инновационных проектов, посвященных изучению содержательных основ восточнохристианской культуры («Иерусалим в русской культуре», 1994; «Восточнохристианский храм: литургия и искусство», 1993; «Чудотворная икона в Византии и Древней Руси», 1994; «Иконостас: происхождение, развитие, символика», 1995; «Восточнохристианские реликвии», 2003). Важное место приобрело изучение византийского художественного мира в аспекте литургического символизма, позволяющее раскрыть специфику природы средневекового художественного сознания. Поиск адекватного метода исследования, восстановление традиции творческого взаимодействия науки светской и церковной, представлявшей в дореволюционный период единый поток, (Проф. Г. Е. Лебедева пишет, что «дореволюционная наука должна рассматриваться как единый поток, без разделения ее на светскую и церковную, а тем более без противопоставления, как это было принято в советской историографии»: Лебедева 2003: 10.) привел в российском искусствоведении XXI столетия к идее иеротопии. Суть понятия его автор А. М. Лидов формулирует следующим образом: «Иеротопия – это создание сакральных пространств, рассмотренное как особый вид творчества, а также как специальная область исторических исследований, в которой выявляются и анализируются конкретные примеры данного творчества» (Иеротопия 2006: 10). Можно сказать, что иеротопия, как методологическая позиция, означает культурологическое видение (отход от предметоцентризма, присущего искусствоведению) при доминанте исследовательского внимания на раскрытие метафизической составляющей явлений. Хотя в гуманитарной сфере незнание друг друга, взаимный снобизм продолжают характеризовать отношения между наукой светской и наукой церковной, в области византинистики положение намного лучше, что связано с продуктивной опорой на исконную отечественную исследовательскую традицию творческого взаимодействия академических, университетских ученых и представителей Духовных академий, церковно-исторической и богословской науки. Подчеркнем, что в постижении художественного мира православного средневековья в настоящее время отчетливо выявилась культурологическая парадигма. Культурологическая парадигма позволяет увидеть сочетание в конкретном православном художественном феномене различных пластов: мемориального (как памятник культуры этот феномен изучает «церковная археология») (Первый отечественный научный журнал, специализировавшийся в этой области, имел название «Христианские древности и археология» (Христианские древности и археология 1862). А в предисловии первого номера журнала «Вестник Общества древнерусского искусства при Московском публичном музее» (Вестник Общества древнерусского искусства при Московском публичном музее, 1874), отмечено: «Согласно мнению большинства европейских ученых, именем археологии редакция соединяет понятие о науке, задача которой состоит в исследовании древних памятников искусства и состоящих в связи с этим бытовых древностей»); эстетического (как произведение искусства его рассматривает искусствоведение); литургического (как явление церковного сознания – истолковывает богословие, православная иконология). Культурологически целостное видение феномена православного художественного мира предполагает ясное отделение главного от второстепенного, осознание сущности этого феномена как воплощения благодатно-духовного опыта, понимание того, что судить о христианстве как нехристиане означает по сути дела «заранее отказаться понимать что-либо в предмете изучения». Ибо, как пишет В. Н. Лосский «объективность вовсе не состоит в том, чтобы ставить себя вне данного объекта, а, наоборот, в том, чтобы рассматривать этот объект в нем и через него. Существуют сферы, где то, что обычно называется «объективностью», есть просто безразличие и где безразличие обозначает непонимание» (Лосский 1991: 100–101).

Названный выше иеротопический подход, не связанный с позитивистской классификацией предметов, позволяет существенно обогатить область исторических исследований, преодолевая чисто искусствоведческое, светски эстетическое русло, вводит в рассмотрение византийского художественного мира как проявление аскетического, литургического опыта. Можно сказать, что иеротопия означает одухотворение светской культурологии, открывает духовное измерение в постижении Красоты православного художественного мира. Художественно-византийская медиевистика находится на перекрестке методологических путей, активного совершенствования instrumenta studiorum (А. М. Лидов пишет: «Необходима серьезная реформа методологии и поиск новых подходов, подчас за границами сложившихся гуманитарных дисциплин»: Лидов 2005: 9).

Но при всей нынешней, внешнее благоприятной ситуации существует, как отмечает И. П. Медведев (Медведев 2000: 30) противоречие. При формальной количественной достаточности византинистика по-прежнему остается уделом разрозненных подвижников-одиночек. Это означает, что государственная поддержка в смысле институционализации византиноведческих исследований (в сравнении с мировой практикой) отставляет желать много лучшего. Решение этой задачи в России, где большая часть населения сегодня знает о Византии только то, что она существовала, представляется насущной проблемой.

Отдельную область исследований являет сегодня православная педагогика, представители которой отстаивают идею полноценного, духовно целостного освоения новыми поколениями отечественного культурного наследия. Речь идет о реализации идеи светски свободной культуры, укорененной в духовном опыте православного мировосприятия. К настоящему времени изданы программы и учебно-методические пособия по предмету «Основы православной культуры», написанные на основе различных подходов: краеведческого, церковного, церковно-этического, религиоведческого (наиболее близкого предметам «Религии мира», «Сектоведение»), культурологического. Именно последний является наиболее перспективным. Православная культура при таком подходе понимается не только как культура Православия или культура людей православных, а как культура Православной цивилизации. Игумен Георгий (Шестун), доктор педагогических наук, профессор, называет ее «духовно-нравственной культурой Православной цивилизации» (ДНК Православной цивилизации). Ученый полагает, что учебный предмет «Духовно-нравственная культура Православной цивилизации» должен стать частью федерального компонента Государственного стандарта как базовый предмет образовательной области «Духовно-нравственная культура». Вместо предмета «Религии мира», который может изучаться факультативно, предлагается ввести предмет «Основы православной цивилизации», в рамках которого на протяжении всех лет студенты будут познавать три основы Православной цивилизации: веру, культуру, государственность, получать знание о религиях, о том, как они сосуществовали в рамках единой цивилизации, какой вклад внести в укрепление государственности и единение народа, учиться понимать, как «разные языки, веры, а значит и разное мышление, разные способы выражения сокровенной красоты возвышали культуру Православной цивилизации до Божественных высот» (Игумен Георгий).