Читать онлайн «Культура и мир». Страница 47

Процесс христианизации русского народа, растянувшийся на века, сопровождался не менее длительным процессом осмысления православия, привития его в массовом сознании. Подобный переходный этап является общим для любого общества, воспринимающего ту или иную религиозную систему. В это время естественны и неизбежны многочисленные попытки осмыслить основные принципы и идеи нового вероучения, привести их в соответствие со своим мировоззрением или же отказаться от последнего. Итогом таких перемен может быть и двоеверие, и различные варианты неортодоксального понимания воспринимаемой религии. Древнерусское общество X–XI веков, являвшееся тогда своеобразной периферией христианского мира, было особенно открыто для проникновения различных еретических идей.

Однако у греческой миссии, с точки зрения языческих правителей, был серьезнейший недостаток. Несмотря на каноническую независимость Церкви от государства, власть императора зачастую имела на нее определяющее влияние, причем не только организационного, но даже догматического характера.

Еретические представления за всю историю христианства формировались главным образом вокруг двух проблем в богословии: природы св. Троицы и теодицеи. К первой следует отнести прежде всего арианство, монофизитство, их различные ответвления, а также отчасти – пелагианство. На второй, дуалистической концепции основывались построения манихейства, павликианства, богомильства, патаренства и многих других направлений.

Подобная систематизация особенно важна при учете религиозных центров и учений, которые в той или иной степени могли оказать влияние на древнерусское христианство, при поиске истоков различных идей в отечественной литературе того времени.

В настоящее время с разной долей уверенности можно утверждать о наличии на Руси в X–XII вв. воздействия южно– и западнославянских, корсунских и других религиозных традиций. Значительна была и роль арианства, ирландской миссии, а, возможно, и богомильства. Вероятные причины такого разнообразия уже указывались выше: внешнеполитическая конъюнктура, отсутствие как серьезной богословской подготовки национального духовенства, так и антиеретических репрессивных институтов в полуязыческой стране. Кроме того, нельзя упускать из виду и неизбежную примитивизацию религии в рамках миссионерской деятельности. Церковь, идя навстречу новообращенной пастве, допускает определенную адаптацию догматов, приводит их толкование в соответствие с возможностями мировосприятия неофитов.

Арианство было гораздо более приемлемым для значительной части светского общества, нежели православие. Причина этого лежит в переносе принципов объяснения божественной природы из непонятной сферы богословия в философскую (космологическую), вполне доступную и знакомую людям поздней античности. Вместо иррационального положения о единстве Бога в трех Лицах предлагалась четкая ранговая система трех ипостасей, кстати, имеющая свои истоки в александрийских философских школах (неоплатонизме, филонизме) (Прот. Георгий Флоровский 1992: 19). Именно поэтому данное лжеучение хорошо приживалось в образованных кругах греко-римского мира, эллинизированных иудейских общинах, городской торгово-ремесленной среде, варварских обществах. Весьма характерен пример так называемой 2-й Сирмийской формулы, когда два малоазийских пресвитера Осия и Потамий открыто выступили против формулировок I Никейского собора как чуждых Писанию и «непонятных народу» и заменили их арианскими принципами (Прот. Георгий Флоровский 1992: 94). Во время епископского служения св. Георгий Богослов, по его собственным словам, столкнулся в Константинополе с сопротивлением населения всего города (пресвитеров и черни), исповедывавшего арианство (Буданов 2000).

Итак, следы арианства (омиусианства) в древнерусском христианстве действительно есть. Необходимо установить возможные причины и источники появления этих следов.

Как справедливо указал А. Г. Кузьмин, прочность арианских традиций во многом определяется характером и степенью развития общины и общинного самоуправления (Кузьмин 1987: 35). Ариане придерживались многих раннехристианских принципов, в том числе и принципа выборности церковной иерархии (пресвитеров и епископов). Подобный порядок хорошо приживался там, где еще не утвердились феодальные отношения и преобладали общинные традиции. Славянская же территориальная община была более прочной по сравнению с германской кровнородственной (Буданов 2000)

Можно указать еще на одно учение, получившее распространение на Руси – монофизитство. Это одно из наиболее распространенных еретических вероучений, своего рода догматическая противоположность арианству. Оно получило широкое развитие в Александрии, Антиохии, Иерусалиме, а также проникло в Италию и на Балканы (в IV–VI вв.). Согласно учению его основателя Евтихия, Иисус Христос не имел человеческой природы и был только Богом, слиянным с Богом-Отцом. Как видим, здесь тоже присутствовала попытка упростить для понимания объяснение природы св. Троицы.

В рамках настоящей работы будет целесообразно рассмотреть характер древнерусского христианства при Владимире Святославиче и ближайшее время после него. Для этого необходимо выяснить непосредственные источники новой религии, определив в чем и как выразилось на Руси их влияние.

Закономерные сомнения в исключительности константинопольской линии в Древней Руси вызывает уже отсутствие каких-либо упоминаний о крещении князя Владимира и Русской земли у собственно византийских писателей. В то же время данные источники содержат описание событий, непосредственно связанных с введением христианства на Руси. Так, Лев Диакон сообщает о взятии русскими города Херсонеса, Иоанн Скиллица в своем «Обозрении истории» рассказывает о действиях в Византии русского корпуса против восставшего Варды Фоки и о браке Владимира с Анной (Лев Диакон 1998: 91). Владимир оказал решающее воздействие на исход серьезного внутреннего конфликта в империи и взял в жены представительницу царского рода, – случай исключительный, судя по размышлениям Константина Богрянородного о династических браках (Константин Багрянородный 1899: 61, 63). Уже поэтому принятие православия русским князем является важным для византийских писателей. Вследствие этих соображений приходится предполагать сознательное замалчивание греками обращение в христианство Владимира и его государства. Возможно, Константинополь не устраивало догматическое содержание новоучрежденной русской Церкви. Это предположение подтверждается и фактом учреждения митрополии в Киеве, подчиненной Константинопольскому патриарху, лишь в 1037 году.

Другой возможный аспект балканского влияния на древнерусское сознание видится в явных богомильских следах в отечественных источниках. Центральное место здесь занимает беседа тысяцкого Яна Вышатича с волхвом на Белоозере, помещенная в ПВЛ под 1071 годом (Буданов 2000). Внимание исследователей давно было обращено на очевидный дуализм представлений волхва, близкий к богомильской системе воззрений. По его словам человеческое тело было создано сатаной, а Бог вдохнул в него душу. Уместно будет напомнить, что богомильская ересь развивается в X в. в Болгарии на почве различных дуалистических концепций – манихейства, мессалианства и, прежде всего, павликианства. Значительное число павликиан в начале IX в. было переселено византийскими властями из Малой Азии и Армении во Фракию (в окрестности современного Пловдива). Демократичные павликианские традиции, пессимистические мировоззренческие принципы наложились на серьезный экономический и общественный кризис в Болгарском государстве. В результате возникло широкое антицерковное движение (Ангелов 1954: 47). Богомилов характеризовало враждебное отношение к Церкви, крайний аскетизм и отвержение любых материальных благ и удовольствий, отрицание брака. В их среде было распространено добровольное оскопление. В идейно-мировоззренческом отношении богомилы были, в конечном счете, наследниками раннехристианского гностицизма. Они отрицали святоотеческие произведения, не признавали, в отличие от павликиан, священность большинства книг Ветхого завета. В Новом завете предпочтение отдавалось Евангелию от Иоанна и Апокалипсису. Спасение души, по учению богомилов, достигалось путем постепенного освобождения человека от материальной зависимости посредством максимального воздержания и аскетизма.

Из Среднего Подунавья могли прийти и неортодоксальные воззрения, связанные с ирландской традицией. Явные ирландские черты прослеживаются в материальной культуре русского средневековья. Во-первых, вразрез с византийской линией идут колокольные традиции Руси, а кельтская этимология древнерусского «клакол» говорит сама за себя. Во-вторых, сюда же можно отнести и характерный тип намогильных крестов, распространившихся в Новгородской земле (Кузьмин 1987: 49). Возможно, имел прямое отношение к ирландской традиции и св. Антоний Римлянин, основатель Антониева монастыря в Новгороде (Буданов 2000).