Читать онлайн «Мультикультурализм и политика интеграции иммигрантов: сравнительный анализ опыта ведущих стран Запада». Страница 20

• миграция населения из регионов с несхожей этнической или политической идентичностью.[173]

В то же время конфликты, вызревающие в мегаполисах, – как бы концентрированное выражение конфликтов всего общества.

Сегодня именно мегаполисы переживают серьезные изменения в социальной, этнической, демографической и поселенческой структурах, а также в самом стиле жизни, прежде всего в связи с большим притоком иммигрантов из бедных стран мировой периферии, не адаптированных к новой социальной и культурной реальности. Так, по некоторым оценкам, белые станут меньшинством в Лондоне после 2010 г., а к 2020 г. население трех крупнейших городов Нидерландов будет наполовину состоять из лиц незападного происхождения, большинство которых составят мусульмане. Если в 1960 г. только 7,3 % населения Брюсселя были иностранцами, то к настоящему времени их количество увеличилось до 56,5 %. Значительная часть этих иностранцев – мусульмане. В Вене уже сейчас каждый пятый – номинальный мусульманин, в миллионном Кельне – 120 тыс. мусульман.[174]

В результате в европейских мегаполисах появляются преимущественно мусульманские жилые районы; как правило, это районы социального бедствия: так, в Берлине это Кройцберг и Веддинг, в Гамбурге – Алтона и Вильгельмсбург, в Кельне – Мюльхайм и Ниппес. В замкнутых этнических анклавах установлены свои неписаные законы, которые нередко расходятся с местными законами и конституцией. В таких районах можно жить, не зная языка принимающей страны: к услугам здешнего населения свои магазины, рестораны, парикмахерские, банки, т. е. параллельный мир этнического бизнеса, который может брать под контроль экономическую жизнь не только этнических анклавов, но и регионов. Обеспечить дисперсное расселение мигрантов уже невозможно практически. Мусульманская община в Германии хорошо организована. Центром притяжения в таких районах все чаще становится мечеть, причем она занимает центральное место как в религиозной, так и в общественной жизни мусульман. Это не только помещение для молитв и религиозных служб, но и центр общественной жизни мусульманской общины района. Здесь семьи отмечают важные события своей жизни: свадьбы, похороны, обрезания мальчиков. На базе мечети создается сеть солидарности: за счет пожертвований оказывается материальная поддержка бедным, работают школы ислама. Здесь же зачастую дают наставление пастве имамы – «проповедники ненависти» по отношению к европейцам – христианам и иудеям. Это отражается на социализации детей, особенно если большинство учеников в школе – дети иммигрантов. В результате, как свидетельствует женщина-педагог турецкого происхождения, работающая в одной из таких немецких школ: «С некоторого времени турецкие и арабские школьники начали говорить о немцах как о врагах. Иностранные семьи самоизолируются, мы ничего не можем сделать».[175]

В то же время в крупнейших городах формируются так называемые обособленные кварталы. «В отличие от гетто и трущобных районов, где обитает главным образом малоимущее население [и иммигранты. – В. С.], в “обособленные кварталы” заселяются группы лиц с достаточно высоким уровнем доходов. Как правило, это происходит из соображений личной безопасности и стремления к сознательной “эксклюзивизации”, индивидуализации, – отмечает Й. Штадельбауэр. – “Обособленные кварталы” обязательно имеют внешние ограждения, контроль посетителей на входе, часто в них располагаются “свои” виды услуг <…> Нынешние “обособленные кварталы” – это эксклюзивные социальные пространства, они обостряют процесс фрагментации города».[176]

Как уже отмечено, наиболее быстрым и радикальным изменениям подвергаются самые крупные и развитые города стран Запада. В последние годы исследователи постоянно отмечают повышение степени социального неравенства, обострение культурных и этнических конфликтов, усиление политической нестабильности и накопление потенциала насилия в современных мегаполисах. В результате усиления неравномерности развития возникает социально и культурно фрагментированное пространство на территории города. Известная западная исследовательница С. Сассен, которая ввела в научный оборот понятие «глобальный город», пишет: «Глобальный город появился как пространство, на которое предъявляют свои права, во-первых, глобальный капитал, использующий глобальные города в качестве “организационного продукта”, а во-вторых, “обделенные” слои городского населения, часто не менее интернационализированные, чем капитал <…> очевидно, что они становятся ареной множества противоречий и конфликтов».[177]

Причины такого рода противоречий и конфликтов известны и исследователям, и политикам:

• интернационализация капитала;

• растущая международная миграция;

• сокращение деятельности публичного сектора в городах и ресурсов, необходимых для выполнения обязательств перед городским сообществом («Если социальный конфликт, возникший из-за городских ресурсов, плодит конфликты снизу, – отмечает Б. Рубл, – то перекладывание ответственности правительствами стран на свои составные элементы (часто осуществляемое без перераспределения соответствующих ресурсов) означает, что общество не имеет возможности эффективно реагировать на все возрастающие требования»[178]);

• реструктуризация рынка труда в связи с технологическим развитием, формированием системы международного разделения труда и региональной экономической интеграцией;

• фактическая неспособность социального государства гарантировать своим гражданам прежний уровень благосостояния в сочетании с отчасти выполняемым обещанием привилегированного статуса для своих, которое становится основой институциональной дискриминации мигрантов.

Модель развития, связанного с этими явлениями, свидетельствует о диспропорции между увеличением населения и экономическим ростом. В течение последних 20 лет в низших слоях общества, где происходит стремительный рост населения, налицо абсолютное падение жизненного уровня (в том числе в США). В связи с этим «по-новому формулируется вопрос о власти и неравенстве с учетом того, что именно в глобальных городах возрастают “ножницы” между высокообеспеченными и обделенными слоями населения и городскими территориями».[179] Перед западными обществами вновь остро встают фундаментальные вопросы социальной справедливости. Относительная депривация мигрантов, дискриминация по расовым основаниям, растущая напряженность в отношениях между «своими» и «чужими» и слабые, неэффективные городские институты власти зачастую становятся причиной беспорядков и насилия. Дальнейшее следование этой модели в течение неопределенного времени может создать серьезную угрозу поддержанию базового консенсуса, необходимого для жизнедеятельности любого общества. «Во всех городских беспорядках на Западе (от Лос-Анджелеса до Сен-Дени и Брэдфорда), – отмечает О. Руа, – проявляются одни и те же характерные черты: маргинальность одновременно по экономическому статусу и этническому критерию, связанному с цветом кожи (чернокожие, латиноамериканцы, арабы)».[180]

Для предотвращения этой угрозы необходимо приостановить процесс обнищания массовых слоев населения. Чтобы приблизиться к решению этой проблемы, валовой экономический продукт должен вырасти примерно в пять раз за 50 лет. Валовое производство энергии необходимо увеличить примерно в три раза, а производство продуктов – в два. С целью избежать потенциально катастрофических последствий для глобального климата (т. е. не увеличивать выброс углекислоты в атмосферу) предстоит реформировать энергетику: снизить использование ископаемого топлива (ныне более 70 %) и расширить использование альтернативных видов энергии (довести его до тех же 70 %). Однако сегодня нет каких-либо институциональных структур, способных организовать этот переход. Последствия же могут быть плачевными.[181]

По мнению критиков, сама политика мультикультурализма «подрывает либеральную политику редистрибуции» (перераспределения) и достижения большей социальной справедливости, а это, в свою очередь, «затрудняет движение к более широкому внедрению основ эгалитарной политики» равенства прав и социальной справедливости прежде всего тем, что «уводит политический курс в сторону от перспективы достижения целей глобальной справедливости».[182]

Как заключает С. Сассен, «глобальные города по всему миру – это пространство, где многосложный процесс глобализации приобретает конкретные, локализованные формы. Эти локализованные формы в значительной степени и есть то, что мы называем глобализацией. Крупный город настоящего появился как стратегическое пространство для разворачивания целого ряда новых видов деятельности – политической, экономической, “культурной”, субъективной. Это пространство, где формируются новые правовые отношения как “власть и доход имущих”, так и “обделенных” слоев населения, где они материализуются и приобретают конфликтные формы».[183]