Читать онлайн «Китай: укрощение драконов. Духовные поиски и сакральный экстаз». Страница 26

Примечательно само южное расположение центрального входа: как уже отмечалось, по китайской традиции все правители сидели лицом к югу, и именно южное направление считалось священным.

По-видимому, уже с эпохи Инь юг оказался сакрализован как воплощение благодатной энергии правителя.

Культура Эрлигана заметно отличалась от более ранней культуры Эрлитоу по своему бронзовому комплексу. Если не вдаваться в тонкости технологии изготовления бронзовых изделий, то можно заметить, что, по сути, речь следует вести не только о более развитой технологии, но и о более сложной форме ритуала, поскольку все подобные изделия имели смысл только в рамках ритуальной практики, в основном связанной с культом мертвых Эрлиган с известной долей условности (о ней мы скажем чуть ниже) можно считать центром распространения китайской культуры. Целый комплекс археологических открытий в Эрлитоу и Эрлигане позволил поместить Аньян в общий исторический контекст. Стало ясно, что именно здесь располагался центр той территории, которая находилась под военной и, по-видимому, под сакральной властью правителей Шан. И именно отсюда шанская культура шагнула в другие регионы в виде переселенцев, передающих шанские бронзовые технологии, — этот факт стал очевиден после многочисленных раскопок в 70-90-х гг. Следы шанской культуры из провинции Хэнань можно обнаружить практически повсеместно, ее влияние доходило на северо-востоке до территории современной провинции Ляонин, а на юге до бассейна Янцзы. Отголоски шанского влияния видны практически повсеместно: в декоре ваз, в технике изготовления бронзовых сосудов, в чертах ритуальных масок.

Цивилизацию эпохи Шан можно охарактеризовать двумя словами: поклонения и жертвоприношения. Вокруг этих двух начал, по-видимому, строилась вся жизнь древнекитайского общества. Нам остается лишь догадываться об их глубинной сути, поскольку мы можем реконструировать тот период лишь по причудливым изображениям и узорам на бронзовых сосудах, благо их обнаружено немало, да по разрозненным надписям на костях, которые появляются в поздний период Шан, да к тому же до конца не расшифрованы.

Китайская бронза периода Шан и начала Чжоу, ставшая характерной чертой древнекитайской цивилизации, оказалась самым тесным образом связана с методами общения с духовным миром.

Впрочем, это поставило и другой вопрос, очевидного ответа на который не существует и до сих пор: откуда пошла столь развитая бронзовая металлургия? Китайские бронзовые изделия не только вызывают восхищение разнообразием узоров и форм, но и порождают ряд загадок, прежде всего самим фактом своего возникновения. Кажется, в своем развитии Китай «пропустил» целый этап, который можно встретить во всех других мировых культурах, — этап использования мягких металлов в «чистом» виде, например, меди, после которого переходят обычно к более прочным сплавам типа бронзы, представляющей более тугоплавкий сплав меди, олова и свинца. Из-за этого внезапного появления бронзы в Китае родилась версия о том, что вообще вся бронзовая технология была привнесена сюда откуда-то с запада с некими переселенцами, возможно связанными с образами культурных первоправителей Китая, в том числе Фуси, Яо, Шуня, Шэньнуна и других. Известный историк Ли Ци высказал предположение, что вся эта сложная техника ранней металлургии не была исконно китайской, но оказалась привнесена сюда откуда-то из западной Азии.38

Тем не менее, большинство китайских ученых резко отвергли эту версию, затрагивающую национальное самолюбие.

Литейные формы, обнаруженные вокруг руин Аньяна — предполагаемой столицы государства, нередко поражают своими масштабами и геометрической выверенностью. Одним из самых распространенных бронзовых изделий становится сосуд типа дин, обычно на четырех ножках с двумя полукруглыми ушками. В начальный период Шан сосуды дин встречались двух форм: четырехугольные с ножками в форме усеченного конуса и круглые обычно на цилиндрических ножках. В поздний период шанцы отказываются от изготовления круглых дин, все больше и больше делая их прямоугольными, что, вероятно, было связано с тем, что дин символизировал собой землю, которая в китайской символике выступала в форме квадрата, в то время как небо — в форме круга. Количество ножек уменьшается до трех цилиндрических подставок. Так родились ритуальные треножники типа гуй.

Илл. 34. Четырехугольный бронзовый сосуд для ритуальной пищи с характерным изображением стилизованного духа таоте на гранях. Поздний период Шан.

Сосуды украшались различными типами узоров и использовались в основном для жертвоприношений. Поскольку бронза в начальный период своего развития была крайне сложна в изготовлении и не всегда достаточно прочна, не исключено, что такие сосуды применялись лишь для ритуальных случаев, например, для приготовления «пищи духов», а отнюдь не в повседневной жизни. Об этом, в частности, свидетельствуют частые изображения духа таоте и других представителей загробного мира на стенках сосудов, а иногда и на внутренней поверхности сосудов — именно им предназначалась эта пища. Колеблясь от огромных до миниатюрных, бронзовые изделия получили широкое распространение по всему течению Хуанхэ, и это свидетельствует о наличии в этих местах единых представлений о необходимости «кормить духов» и приносить им жертвы. Шанцы порою изготавливали сосуды колоссальных размеров, пища или соматический отвар из которых, вероятно, в окончательной фазе ритуала разделялась между всеми членами племени. Одним из самых больших считается сосуд дин, обнаруженный в деревушке Угуан в Хэнани, где когда-то располагалось поселение Симуу: его высота составляет 133 см, ширина 115 см, а вес — 875 кг. Другой дин из Чжэньчжоу, обнаруженный в 1974 г., при высоте в один метр весит около 83 кг. Сами сосуды использовались в том числе и для опьяняющих отваров, изготавливаемых из семян на манер браги.

Эрлиганские мастера теперь могли изготавливать сосуды поистине огромных размеров — до одного метра в высоту и весом до 86 кг. Такие сложные изделия чаще всего делались в две отливки, и лишь при крайне внимательном рассмотрении можно обнаружить места скрепления частей, сделанных в разных литейных формах. Вообще, искусство плавки и отливки у шанцев было развито необычайно высоко, причем «прыжок» от примитивных сосудов к утонченным был поистине стремительным. И это дало основания предполагать привнесенный характер самого искусства литья в Китае из каких-то западных районов, где, по преданию, селились некие «предки», с которыми ассоциировали себя шанцы. В основном эти изделия представляли собой квадратные сосуды на четырех ножках и с двумя массивными ушками, сплошь покрытые сложным декором. Первоначально орнамент был весьма прост, в основном он ограничивался горизонтальными опоясывающими линиями, спиралевидными повторяющимися завитками, которые, предположительно, имели космогонический смысл членения мироздания на несколько этажей или эпох. Постепенно геометрические фигуры становятся все сложнее, причудливым образом образуя лик странного существа таоте. Нередко на сосуде изображалась лишь одна, вероятно самая значимая его часть — глаза и прилегающие к ним области, которые практически «растворялись» в окружающем орнаменте из геометрических линий. Таоте можно принять за изображение то ли тигра, то ли барана, то ли черепахи, выполненное в виде геометрических линий. Тем не менее, кажется, что смысл таоте значительно глубже, чем просто воспроизведение характерных черт животного, не случайно именно таоте оказался центральным «героем» практически всех ритуальных орнаментов как эпохи Шан, так и последующей за ней Чжоу. И именно таоте становится лейтмотивом всего ритуального искусства Аньяна, и ответ на вопрос, кем же являлось это существо, может привести к решению значительно более широкой проблемы — что являлось центром ритуальной практики шанцев?

Очевидно, что весь бронзовый комплекс Эрлигана и, говоря шире, эпохи Шан представлял собой исключительно «материальную» ритуальную составляющую жизни, в то время как сам вид и смысл ритуалов известен нам лишь отчасти.

Поскольку все эти бронзовые сосуды использовались, как предполагается, для приготовления ритуальной пищи, для повседневного питания применялась значительно более простая глиняная или деревянная посуда. Основа ритуала заключалась в том, чтобы накормить духов предков и порадовать их свежими жертвоприношениями. Не исключено, что сосуды могли доверху наполняться жертвенной кровью, не случайно этот акт получил название «кормление кровью» (сюэ ши).

В сосудах пища подносилась духам предков и использовалась в погребальных обрядах проводов души на Небо. Все сосуды покрывались особыми is рисунками, изображениями духов, чтобы сами духи могли без труда опознать ритуальный характер пищи и принять ее.