Читать онлайн «Сексуальность в цивилизации: социогенез сексуальности». Страница 22

Характерные особенности сексуальной культуры: аскетизм, воинская служба в репродуктивном возрасте, призыв в войска на пике гиперсексуальности мужчин, ведение боевых действий в гомогендерных подразделениях, – становились социальной нормой у большинства воюющих народов.

Сексуальная культура дифференцировалась и по социальному статусу, половые взаимоотношения патрициев отличались от таковых в плебейской среде. Но на это потребовалось время. Например, распутство, сексуальное насилие и девиации, свойственные всем армиям древности, со временем были ограничены для военноначальников, сохраняя послабления для солдатских масс.

Так, казаки прославляли «вольницу» и участвовали в народных гуляниях, где гедонистические проявления в сексуальных взаимоотношениях особо почитались. Народные обычаи допускали изрядную вольность в обращении полов и свои меры регулирования нравственности. У донских казаков супруг, которому почему-то не нравилось поведение супруги, выводил ее на общественную сходку, ставил посреди круга перед атаманом и всем обществом и объявлял во всеуслышание, что жена его больше не устраивает. После этого муж оборачивал жену кнутом и объявлял ее свободною в «силу супружеской власти». Брошенную таким образом женщину каждый стоявший на сходке мужчина имел право схватить, и она должна была беспрекословно считаться женою схватившего ее, который брал ее на свои заботы и попечения иногда только до следующей сходки.

В семьях допетровских времен по оценке современников отношения супругов по большей части оставались холодными, так как богатые и знатные женились на девушках, которых никогда не видали, а потом, занятые службой, вынуждены были оставлять их, предаваясь распутству на стороне.

В запретительно-репрессивный период сексуальные отношения между людьми подверглись жесткой регламентации в связи с возросшим влиянием Церкви, закрепившей гендерное неравенство мужчин и женщин. Жесткое влияние светских и религиозных установок на сексуальное поведение осуществлялось практически во всех мировых сообществах по мере развития и изменения доминирующей половой морали в соответствующих сексуальных культурах.

Антифаллические культуры были характерны для Европы с 16 до 19 веков. В период Реформации и Контрреформации старые привычки изменились, и на сексуальность было наложено строгое табу. Рисунки гениталий или обнаженной натуры были закрашены или спрятаны под фиговыми листками. Только лишь в «научных» работах допускались изображения пениса. Антифаллическая тенденция усилилась после публикации в Англии в 1715 году брошюры, названной «Онанизм, или ужасный грех самоосквернения и страшные последствия его». В ней рассматривались 3 идеи – «страшный грех», «ненормальная практика» и «страшные последствия». Брошюра оказывала влияние на мораль общества вплоть до 20 века. Так же в 1758 году была выпущена публикация доктора Tissot «Онанизм или исследование психических и физических влияний мастурбации». Основная цель Tissot была не столько привить молодым людям покаяние и страх, сколько развить новые взгляды на профилактику этого «порока». С того времени мальчиков не оставляли надолго одних, когда они ложились спать руки их должны были быть на одеяле для предотвращения мастурбации. Изображение гениталий было запрещено, изредка они проскакивали в произведениях сатирического характера Jaques Callot (1592—1635) иллюстрировавшего похождения Пантагрюэля.

С Французской Революцией, принесшей определенную свободу, произошло некоторое послабление репрессивной морали, однако культ фаппоса был безвозвратно утрачен. В настоящее время культурологи заново открывают для себя огромный пласт мировой культуры, содержащий фаллическую символику. Отголоски этих традиций находят в современных оздоровительных ритуалах, например, стрикинге – беге нагишом.

С философской точки зрения трудно вообразить себе такую силу, которая могла заставить общество перевернуть исторические страницы гедонизма и фаллической культуры, но такую силу реально воплотила религия. Канадские психологи Азим Шарифф и Ара Норензаян (A. Shariff, A. Norenzayan) из Университета Британской Колумбии в ходе своих экспериментов сумели показать, что упоминания о боге действительно способствуют единению людей и проявлению великодушия и альтруизма. В новой работе исследуется связь мыслей о высших началах, которые, по мнению верующих, управляют этим миром, с социальным поведением, продиктованным благородными побуждениями, а также с сотрудничеством с другими «великодушными незнакомцами».

Примечательно, что обнаруженный эффект наблюдался вне зависимости от того, считал ли себя испытуемый верующим или же нет. К тому же напоминание о существовании «светских ценностей» (гражданской ответственности) точно так же способствует возникновению подсознательного желания сотрудничать и проявлять великодушие.

Эксперименты проводились с сентября 2005-го по июль 2006 года. В них приняли участие в общей сложности 125 добровольцев. Исследование было основано на методике прайминга (priming, от английского глагола to prime – инструктировать заранее, давать предшествующую установку), используемой биологами, психологами и социологами, чтобы выявлять характеристики социальных тенденций, извлекая из человеческого сознания сопутствующие этим тенденциям неявные умозаключения. В отечественной психологии общепринятого аналога этого термина еще нет – «прайминг» можно перевести, например, как «преднастройка», «подсказка», «подготовка». Существование прайминг-эффекта обуславливается существованием неосознаваемой (недекларативной) формы памяти, которая находит свое отражение в изменении способности человека идентифицировать, воспроизводить или классифицировать объект в результате предварительного напоминания об этом же или о схожем объекте. Поскольку сам факт предварительного воздействия и его истинные цели, как правило, просто ускользают от внимания субъекта, то испытуемый уже не корректирует свое поведение на сознательном уровне и выдает интересующую исследователей истинную непроизвольную реакцию.

Были поставлены две серии экспериментов. В обоих случаях группы испытуемых состояли из беспорядочно перемешанных приверженцев той или иной религии (христиане, буддисты, иудеи, мусульмане) и людей, не причисляющих себя ни к какому вероисповеданию. Основной группе был предложен типовой тест, в ходе которого испытуемые в 10 предложениях должны были восстанавливать порядок слов и убирать одно лишнее слово из пяти. Часть предложений содержала слова религиозной тематики (дух, Всевышний, Бог, священный, пророк). Перед контрольной группой ставили сходную задачу, только используемые в предложениях слова были лишены всякого религиозного подтекста.

После того как обе группы успешно справлялись с первой задачей, все участники эксперимента усаживались играть в экономическую «псевдоигру». Каждому «распределителю» выдавались 10 однодолларовых монет. Этими монетами нужно было поделиться с анонимным получателем. Смысл в том, что, передавая средства другим, «распределитель» вынужден себя обделять, но при этом общий баланс в некоторых случаях может вырастать. В дальнейшем другой участник может возвратить все потери сторицей (а может и не возвратить). Так что весь вопрос в наличии или отсутствии доверия между участниками (которые видят друг друга в первый и последний раз) и в искреннем желании делать добро незнакомым людям – вне зависимости от того, вернут тебе «долг» или нет. Если бы все участники беспокоились исключительно о своем собственном благосостоянии, то «распределители»-«диктаторы», очевидно, забирали бы себе все, ничего не оставляя партнерам. Однако эксперименты показывают, что при всеобщем эгоизме отдельные игроки все-таки рады иногда осчастливить других за свой собственный счет – альтруистическое поведение наблюдалось даже в анонимных вариантах игры с одной-единственной попыткой дележа.

В данном случае исследователи были изрядно удивлены ростом положительных результатов: 68% игроков, которым предварительно «напоминали о Боге», ассигновали не менее половины имеющейся у них суммы денег на нужды анонимных партнеров, что значительно превосходит 22% в контрольной группе. Причем эффект действовал даже в случае взаимодействия теистов и атеистов, хотя и был заметно ослабленным.

На втором этапе исследователи расширили возрастной состав участников и сравнивали к тому же силу «религиозного» и «светского» начал, проверив тем самым догадку Вольтера, считавшего, что религиозной морали можно найти адекватную этическую замену. Они использовали понятия гражданской ответственности и социальной справедливости, используя в качестве ключевых слов: гражданский, коллегия присяжных заседателей, суд, судебное заседание, полиция, контракт. И в результате были получены почти идентичные первым результаты. По мнению авторов работы, полученные данные заставляют задуматься о причинно-следственных связях между религиозными воззрениями и общественной моралью. Понятно, что полученные канадской группой данные ни в коей мере не указывают на то, что нравственность и религия неразделимы.