Читать онлайн «Культурология». Страница 20

В Европе же этот знак был известен как «звезда Давида». Шестигранник использовался в народных верованиях для защиты от злых сил. Квадрат применялся как символ материального мира, составленного из четырех стихий. Пятиугольная звезда (пентаграмма) становится знаком «адептов» и звездой магов. Ноль означает не что иное, как окружность, обрисовывающую пустоту, ничто. Змея, кусающая свой хвост, в индийской мифологии была символом круговорота Вселенной или Вечности.

Специфика символа как знака состоит в способности вызывать общезначимую реакцию не на сам символизируемый объект, а на тот спектр значений, который связывают с этим объектом.

Важную роль в развитии культуры имеет язык. Национальная культура не существует вне языка. А.С. Пушкин считал язык душой культуры. М. Хайдеггер отмечал, что «язык – дом бытия». А. Камю говорил: «Моя родина – это французский язык». Ф.М. Достоевский считал, что «язык – народ». Язык является социальным средством хранения и передачи информации, основным средством общения. Он реализуется и существует в речи. Общее число языков в мире составляет от 2,5 до 5 тыс. В современном мире появились языки программирования (машинные, алгоритмические). Понятие «язык» применяют для обозначения разных знаковых систем – так, существует язык кино, язык математики, язык жестов и т. д. Именно язык чаще всего выступает критерием при различении, типологизации культур.

Назначение языков культуры состоит в том, чтобы выразить смыслы культуры, т. е. то содержание, которое не может быть выражено непосредственно и однозначно. Смысл может быть понят как то, что обеспечивает всеобщее сцепление значений знаков данного языка.

Смыслы имеют несколько уровней:

• самым поверхностным уровнем смысла является так называемый «здравый смысл». Это смысл, уже проявившийся на уровне сознания, рационализированный и общепринятый. Он совпадает со значением и выражается словесным (вербальным) способом;

• самым глубинным уровнем смысла является непроявленное содержание, связывающее человека с миром ценностей, законов, образцов поведения данной культуры. Между этими крайними уровнями располагаются те горизонтали смысла, которые и нуждаются в коде.

Если все феномены культуры рассмотреть как факты коммуникации, как сообщения, то понять их можно лишь в соотнесении с каким-то посредником, потому что связь знаковых систем с отражаемой ими реальностью не является непосредственной. Потребность в таком посреднике обнаруживается тогда, когда различные феномены сравниваются между собой и сводятся в единую систему. Поэтому и необходима система особых смыслоразличимых признаков – кодов культуры.

В рамках структурно-семиотических методов анализа культуры предпринимаются плодотворные попытки интерпретировать культуру как определенную структурно-упорядоченную, но исторически изменчивую данность, как некое единство основополагающих кодов. Одним из интересных вариантов таких попыток являются работы французского философа и историка культуры М. Фуко (1926–1984), который, опираясь на структурные методы, стремился обнаружить «основополагающие коды любой культуры».

Само понятие «код» появилось впервые в технике связи (телеграфный код – азбука Морзе), в вычислительной технике, математике, кибернетике, генетике (генетический код). Без кодирования невозможны построение искусственных языков, машинный перевод, шифровка и дешифровка текстов. Во всех этих словоупотреблениях не требуется обращения к смыслу кодированных сообщений. При этом под кодом понимается совокупность знаков и система определенных правил, при помощи которых информация может быть представлена в виде набора этих знаков для передачи, обработки и хранения.

Теория кодирования решает проблемы не понимания, а оптимизации и помехозащитности кодов. В культурологии на первый план выдвигается именно содержание и понимание культурных текстов, поэтому понятие «код культуры» становится таким актуальным и требует уточнения. Необходимость в культурном коде возникает, только когда происходит переход от мира сигналов к миру смысла. Мир сигналов – это мир отдельных единиц, рассчитываемых в битах информации, а мир смысла – это те значащие формы, которые организуют связь человека с миром идей, образов и ценностей данной культуры. И если в пределах формализованных языков под кодом можно понимать то, благодаря чему определенное означающее (значение, понятие) соотносится с определенным означаемым (денотатом, референтом), то в языках культуры код – это то, что позволяет понять преобразование значения в смысл.

Код – это модель правила формирования ряда конкретных сообщений. Все коды могут быть сопоставлены между собой на базе общего кода, более простого и всеобъемлющего. Сообщение, культурный текст могут открываться разными прочтениями в зависимости от используемого кода. Код позволяет поникнуть на смысловой уровень культуры, без знания кода культурный текст окажется закрытым, непонятным, невоспринятым. Человек будет видеть систему знаков, а не систему значений и смыслов.

Основной код культуры должен обладать самодостаточностью для производства, трансляции и сохранения человеческой культуры; открытостью к изменениям; универсальностью.

В доолимпийских культурах важнейшим культурным кодом выступала система имен. Как показал отечественный культуролог М.К. Петров (1924–1987), имя служило определенной инструкцией или книгой. Эта инструкция передавалась старейшинами (жрецами) носителю имени вместе с ним в обряде посвящения в имя. Для первобытного человека отношение между именем и обозначаемой им вещью, а также между именем и обозначаемым им лицом являлось не произвольной и идеальной ассоциацией, а реальной, материально ощутимой связью. Поскольку имя воспринималось как существенная часть обозначаемого именем предмета (или человека, носящего данное имя), то действия с предметами были равносильны действиям со словами. В его представлении личные имена было необходимо оберегать и хранить в тайне, поскольку враг может магическим путем воздействовать на него через имя. Весьма распространенным было явление, когда каждые мужчина, женщина или ребенок племени кроме имени, которое употреблялось в житейском обиходе, имели еще и тайные имена, известные старейшинам и посвященным. Тот же обычай сохранился и в более поздние времена, например, в Древнем Египте. У египтян было два имени: истинное (или большое) и доброе (или малое). Первое хранилось в глубочайшей тайне, второе было известно всем. Ту же самую ситуацию мы наблюдаем и в Индии, когда ребенок из касты брахманов получал при рождении два имени. В Древней Греции запрещалось при жизни произносить имена жрецов, связанных с празднованием Элевсинских мистерий. Старые имена жрецов вырезали на бронзовых или свинцовых дощечках и бросали в Саломинский залив, с тем чтобы окружить эти имена непроницаемой тайной.

Такого рода «информационная блокада» имени, табу на имена связаны с тем, что имя действительно отражало социокультурную значимость и положение человека в данном обществе, поскольку в доолимпийских культурах система имен представляла собой механизм кодирования и обновления культуры, когда имя – это сама информация, а не этикетка, его произнесение является тем запускающим, энергетическим механизмом, посредством которого возможно осуществить реальные манипуляции с предметом.

Необходимо подчеркнуть, что в пределах мифологического культурного кода модель реального предмета обладает магическими ритуальными силами и становится культурным образцом – «вторичной предметностью». В этой модели скрыта информация о смысле и способах действия с предметом.

Так, моделирование «вторичного рождения» человека или его усыновления выполняло двойную функцию: практическую фиксацию «начала новой жизни» и магического отпугивания враждебных духов (поскольку используемые в ритуале внутренности животного «представляли» реального животного, на которого и должны были обрушиться злые духи).

Культурные универсалии – понятия, выражающие те черты культурных явлений, которые встречаются в любых культурах: древних и новых, малых и больших. Универсалии культуры выражают те характеристики культурного опыта, которые значимы для любой культуры (огонь, вода, смех, слезы, труд, верх-низ, мужское-женское и т. п.).

Культуру часто отождествляют с цивилизацией. Это понятие (от лат. civilis – гражданский, государственный) было введено французскими просветителями для обозначения общества, основанного на началах Разума, Справедливости, Закона. С конца XVIII в. термин «цивилизация» практически выступает как синоним культуры: цивилизация воплощает целостность всех культур, их единство, противостоящее варварству, отождествляется с прогрессом человечества на пути к идеалу. Но в это же время формируются и иные, менее широкие, представления о цивилизации – она рассматривается как материальная культура, как сфера вещей и услуг, тогда как за собственно культурой закрепляется лишь духовное творчество. На рубеже XIX–XX вв. такое разделение этих понятий усиливается до противопоставления – О. Шпенглер, М. Вебер, Н.А. Бердяев, по сути, характеризуют цивилизацию как своего рода антигуманное вырождение культуры, связанное с господством техники, урбанизации, денег, превалированием материальных потребностей и упадком нравственности, духовности. В марксистской теории цивилизация выступает как ступень общественной истории, культуры, следующая за варварством, характер которой определяется материальным развитием, состоянием способа производства.