Читать онлайн «История и культурология». Страница 44

К специфическим особенностям языка византийского искусства следует отнести деформации изображаемых фигур и предметов. Они, как правило, направлены на усиление выразительности изображения. Это такие стилистические черты, как удлиненные фигуры, широко раскрытые глаза, изображение фигур и предметов без каких-либо важных элементов (например, ног или нижних частей человеческих фигур, стен у здания и т. п.). Значительно большим деформациям, чем человеческие фигуры, подвергались неодушевленные предметы. Византийский художник не работал с натуры, его мало интересовал внешний вид предметов реального мира. Набор таких предметов в византийской живописи был очень ограниченным. Окружающую среду представляли условно изображенные горки, несколько деревьев или кустиков, река, архитектурные кулисы. Из предметов обихода византийские мастера чаще всего изображали трон, стол, а также книгу, свиток, чашу.

Для византийского искусства характерен принцип инвариантности художественного мышления. Почти все изображения представляли небольшой ряд ясных цветовых и пластических символов, обладающих устойчивыми для православного региона художественными значениями. Наиболее распространенными символами, ставшими иконографическими инвариантами, являются: женская фигура с распростертыми руками (типа «Марии Оранты») — символ материнской защиты; распятая на кресте фигура — символ человеческих страданий; фигура в нимбе — знак святости; крылатая фигура ангела — символ духовной чистоты и красоты и т. д. В палитре византийского мастера значимость имели и основные цвета: пурпурный цвет — важнейший в византийской культуре, цвет божественного и императорского достоинства, красный — символ жизни, белый — символ божественного света, имел значение святости, синий и голубой воспринимались в византийском мире как символы трансцендентного мира.

Признание христианства официальной религией стимулировало широкое и повсеместное строительство церквей. В период с VI до IX в. господствующей формой храма был тип купольной базилики (прямоугольное в плане здание, внутри разделенное на несколько продольных частей — нефы, завершающееся с восточной стороны одним или несколькими полукружьями апсид), из которой позднее развился крестово-купольный храм. Храм представлялся византийцам неким сложным феноменом, объединяющим небесный и земной уровни бытия и приобщающим верующих к горнему миру и к самому Богу. В отличие от античной архитектуры, где прежде всего ценилось создание великолепно решенного экстерьера, при котором здание храма было рассчитано на обозрение, в средневековом зодчестве огромное значение приобретало оформление внутреннего пространства.

В Византии красота храма — символ основных ценностей христианского универсума — вечной жизни, премудрости и самого Бога. Кроме того, красота храмового убранства необходима людям, чтобы через внешние украшения постигать духовную сущность храма.

В средневизантийский период (VIII — Х вв.) наступает стабилизация культуры. Определяющей характеристикой византийского искусства с IX в. становится традиционность. В живописи «правилом правил» становится каноническая иконография, закрепившая целую систему отклонений от принципов античной живописи. На смену тенденции, берущей начало в культуре эллинизма, поощряющей экспрессивно-натуралистические, реалистические черты и приемы изображения, пришли иные принципы. Не натуралистичность, психологизм, экспрессивность и динамизм, а статика, самоуглубленность, этикетность и каноничность стали характерны для византийского искусства. Оно становится все более программным, строго регламентируется церковью и государством. Его тематика и иконография подчиняются устойчивому канону, сюжетные новшества преследуются. Творчество художника приобретает отныне безликий характер, сковано традицией и церковным авторитетом. Византийское искусство как бы закостеневает в гордом величии своего совершенства. В этом состояло одно из важнейших отличий византийского искусства от художественного творчества средневековой Западной Европы. В Византии струя единого художественного стиля была значительно сильнее, чем на Западе, где царило многообразие школ и направлений, где сильнее сказалось влияние варварского искусства. Сковывающее воздействие традиционализма мешало саморазвитию византийского художественного творчества и, может быть, послужило одной из причин, не давших искусству Византии подняться до вершин западноевропейского Ренессанса.

Период со второй половины IX до XII в. отмечен небывалым расцветом византийской культуры. Архитектура, храмовая живопись, литература, прикладные искусства получают в периоды так называемых «ренессансов» (македонского и комниновского) новые творческие импульсы. Наблюдаются заметное усиление интереса к красоте предметов и явлений материального мира, обращение к активному освоению тех ценностей античности, которые на многие века были исключены из византийской культуры. Отсюда новые тенденции — собирание, коллекционирование и сохранение памятников (прежде всего словесных) античной культуры, введение преподавания античных дисциплин в школах, научное изучение античного культурного наследия. На смену пассивному преклонению перед церковно-догматическим отображением мира сверхчувственных сущностей постепенно приходит осознанное восприятие художниками реального мира. В рамках христианского миропонимания происходит возвышение телесного начала в человеке (при традиционном признании главенства души), большое внимание уделяется женской красоте, с которой снимается клеймо проклятия. Эстетика светской живописи существенно расходится с эстетикой иконы, сформулированной в предшествующий период. В художественной жизни общества, несмотря на силу традиций, начинают пробивать дорогу слабые предренессансные явления.

Прогрессивные явления в византийской культуре XI–XII вв. нашли свое дальнейшее развитие в поздней Византии и получили название палеологовского возрождения. На культуру этого времени большое влияние оказала поляризация духовных сил между гуманистами, объективно тяготевшими к секуляризации культуры, и церковно-монастырским направлением, проповедовавшим сугубо индивидуальный путь мистического делания, далекий от всего земного, мирского.

Главной тенденцией нового стиля, достигшего вершин в XIV в., был постепенный отход от монументализма предшествующего периода. Мозаики вытесняются фресками. Ведущую роль в живописи начинает играть икона. Второй важной особенностью нового стиля было усиление эмоциональности и экспрессии: при сохранении одухотворенности усиливается динамизм, жестикуляция фигур становится более порывистой, одеяния развеваются, повороты людей делаются свободнее, ракурсы — смелее. Усложняется и иконография, отдельные изображения приближаются к жанровым сценам, колористическая гамма делается мягче, светлее, преобладают голубовато-синий и зеленовато-желтый тона.

Художественная культура поздней Византии несла много такого, чего не знала античность, но без чего немыслимо искусство эпохи Возрождения. Это прежде всего идея нового человека, нового духовного развития, новой красоты, в которой физическое не заслоняло духовное, но обретало в нем прочную основу для гуманизма. С другой стороны, в центре внимания духовной культуры оказался исихазм — одна из наиболее утонченных форм христианской мистики, выступавшей в качестве защитной реакции на двойную угрозу обмирщения и окатоличивания (перед ними меркла даже угроза мусульманского нашествия). Исихастов интересует внутренний мир человека, его психология, эмоционально-эстетические аспекты духовной жизни. Но если о красоте Христа, находящейся практически за пределами словесного описания, они не так много пишут, то о красоте и совершенстве матери Иисуса много и восторженно писал, в частности, глава позднего исихазма Григорий Палама. Он сравнивает Богоматерь с солнцем и небом, представляет средоточием и совокупностью всех красот мира. Воспев образ Богоматери, Палама словесно выразил эстетический идеал православия. Сформулированный на закате византийской культуры, он уже мало что мог дать этой культуре, но его значение для средневековых культур славянского мира, и особенно для Древней Руси, трудно переоценить. Он вдохновил бесчисленных древнерусских иконописцев на создание галереи непревзойденных по духовной красоте, возвышенности и лиричности образов Богоматери, составивших, может быть, основу бесценного фонда древнерусской живописи.

Кроме того, новый и сильный импульс одухотворению изобразительного искусства долго питался исихастской эстетикой света — красоты — славы, что с особой силой проявилось уже на русской почве в конце XIV–XV вв. в творчестве ряда поколений очень разных древнерусских иконописцев — от новгородского грека Феофана до Дионисия Ферапонтовского.