Читать онлайн «Повседневная жизнь Стамбула в эпоху Сулеймана Великолепного». Страница 59

Женщина на улице Стамбула в сопровождении евнуха. Европейская гравюра XVI в.

Бассейн в бане. Турецкий рисунок XVI в.

Повар за работой. Турецкий рисунок XVI в.

Стамбульский караван-сарай. Английская гравюра. 1839.

Борцы. Турецкий рисунок XVI в.

Музыканты. Турецкий рисунок XVI в.

Площадь с цирковым представлением. Турецкий рисунок XVI в.

Святая София — символ вечного Константинополя-Стамбула. Современные фото.

Несомненно, подростки, посещающие мектеб-и сыбьян, усваивают в нем лишь элементы мусульманской религии. Что касается умения переписывать по-арабски коранические стихи, то оно само по себе отнюдь не равнозначно умению, пользуясь арабской графикой, писать по-турецки. Арабский алфавит не может передать особенностей турецкого произношения, так что при приложении его к турецкому языку возникают проблемы с чтением. К тому же заученные наизусть коранические стихи не дают ничего или почти ничего при изучении турецкого языка — за исключением заимствованной арабской лексики, — так как по своей грамматике и по своему синтаксису язык этот в корне отличен от арабского. Таким образом, подросток, более или менее долго посещавший мектеб-и сыбьян (соответственно желанию и материальным возможностям своих родителей), выносит из него в качестве основного плода обучения в высокой степени изощренную и обширную память: она вмещает в себя большое количество формул, которые для ее владельца окажутся, конечно, весьма полезными в его религиозной практике и в его общественной жизни, но которые сами по себе не служат стимулом для умственной деятельности и, следовательно, для дальнейшего развития умственных способностей.

Тем не менее учитель пользуется достаточно высоким авторитетом, особенно в бедных кварталах. К нему проявляют внимание, о нем заботятся, ему помимо подарков на праздничные дни преподносится и денежное вознаграждение — в том, впрочем, случае, если он не получает материального содержания от благотворительного фонда. Он может также играть роль «общественного писца» при составлении разного рода жалоб и прошений и в таком качестве оказывать важную помощь людям своего квартала. К тому же он облечен довольно широкой властью над учениками, которую и употребляет, наказывая нерадивых и шумных ударами тросточки по ладоням, а в случае серьезных проступков — по подошвам ног. Занятия проводятся по утрам во все дни недели, за исключением пятницы. Впрочем, перерывы в их мерном течении все же происходят — по поводу праздников и религиозных, и государственных, и корпоративных, а также по разным непредвиденным причинам.

Помимо таш мектеб иных школ не существует. Впрочем, основатели медресе строят, как правило, по соседству с ними и начальные школы, уровень преподавания в которых обычно выше, нежели в «школе квартала». Это потому, что учителя для них подбираются из бывших студентов тех же медресе, которые либо не смогли пройти весь университетский курс, либо не обзавелись связями, позволяющими рассчитывать на более завидное место работы. В этой скромной должности они как-никак зарабатывают себе на хлеб насущный, несмотря на скудость жалованья, идущего с доходов благотворительного фонда. Теоретически эти начальные школы с хорошей репутацией открыты для всех детей, без какого-либо различия и дискриминации. В действительности же их преимущественно посещают дети преподавателей медресе да отпрыски «хороших семей». Впрочем, справедливости ради следует отметить и присутствие среди учеников нескольких сирот и детей из беднейших семей: таково требование благотворительного фонда. В целях благотворительности же основываются начальные школы в пристройках к некоторым дервишеским обителям, обучение в них ведется на уровне аналогичных школ при медресе.

Короче, в столице начальное образование могут получить все дети без исключения. Однако социальные условия, насущные потребности повседневной жизни накладывают на это общее правило свои ограничения, которые позволяют такой возможностью воспользоваться лишь детям из «буржуазной» или «аристократической» среды. Если дети из беднейших классов общества время от времени и поступают в начальную школу, то они там задерживаются ненадолго.

То же самое следует сказать и о религиозных меньшинствах. И здесь базовое образование дается священниками и раввинами весьма ограниченному кругу детей, из которого в дальнейшем лишь незначительное меньшинство продолжит обучение на более высоком уровне, в семинариях или талмудических школах, в перспективе стать священниками или раввинами.

Молодые мусульмане, желающие углубить образование, если проявляют в этом направлении заметные способности и располагают достаточными денежными средствами, действительно получают такую возможность, поступив в медресе и слушая курсы, читаемые квалифицированными преподавателями — мударрисами.

Медресе — не османское нововведение. Первые учебные учреждения такого рода появились в восточном Иране еще в конце X века, но лишь великий визирь Низам аль-Мульк создал в Багдаде (1065) такое медресе (названное его именем «Низамийе»), которое послужило образцом для всех прочих в течение веков. Вслед за ним Сельджукиды Ирана, Ирака, Анатолии, а потом династии, правившие в Сирии и Египте, соревновались друг с другом в строительстве множества медресе. Некоторые из этих великолепных построек сохранились до наших дней — например, в Сивасе (Анатолия). Османы продолжили традицию своих предшественников. Ряд султанов из этой династии внесли видный вклад в ее развитие строительством медресе сначала в Бурсе, затем в Адрианополе и Стамбуле. Если ограничиться только последним городом, то самые знаменитые медресе в нем — это медресе Мехмета Завоевателя, Святой Софии (Айя Софья), Баязида II, Сулеймана Великолепного и Ахмета I{384}.

Эти большие медресе хотя и соседствуют с большими мечетями, хотя и подчинены им в административном отношении, представляют собой все же не пристройки, а отдельные здания средних размеров. Все они построены по одному и тому же плану: все стороны прямоугольного двора обрамляются портиком; в портик выходят двери комнат — или, скорее, келий, — в которых живут студенты, а также дверь лекционного зала, который служит также залом для совместной молитвы. Келий редко бывает более двадцати, что ограничивает, конечно, число проживающих в них студентов (одна комната дает приют самое большее четырем-пяти). Возможности расширения существующих медресе практически не существует, а потому султаны делали выбор в пользу их умножения. Так, Мехмет Завоеватель велел построить вокруг своей мечети восемь медресе, Сулейман Великолепный — семь. К тому же занятия могут посещать не только проживающие в самом медресе, но и студенты, приходящие из городских кварталов. Однако студенты-пансионеры, в отличие от второй категории, полностью содержатся за счет благотворительного фонда и освобождены от всякой платы, в том числе и от платы за питание, отопление и освещение.

Прочие медресе — как правило, гораздо более скромные, причем не только по размерам — располагаются либо в пристройках к мечетям, либо в самих мечетях. Так, к примеру, в мечети Соколлу Мехмет-паши три из четырех сторон внутреннего двора отведены для студенческих келий и для лекционного зала. Всего же в Стамбуле, по подсчетам Эвлийи Челеби, 65 медресе{385}.

Существует определенная иерархия среди этих учебных заведений, которые мы вправе квалифицировать как «высшие». Самое престижное из всех (только его выпускники могут претендовать на сколь-либо видный пост в государственном аппарате) — это медресе султана Баязида, в котором лекции читает (или, по меньшей мере, должен читать) сам шейх-уль-ислам{386}. За ним следуют три медресе Айя Софьи, Мехмета Завоевателя и Сулеймана Великолепного, дипломы которых признаются равноценными. Что касается прочих, то за некоторыми исключениями они не претендуют на большее, чем дать своим выпускникам несколько более углубленное, сравнительно с обычным уровнем, понимание религиозной проблематики. Приобретенной в их стенах эрудиции достаточно для того, чтобы успешно выполнять обязанности имама и хатиба (проповедника), но не для того, чтобы стать одним из улемов — ученым в области исламского богословия (’ильм).

В административном подчинении у больших медресе при больших мечетях обычно находится целая «гроздь» учреждений. Одну из таких «гроздей» упоминает Эвлийя Челеби: «К северу и к югу от мечети султана Сулеймана расположено семь медресе, для описания великолепия которых еще не найдено достойного пера. Кроме того, при них имеются: школа по изучению Корана; школа по изучению сунны (религиозной традиции); медресе, в котором обучают благородной медицинской науке; отапливаемое помещение для больных — табхане; больница; бани; столовая; гостиница для путешественников; конюшня; начальная школа и много других полезных учреждений»{387}. А вот что он пишет о медресе при мечети Мехмета Завоевателя: «Направо и налево от высокой внешней ограды мечети, к северу и к югу от нее расположены восемь медресе… которые были основаны ради обретения знаний в религиозных науках к чести тех, кто посвятил жизнь свою этой благородной задаче. Около южных ворот этой большой ограды построена для мусульманских детей школа по изучению Корана, а к юго-востоку от этих медресе возведена больница… К северу и к югу от них же находятся жилища студентов, насчитывающие в целом 300 комнат; в каждой комнате живут четыре или пять студентов религиозных наук, причем на каждую комнату приходится по слуге; что касается улемов, то в их распоряжение отдано особое здание, которое служит им для принятия пищи. Имеется при нем также и кухня с 70 плитами для готовки пищи. Дважды в день кухня эта готовит еду как для богатых, так и для неимущих и нищих. В окрестностях мечети есть также караван-сарай для путешественников с конюшней, которая может вместить до трех тысяч верховых и вьючных животных»{388}.