Читать онлайн «Александровский дворец в Царском Селе. Люди и стены. 1796—1917. Повседневная жизнь Российского императорского двора». Страница 28

После ремонтов начала 1840-х гг. и перепланировки комнат Александры Федоровны в 1844–1846 гг. в Александровском дворце просто жили. Обновления если и были, то по мелочам. Любопытно, что подчас покупка новой мебели, даже самой пустяковой, становилась неким знаком внимания. Наверное, так было и в июле 1849 г., когда для великой княгини Александры Иосифовны по распоряжению Николая I мастер Гамбс привез в Александровский дворец две обитые ситцем скамейки для ног на колесиках. Тогда Александра Иосифовна была беременна первым ребенком, и Николай I такой мебельной мелочью проявлял к невестке внимание. Надо сказать, что император был вообще весьма внимателен к своим невесткам.

Как водится, интерьерные работы и изменения были бесконечны. 14 ноября 1849 г. министр Императорского двора сообщил Захаржевскому, что «Государыня Императрица повелеть изволила: сделать во фронтонах, под окнами, и в нише, вместо старых зеленых атаментовых занавесей, таковые же атамантовые занавеси малиновые; равно шелковые полузанавески; и для окон дродамедовые, малинового же цвета, матрацы; прежние же матрацы[255] пунцового цвета употребить в бильярдную комнату».[256]

В ноябре 1849 г. начал обсуждаться вариант изменения функционального назначения Углового зала, одного из залов парадной анфилады. 19 ноября 1849 г. П.М. Волконский сообщил Я.В. Захаржевскому, что он получил рапорт (от 18 ноября) заведующего Арсеналами и Библиотекой действительного статского советника Ф.А. Жиля[257] «касательно помещения Библиотеки в Угловом зале Нового дворца» и просил «немедленно сделать распоряжения».[258] Такая оперативность в принятии решения была вызвана высочайшим повелением, которое, по принципу домино, меняло функциональное назначение нескольких парадных залов и комнат Александровского дворца. Согласно повелению Николая I, «Угловая зала, украшенная зеркалами», предназначалась теперь «для перемещения Библиотеки, которой шкапы должны быть расположены по Собственному Его Величеству назначению». При этом «находящиеся в зале пять зеркал должны быть вынесены для постановления там шкапов». Эти перестановки были вызваны смертью верного соратника Николая I – его младшего брата великого князя Михаила Павловича. В освобождаемом помещении Библиотеки предполагалось разместить коллекцию оружия (Арсенал) усопшего великого князя, завещанную наследнику-цесаревичу.

Великий князь Михаил Павлович. Худ. Н. Крамской

Напомним, что для наследника великого князя Александра Николаевича в начале 1840-х гг. в Зубовском флигеле оборудовали собственную половину (на первом этаже). На втором этаже находилась половина цесаревны Марии Александровны и Детская. Дети регулярно наносили визиты бабушке и дедушке в Александровский дворец. Летом 1849 г. распорядок дня внуков Николая I в Царском Селе был следующим.

В 7 часов утра дети (Николай – семь лет, Александр – пятый год, Владимир – четвертый год) вставали и, помолясь Богу, шли здороваться к отцу. Потом они играли в Александровском парке, где, как правило, встречали дедушку – Николая I, совершавшего свою обычную утреннюю прогулку. Дети выстраивались перед дедушкой «во фронт», снимали фуражки и получали по поцелую.

К 9 часам пробуждалась цесаревна Мария Александровна. Дети шли здороваться к матери. После этого начинались «уроки». Первыми уроками детей стала строевая подготовка (маршировка и ружейные приемы), которой обучал старших мальчиков унтер-офицер лейб-гвардии Семеновского полка Хренов. Этот урок был ежедневным и занимал около часа. После этого дети завтракали. Воспитатели-офицеры дежурили посменно.

В 11 часов цесаревна Мария Александровна отводила детей из Зубовского флигеля Екатерининского дворца в Александровский дворец здороваться с бабушкой, императрицей Александрой Федоровной. Потом возобновлялись «уроки». Генерал Зиновьев проводил занятия по артиллерийской стрельбе (2 раза в неделю) или дети занимались гимнастикой на сетке-батуте (2 дня в неделю), установленной напротив Фрейлинского садика у Зубовского флигеля. Остальные дни в это время дети гуляли.

С 12 до 14 часов воспитательница Скрыпицына учила старших мальчиков читать и писать.

В 14 часов мальчики обедали. После обеда вновь гуляли. Во время этих прогулок их обучали в Александровском парке началам верховой езды на маленьких лошадях.

В 16 часов дети пили чай. После чаепития дважды в неделю «брали» уроки танцев и дважды проводились занятия со Скрыпицыной. В другие дни в это время они пускали змея, играли в кегли или катались в лодке по озеру. Если погода была плохой, то мальчики дома играли в шашки, в лото или другую игру, очень ими любимую, которая называлась «Храм счастья».

В 19 часов мальчики шли к матери и «проводили у нее целый час». В Китайской комнате Екатерининского дворца Мария Александровна «сидела, окруженная детьми, за чайным столом, поучала, наставляла их, хвалила или журила за их поведение, слушала их признания, разъясняла их недоумения и сомнения».[259] Чай разливала одна из фрейлин, и тут же цесаревич играл в вист со «своими», как называл он адъютантов и вообще состоявших при нем лиц.

В 20 часов, после благословения родителей, дети отправлялись спать.

Многие из традиций, бытовавших в Петергофе, в несколько ином виде реализовывались и близ Александровского дворца. Например, знаменитые штурмы кадетами петергофских фонтанов в Царском Селе заменялись кадетскими трапезами перед Александровским дворцом.

Гусары перед Александровским дворцом. Худ. К. Пиратский. 1849 г.

Поскольку в Царском Селе находился Александровский (малолетний) кадетский корпус, курировавшийся лично Николаем Павловичем, а также квартировал лейб-гвардии Кирасирский полк, то «в праздники, даваемые кирасирам, перед Александровским дворцом разбивались длиннейшие шатры, накрывались столы и тут, вперебой с солдатами, размещали нас за полковую трапезу. Разница была только в том, что им давали стакан водки, а нам бутылку меду, которую всегда пивали солдатики. Также частенько водили на Коровью ферму, где поили молоком досыта, отчего шествие роты домой по саду сильно замедлялось, ибо много было остановок в кустах по случаю желудочных отправлений. Тут на ферме мы бегали на лошадиное кладбище, почему я узнал, что конь Александра I прозывался “Бьют” На нем он сделал всю Французскую кампанию. Не знаю, придется ли мне лежать в такой злаченой могиле», – вспоминал художник А.П. Боголюбов, множество картин которого украсили стены императорских комнат в Александровском дворце в 1860-1870-х гг.

О малолетних кадетах старались заботиться и без официального на то повода. По воспоминаниям художника-мариниста А.П. Боголюбова, окончившего Александровский кадетский корпус: «Не состоится какой-либо обед во дворце или есть излишек конфет и фруктов – все это присылалось в Корпус. Царица с детьми тоже часто у нас бывала. Но ее приходы были больно церемонны. Кто мало-мальски подскочит к ней бойко с обычной фразой: “Дайте что-нибудь на память”, того после драли розгами, почему её и побаивались. Но все-таки, коли даст, бывало, платок, то вмиг он уже оказывался в кусках, а иногда обдирали и всякие фалберм платья или шубки».

Осенью 1852 г. по повелению императрицы вновь «поправлялись» комнаты великого князя Константина Николаевича и великой княгини Александры Иосифовны (гостиная, кабинет и опочивальня), устроенные в бельэтаже правого флигеля за Концертным залом в 1849 г. Для Кабинета тогда сделали два «оконных матраца из трипа цветом масака». Надо отметить, что подушки на широкие подоконники, на которых так удобно сидеть, были обычной деталью дворцовых интерьеров еще в XVIII в. Главные работы тогда шли в Опочивальне великой княгини, где поставили «односпальную кровать орехового дерева с матрасами и подушками вместо двуспальной», которую приказали «перенесть в спальню Константину Николаевичу и к ней прибавить 2-е ширм орехового дерева. Туда же сделать два оконных матраца под цвет стен».[260]

Архитектор И.А. Монигетти. Худ. К. Брюллов. Конец 1830-х гг.

В комнатах великого князя Константина Николаевича в Уборной поставили односпальную кровать красного дерева; в Детской комнате – письменный стол вместо большого дивана, обитого зеленым бархатом, который убрали в кладовую; в Спальне разместили упомянутую выше двуспальную кровать великой княгини Александры Иосифовны.

Последний раз императрица Александра Федоровна обновила свои покои в Александровском дворце в ноябре 1852 г., когда столярный мастер Якобс установил в опочивальне императрицы две витрины орехового дерева с зеркальными стеклами, оклеенные внутри бархатом (по 140 руб. за витрину) для хранения бриллиантов. Эти витрины видны на акварели Э.П. Гау (1861 г.).