Читать онлайн «Антропология пола». Страница 51

Из 93-х обществ, проанализированных Н. Шеньеном, лишь в шести женщины могли занимать ведущие политические посты, и их влияние было выше, чем у мужчин. В четырех других оба пола имели примерно одинаковые права и власть. В половине из исследованных обществ женщины были практические полностью лишены возможности принимать какие-либо политические решения — власть полностью находилась в руках мужчин.

В гуманитарной литературе часто озвучивается мнение, что интересы мужчин и женщин сильнее всего перекрываются в условиях моногамных обществ. Однако ни в моногамных обществах, ни там, где прослеживается выраженный сдвиг в соотношении полов в пользу женщин, не выявлено какого-либо перевеса в сторону большего доступа женщин в политику. Незначительное число традиционных обществ, в которых высшая политическая власть действительно сосредотачивалась в руках женщин, принадлежали к разряду сложных матрилинейных обществ, или обществ с двойным порядком наследования. У сарамакка Гайяны и монтагнас, обитающих на Лабрадорском полуострове, крик юго-востостока Северной Америки, нама центральной и северной Калахари, мбанда Центральной Африки описаны случаи, когда место вождя племени занимала женщина.

Особое место в этом ряду занимают ашанти. Это полигинное матрилокальное и вирилокальное общество[6], в котором владеют землей мужчины и женщины. Наследование земли ведется от женщины к женщине и от мужчины к мужчине. Политическая власть у ашанти связана с двумя тронами — вождя и королевы-матери. Мужское правление рассматривалось как второстепенное и вводилось на периоды ритуального ограничения женской власти (в дни менструаций). Лишь женщины, находящиеся в постменопаузе, могли сопровождать свою армию во время военных действий. Королева-мать обладала прямой властью и самым непосредственным образом участвовала в формировании союзов и коалиций. Одновременно с этим она обладала и непрямыми рычагами воздействия на мужчину правителя, выбирая ему главную жену.

Определенный доступ к власти имели женщины у бемба, алемени, обитающем в северо-восточной Родезии. Бемба матрилинейны и исходно матрилокальны, со слабо выраженной полигинией. Власть была централизованной и наследственной. Главным вождем был мужчина, однако вождями подвластных ему деревень являлись его родственницы — сестры, племянницы. Мать вождя также управляла собственными землями, и ее слово имело значительный вес на алеменных советах.

У ряда африканских племен, в частности, у южных банту, имеется особый институт «женщин-мужей». Здесь женщины получали доступ к власти только при условии, что они заключали браки с женщинами и становились «мужьями». В условиях такой формы брака жены должны были рожать детей «импровизированному мужу» от других мужчин племени. Вполне вероятно, что при этом определенную выгоду получали родственники правящей женщины, но ее личный репродуктивный успех при этом был полностью нивелирован. У шиллак и ньоро женщина также имеет шанс получить власть путем наследования или достичь высокого статуса, благодаря своим заслугам. Однако законы племени запрещают ей вступать в брак. Следовательно и в этом случае налицо явное ограничение ее репродуктивных функций.

Слабая представленность женщин в политике вполне согласуется с теориями поведенческой экологии, в русле которых эволюция мужского поведения гоминин шла в направлении усовершенствования конкурентных альянсов и взаимосвязи между успехом в альянсах и репродукцией. Хотя риск постоянной конкуренции велик, но и выигрыш огромен — власть и статус во всех человеческих обществах дает мужчине колоссальные преимущества в обладании репродуктивными партнершами. Как пишет Б. Лоу, доступ к власти для женщин не имеет столь очевидной прямой репродуктивной выгоды. В лучшем случае она может повысить собственную итоговую приспособленность, передав власть сыну, и передав свои гены многочисленным внукам. В большинстве же случаев (как показано выше) нахождение у власти лишь сопряжено с репродуктивной платой и не сулит женщине никаких выгод. Поэтому с эволюционных позиций выгода от борьбы за власть для женского пола минимальна, а плата — весьма существенна. Стратегии успешной женской репродукции на всем протяжении эволюции человека никогда не были связаны с конкурентными альянсами и политикой.

В процессе эволюции мужчины и женщины адаптировались по-разному использовать ресурсы, и эти различия существенно повлияли на доступ женщин во властные структуры. Б. Лоу полагает, что такая исторически сложившаяся диспозиция ни в коей мере не может служить оправданием малой представленности женщин в политике в современном обществе, в котором власть оказывает достоверно меньшее влияние на репродукцию, чем в традиционных обществах.

Современная цивилизация, главным индикатором которой является массовое анонимное общество, глобальная компьютеризация и возрастающая скорость обновления производств с ориентацией на точные технологии, создает благоприятные условия для размывания гендерных различий в общественной, производственной и семейной сфере. Происходит это потому, что жесткие требования, предъявляемые природой и социальной средой к представителям мужского и женского пола, оптимизировавшие выживание человеческих коллективов в далеком эволюционном и историческом прошлом, в сегодняшнем мире становятся тормозом индустриального развития и препятствием для интеграции человечества в планетарном масштабе. Разумеется, глобальная интеграция — это весьма отдаленная перспектива, но усиление миграционных процессов и повсеместное распространение Интернета и телерадиовещания, наряду с ростом грамотности населения, способствуют сглаживанию гендерных различий и толерантности по отношению к выбору предпочтительных социальных ролей. Этот процесс идет с различной скоростью в разных странах и связан с целым комплексом факторов: уровнем экономического развития, уровнем грамотности, доступностью образования, уровнем урбанизации, культурными представлениями о традиционных гендерных ролях, религиозными установками. Можно ли усматривать в современных тенденциях к нивелированию половой дифференциации в общественной и домашней сферах вызов гендеру и естественной природе человека?

Прежде чем обратиться к подробному анализу современных тенденций гендерной дифференциации в мире, и в России в частности, вспомним еще раз смысловую составляющую понятий «пол» и «гендер» и терминов, непосредственно с ними связанных (глава 1). Итак, биологический пол — это морфофункциональная характеристика организма, включающая все его специфические репродуктивные особенности и свойства, по которым можно отличить мужской пол от женского. Гендер — это социокультурный конструкт, обозначающий социальные аспекты взаимоотношений между полами. Гендерные стереотипы формируются в процессе социализации и могут разительно варьировать от культуры к культуре. Они исключительно живучи и часто продолжают бытовать даже тогда, когда реальное поведение мужчин и женщин в обществе уже претерпело значительные трансформации. К примеру, у нас в России продолжает бытовать стереотип, в соответствии с которым женщина управляет автомобилем хуже, чем мужчина, или что женщины следят за своею внешностью более внимательно и тратят на это больше денег, чем мужчины, однако ни то, ни другое не соответствует действительности.

В предыдущей главе мы уже говорили о том, что на протяжении большей части человеческой истории общество было организовано по мужскому сценарию: мужчины устанавливали правила поведения вне дома и в семье, формировали моральный кодекс, налагали запреты и ограничения на гражданские права и свободы представителей различных половозрастных групп. Мир, где правили мужчины, распространялся и на такие сферы жизни как наука и образование (Таблица 13.1). Это явление узурпирования мужчинами доступа к получению и распространению знаний можно рассматривать как планетарное. Мужское доминирование в политической сфере и патриархальные устои в семье ограничивали доступ женщин к образованию и налагали явные и опосредованные запреты на их сферы занятости вне дома. Россия не может похвастать традициями равенства полов, будь-то в семейной, производственной, образовательной или политической сфере, и по классификации Хофстеде наше общество относится к категории маскулинных. Возьмем, к примеру, образование. Еще в XIX веке женщины не могли обучаться в университете наравне с мужчинами, до 1869 года высшее образование им было недоступно. В этот год первые высшие женские курсы были открыты в Петербурге (Аларчинские) и в Москве (Лубянские). Несколько позднее, в 1872 году, в Москве были открыты также курсы проф. В. И. Герье, а в 1878 году в Петербурге — Бестужевские курсы. Лишь в 1918 году в России женщины были приравнены в правах к мужчинам, и высшее образование стало одинаково доступным женщинам и мужчинам. В настоящее время уровень образования женщин в России превосходит таковой у мужчин.