Читать онлайн «Антропология пола». Страница 29

Наличие небольшого объема индивидуальной собственности не противоречит эгалитарной идеологии. У хадза и в прошлом имелись индивидуальные предметы, не подлежащие дележу (украшения, одежда, шкуры для сна, кисеты, трубки, луки со стрелами). Заимствование этих вещей без спроса всегда расценивалось как кража и сурово каралось окружающими. В этом плане данные о проявлениях социального неравенства, полученные в нашей работе, ни в коей мере нельзя интерпретировать в контексте современных социально-экономических трансформаций. Напротив, нам представляется, что выводы данного исследования могут быть интерпретированы в более широком контексте и использованы в палеоантропологических реконструкциях. Хотя неравенство среди ОС выражено слабо по современным мировым стандартам, их общество, по-видимому, не живет и никогда не жило в условиях «первобытного коммунизма». Наши данные показывают, что лидеры групп всегда являются лучшими охотниками, они же более эффективно добывают мед.

В отличие от большинства приматов (исключение составляют виды, практикующие моногамию и полиандрию, широко представленные среди гиббонов, тити, тамаринов, игрунок), мужчины в человеческих культурах вносят существенный вклад в заботу о детях. По-видимому эта специфика человека особенно ярко проявляется именно в условиях моногамии, типичной для охотников-собирателей (Бутовская, Файнберг. 1993). Однако объем отцовской помощи может существенно варьировать как внутри культуры, так и между культурами. Изменчивость в объеме отцовского вклада и его составляющих может объясняться с позиций компромисса между вкладом в потомство и в поиске половых партнеров (или компромисса между стратегиями «отца» и «мачо»).

Более высокий репродуктивный успех лидеров, отмеченный в нашем исследовании, можно рассматривать как функцию двух составляющих. Во-первых, это успешная конкуренция с другими мужчинами за брачных партнерш. Конкуренция эта не носит прямого характера, а определяется большей привлекательностью лидеров в качестве мужей со стороны женщин и, соответственно, большими возможностями выбора молодых, здоровых и внешне привлекательных партнерш. Как отмечают другие авторы, в случае развода или смерти предыдущей жены, лидеры определенно имеют больше шансов вступить в повторный брак с более молодой партнершей, чем остальные мужчины. Хотя в целом для хадза характерна сериальная моногамии, все же около 4% мужчин практикуют полигамию. Наши данные свидетельствуют о том, что лидеры в целом более полигамны, чем остальные мужчины.

Наряду с этим, больший репродуктивный успех лидеров достигается за счет их большего отцовского вклада. Мужчины хадза отчетливо ориентированы на родительский вклад, и по данным последних лет при наличии в семье маленьких детей приносят больше мяса. Наши данные также свидетельствуют о том, что мужчины хадза в целом много времени проводят, общаясь с маленькими детьми (держат на руках, кормят, выполняют гигиенические процедуры, играют). Лидеры в этом плане, по-видимому, даже превосходят других мужчин (фото 7.1, 7.2).

Полученные нами данные свидетельствуют о том, что лидеры успешнее других мужчин хадза сочетают в своем поведении две альтернативные стратегии — «хороший отец» и «привлекательный сексуальный партнер». Это достигается благодаря качествам хорошего охотника (фото 7.3), требующих силы, хорошего здоровья и интеллектуальных способностей (привлекательность мужчин оценивается женщинами в этом обществе, в первую очередь, по этому критерию), и большей родительской заботе (больший вклад в ребенка создает более благоприятные условия для его выживания).

Именно таким сочетанием стратегий и объясняются полученные нами несколько противоречивые, на первый взгляд, данные. Анализ антропометрических данных указывает на лучшее физическое здоровье лидеров и их большую силу, что соответствует аналогичным выводам других авторов, работавшие среди охотников-собирателей. С другой стороны, более высокий пальцевый индекс в комплексе с более широкими бедрами и более высоким утренним уровнем эстрадиола у лидеров старшего возраста несколько противоречит другим антропометрическим характеристикам, указывающим на большую физическую силу мужчин этой категории.

Однако нам представляется, что такая комбинация маскулинных и фемининных признаков и является специфичной адаптацией хадза (возможно и других охотников-собирателей) в условиях, когда запасание ресурсов отсутствует. Она обеспечивает максимально благоприятные условия для выживания самих мужчин и их потомства. Лидеры являются хорошими охотниками-добытчиками и могут лучше обеспечивают свои семьи. Как было недавно доказано, распределение мяса у хадза осуществляется неравномерно: в первую очередь мясом обеспечивается собственная семья, в особенности, если в ней имеются маленькие дети.

Как показывают наши данные, относительный капитал (выраженный в количестве социальных партнеров) также был достоверно выше у лидеров. Разветвленность сети социальных связей обеспечивает индивиду в сообществах охотников-собирателей более комфортные условия существования и служит надежным гарантом выживания в случае природных катаклизмов, поскольку лидеры со своими семьями будут более желанными гостями в других бандах, чем остальные мужчины. Относительный капитал (в лице братьев и сестер) у лидеров бэндов существенно выше, чем у других мужчин группы. Более разветвленная сеть отцовских родственников создает дополнительные преимущества для выживания его потомков. В свою очередь, большее количество выживших потомков у лидеров в перспективе создает для них самих более комфортные условия в старости (как правило, мужчины, состарившись, присоединяются к банду, в котором лидером является их взрослый сын или муж дочери).

Таким образом, материалы по эгалитарным охотникам-собирателям хадза однозначно свидетельствуют о наличии неравенства между лидерами и остальными мужчинами в данной культуре. Неравенство проявляется в форме соматического (встроенного) и относительного (социального) капитала. Оба типа капитала у охотников-собирателей несут в себе существенный наследственный компонент.

Обобщая имеющиеся на сегодняшний день количественные материалы по демографии, репродукции и антропометрии охотников-собирателей, можно заключить, что в эволюции человека (по крайней мере на стадии охоты и собирательства) происходил положительный отбор в пользу перечисленного комплекса качеств (Бутовская, Буркова, 2011).

Внутригрупповой эгалитаризм, обеспечивающий благоприятные условия для выживания максимального числа индивидов в рамках системы немедленного возврата не являлся реальным препятствием для реализации положительного отбора на избирательное распространение генов, связанных с лучшим здоровьем, физической силой и выносливостью. Напротив, он создавал оптимальные возможности для выживания мужчин, обладающих этими качествами в максимально щадящем социальном режиме — без острой конкуренции за более привлекательных репродуктивных партнерш и без постоянной борьбы за место в социальной иерархии.

Средний возраст, при котором происходит первая менструация (менархе), сильно колеблется в зависимости от культуры и этнической принадлежности от значения в 12,3 лет у гречанок до 18,6 — у гайо (народ горных районов провинции Северная Суматра в Индонезии). Кроме непосредственно генетического, на менархе оказывают влияние социальные и психоэмоциональные факторы, они и способствуют такому разбросу. Обычно девочки из более низких социальных слоев вступали в репродуктивный возраст позже, чем их более обеспеченные сверстницы. Возможно физиологический предел наступления первой менструации достигнут в современном индустриальном обществе, где он сейчас в диапазоне 12-13 лет.

Возникает вопрос, в чем заключается ценность различий начала овуляции. Ведь если бы все девочки имели бы один и тоже возраст наступления сексуальной зрелости, а именно, как можно раньше, это должно было давать сильное преимущество с точки зрения естественного отбора, поскольку обеспечивало бы большее потомство. Но не всегда раннее начало менструаций дает преимущества в репродуктивном успехе. Наблюдения показали, что среди аче (индейцы, проживающие в Парагвае) фертильность зависит от массы тела, а не от возраста менархе. В данном случае раннее наступление сексуальной зрелости, достигнутое за счет физического развития, могло привести к уменьшению фертильности, так как рано забеременевшие женщины имеют более высокий риск гибели плода и преждевременных родов. Кроме того, ранняя беременность и кормление новорожденных препятствует дальнейшему физическому развитию женщины. У женщин, рост которых продолжается во время беременности, более высокая вероятность родить ребенка с весом ниже нормы. Очевидно, что при беременности в организме возникает конфликт распределения ресурсов между собственно организмом женщины и организмом плода, и имеющихся ресурсов может оказаться недостаточно.