Читать онлайн «История британской социальной антропологии». Страница 22

Можно сказать, что эволюционистская парадигма стараниями виднейших представителей этого направления приобрела черты стройной и обещающей значительные научные достижения исследовательской программы. Во второй половине XIX в. она практически не имела конкурентов, ее принципы разделяли абсолютное большинство ученых, ориентированных на изучение развития человеческого общества. Все они, однако, были убеждены в том, что познавательные возможности этой программы могут быть доказаны лишь в ходе изучения конкретных общественных институтов.

Установка на индуктивный, экспериментальный, эмпирический характер научного познания со времен Ф. Бэкона стала широко признанной в британской науке, во всяком случае первые антропологи в большинстве своем ее разделяли. То, что в современном науковедении именуется уровнем конкретных или частных научных исследований, обладающих своей спецификой по сравнению с общетеоретическим (философским) и эмпирическим уровнями, в науке XIX в. еще не было в достаточной степени дифференцировано. Все эти аспекты познавательной деятельности, как правило, выступали вместе в одних и тех же трудах. Тем не менее эти уровни в деятельности классиков британской социальной антропологии вполне поддаются ретроспективному вычленению. Это существенно, так как в научном творчестве антропологов викторианской эпохи были заложены основы проблемных сфер конкретного анализа, получивших дальнейшее развитие в британской и мировой антропологической науке. Они существуют по сей день, нередко уже в статусе особых направлений исследований или даже субдисциплин. В первых, классических трудах основоположников социальной антропологии особое внимание уделялось двум основным аспектам бытия первобытного общества: 1) семейно-родственным и брачным институтам, которые рассматривались в различных контекстах (правовом, полити ческом, биологическом и пр. и 2) религиозным верованиям, к которым нередко причисляли представления о сверхъестественном и священном, обрядовую практику, магию, мифы и пр. Помимо этих сфер викторианских антропологов интересовали и прочие (материальная культура, хозяйственная деятельность, язык, психология, межплеменные отношения и др.) стороны жизни первобытного общества, и это естественно, так как они изначально претендовали на охват общества как такового, а первобытность воспринималась лишь как средоточие истоков всех общественных институтов современности. Так получилось, что отмеченные выше два аспекта оказались в центре внимания антропологов на много десятилетий, и поэтому в настоящей работе им стоит уделить специальное внимание.

Ученым, который в полном смысле слова заложил основы антропологического изучения родства, брака и семьи в Великобритании, был Мак-Леннан, хотя труд Мейна «Древнее право», посвященный в значительной степени этим предметам, вышел на четыре года раньше. Первенствующая роль Мак-Леннана в этом деле объясняется тем, что Мейн, при всей важности его вклада, изначально оказался в изоляции, так как его мнения не были приняты корпорацией первых антропологов, а идеи Мак-Леннана о браке и родстве почти сразу вошли в корпус разделяемых ими постулатов и в дальнейшем продолжали жить в науке. Практически все они были сформулированы в его книге «Первобытный брак». Исходным пунктом его концепции стала серия фактов из жизни разных первобытных обществ, свидетельствующих о специфической форме заключения брака, при которой невесту силой захватывал жених и его сторонники. Факты эти были двоякого рода: в одних случаях девушку действительно похищали, а в других – делали это ритуально-символически во время одного из брачных обрядов. Для Мак-Леннана оба варианта – свидетельства существования изначальной стадии в универсальной эволюции брака, только в первом случае – это реальное ее бытие, а во втором – пережиток, сохранившийся в символической форме[278]. В своем исследовании Мак-Леннан связывает обычай умыкания невест с наличием автономных социальных групп, объединенных кровным родством (он их называет кланами или племенами), внутри которых браки запрещены. Этот «закон, запрещающий брак между людьми одной крови или одного рода как кровосмесительный», Мак-Леннан назвал экзогамией, впервые введя в научный оборот новый термин, который стал обозначением одной из наиболее обсуждаемых проблем в истории антропологии. Как бы для симметрии, он сформулировал и прямо противоположный первому закон, запрещающий все браки, кроме браков между людьми одной и той же крови или рода. Конструируя исходную стадию развития брака, Мак-Леннан добавляет к перечисленным ее признакам следующие: 1) состояние перманентной войны между племенами – умыкание женщин и взаимная вражда обусловливают друг друга; 2) обычай умерщвления рожденных в группе девочек из-за суровых условий существования, требующих ограничения численности людей; 3) обычай полиандрии (многомужества); 4) счет родства только через женщин (матрилинейность), так как родство с родившей человека женщиной ему представлялось самоочевидным, а отцовство трудноопределимым и, наконец, вся эта гипотетическая модель изначальной брачной жизни выводилась Мак-Леннаном из 5) еще более раннего состояния беспорядочных половых отношений – промискуитета.

Семья в широком значении этого слова, т. е. стабильное объединение родителей и их детей в различных комбинациях, по Мак-Леннану, – довольно позднее в стадиальном смысле явление. Порядок общественного развития, по его мнению, таков: сначала возникает племя, затем род или клан и только в последнюю очередь – семья[279].

Построение Мак-Леннана представляет собой чисто логическую конструкцию, лишь иногда иллюстрируемую обрывочными фактами из отчетов путешественников и миссионеров. Впрочем, сам он, судя по всему, был убежден в реальности нарисованной им картины и, обладая хорошим пером, сумел убедительно ее представить в книге. Этим обстоятельством и еще тем, что его концепция развития брака подтверждала (во всяком случае, не противоречила им) общетеоретические установки эволюционного учения в молодой антропологии, можно объяснить тот факт, что она была благоприятно встречена Тайлором, Лёббоком и многими их последователями, став органической частью эволюционного учения о культуре. Кстати, уже упоминаемый доклад Тайлора «О методе изучения развития институтов. Применительно к законам брака и происхождения» был в какой-то степени попыткой обоснования некоторых положений концепции Мак-Леннана.

Сомнения в эмпирической обоснованности теории развития брака и семьи Мак-Леннана возникли уже вскоре после выхода в свет его книги. Американский этнолог Льюис Генри Морган подверг критике ряд положений этой теории, в частности, опираясь на свою гораздо более основательную эмпирическую базу и гораздо более обоснованную схему эволюции семьи и брака, он указал на неверность трактовки племени как экзогамной социальной единицы и рода как группы, допускающей эндогамию. Он писал в специальном приложении к своему труду «Древнее общество»: «“Экзогамия” и “эндогамия” – термины, изобретенные самим Мак-Леннаном, – обозначают обязанность вступать в брак в первом случае “вне”, во втором – “в пределах” определенной группы лиц. Мак-Леннан применяет эти термины к организованным группам, упоминания о которых он находит у цитируемых им авторов, так неопределенно и неточно, что как его термины, так и его выводы имеют небольшое значение. Основной недостаток “первобытного брака” состоит в том, что род и племя, или группы, которые они собой представляют, не различаются друг от друга в качестве различных звеньев органического ряда, чтобы можно было знать, какой именно группе приписывается “экзогамия” и “эндогамия”»[280]. Но Морган был американцем, провинциалом, чей голос мало что значил для довольно узкого круга британских антропологов, хотя во время его визита в Англию в 1871 г. он и был вежливо принят Тайлором.

Другое дело Г. Мейн, теория патриархальной семьи которого уже пользовалась широкой известностью в Великобритании даже за пределами академической среды. Между ним и Мак-Леннаном началась настоящая интеллектуальная война. Критике теории Мейна Мак-Леннан посвятил даже целую книгу «Патриархальная теория»[281]. Патриархальная теория Мейна, изложенная в его книге «Древнее право», должна восприниматься в контексте основной задачи этого труда – изучения истоков права и его исторического развития, что нередко игнорировалось его критиками из стана антропологов круга Тайлора. Основной его тезис, касающийся истоков права, направлен против доминирующей в то время концепции Бентама, он заключался в следующем: «… поразительно, но чем глубже мы проникаем в первобытную историю мысли, тем дальше мы оказываемся от концепции права, которая напоминала бы совокупность элементов, сформулированных Бентамом. Очевидно, что на заре человечества никакого законодательства и тем более определенного автора права нельзя увидеть или даже вообразить». В эти времена «каждый человек, живущий большую часть своей жизни в условиях патриархального деспотизма, практически контролировался во всех своих действиях не режимом права, но режимом каприза»[282]. «Патриархальный деспотизм», или «patria potestas», в первобытности концентрировался в больших семьях (в современной терминологии – «неразделенных»), которые, собственно, и были исходной и основной социальной ячейкой, неким зародышем общества как такового. «Люди первоначально концентрировались в определенных изолированных группах, объединенных подчинением родителю. Право – это слово родителя… общество в первобытные времена было не тем, чем оно является сейчас – собранием индивидов. Фактически, в глазах людей, которые его составляли, оно было агрегатом семей. Контраст может быть наиболее отчетливо выражен утверждением, что единицей древнего общества является Семья, а современного общества – Индивид»[283].