Читать онлайн «Смысл икон». Страница 34

Святой великомученик Георгий Победоносец, или Чудо святого Георгия о змие

Святой Георгий (γεοργός – земледелец) почитается как «пленных освободитель и нищих защититель»[234], а также как покровитель земледелия, стад и пастухов, которым он, по преданию, при жизни и после смерти оказывал помощь. Его почитание, связанное с насущными интересами земледельца, очевидно, и есть причина разнообразия его иконографии (см. разбор его икон на с. 189–193) и обилия его икон. В частности, св. Георгий Победоносец, поражающий змия, является одной из самых популярных иконографических тем в православной иконописи, и особенно в иконописи новгородской. Эта икона представляет собой изображение посмертного чуда св. Георгия, взятого из его жития. Житие это говорит о том, что близ Ливанских гор в озере жил страшный змей, которого местные жители, язычники, почитали как божество и умилостивляли его, отдавая ему по очереди своих детей. Когда, таким образом, одна из очередных жертв, дочь местного царя (Елисава, или Елисавета, как ее именует икона[235]) ожидала страшной смерти, появился на белом коне св. Георгий и со словами «во имя Отца и Сына и Святаго Духа» «устремися конем на змия, потрясая копием. И, ударив того крепко, в гортань уязви и к земле пригнете, конь же попираше змия ногами. Таже святый Георгий повеле девице, да поясом своим связавше змия, ведет аки пса кротка во град <…>. И уби святый Георгий змия того мечем посреде града…»[236].

На одних иконах, особенно более позднего времени, это чудо изображается подробно, со всеми деталями: царевной Елисавой, городом, смотрящими с его стен родителями царевны и жителями и пр. Имеются и изображения заключительного момента чуда, т. е. поражение змея мечом, а также изображения конного св. Георгия без змея[237].

Св. Георгий Змееборец. XV в. Новгород. Метрополитен Музей. Нью-Йорк

На других иконах, как на воспроизведенной здесь, повествовательный момент сводится лишь к основному событию. Икона представляет собой характерный в этом смысле образец новгородской иконописи XV в. Композиция ее отличается свойственными этому периоду простотой и ясностью. Здесь исключены все второстепенные детали. Изображается лишь основной момент – победа, т. е. самый смысл чуда. Святой Георгий изображен в богатых доспехах римского военачальника, с копьем и щитом. Его типичная для Новгорода XV в. короткая фигура на приземистом коне дышит несокрушимой силой. Изображение отличается необычайно сильным внутренним напором и драматизмом. Складки плаща, своим контуром почти повторяющие очертания горок, создают впечатление, будто всадник только что оторвался от горы и в стремительном падении не просто поражает копьем, но всей своей тяжестью вместе с конем обрушивается на змия.

Благословляющая десница, исходящая из части круга в правом верхнем углу иконы, с надписью «Иисус Христос»[238], а также копье святого, увенчанное крестом, показывают, что он одерживает победу не своей собственной силой, а помощью Божией и силою креста. Этой силе подчиняется всадник, а через него и лошадь. Поэтому она часто изображается повернувшей голову назад и смотрящей на всадника. Согласно житию святого он являлся «неизреченно сияющи светом». Этот свет передается главным образом символически: белым цветом его лошади, который, по толкованию св. Дионисия Ареопагита, означает максимально возможную близость к Божественному свету[239]. Указывая на принадлежность святого другому плану бытия, это одновременно является олицетворением победы, ибо всадник на белом коне изыде побеждаяй, и да победит (Откр. 6:2). Святой Георгий в большей мере, чем другие мученики, явился победителем своих мучителей, так как, глядя на его страдания, многие из них обратились ко Христу. Здесь, в посмертном чуде, побеждая змия и освобождая от него людей, он тем самым освобождает их также от язычества. Поэтому часто здесь изображается ангел, спускающийся с неба и держащий над ним корону – венец мученичества и победы.

Св. пророк Илия в пустыне. Новгород. Конец XV в. Музей икон. Реклинхаузен (Германия)

Принцип иконы – передавать лишь основное, и на первый взгляд кажется странным, что эпизодический момент из жития пророка Илии, когда он, скрываясь в пустыне, питается пищей, приносимой ему воронами (см.: 3 Цар. 17:36), принят в качестве особой иконографической темы. И тем не менее наряду с другими изображениями этого пророка тема эта очень распространена в православной иконографии, особенно в русской.

Имя Илия в переводе с еврейского языка означает «крепость Господня». Таким его и описывает Библия: строгий подвижник, ревнитель веры в Бога истинного, пылающий огнем любви к Нему, дерзновенный проповедник, по наружности муж космат (4 Цар. 1:8). Таким изображает его и православная иконография. Передавая в образе и красках характер пророка, она часто подчеркивает его (например, в чине) словами самого пророка, написанными на развернутом свитке: Ревнуя поревновах по Господе Бозе Вседержителе (3 Цар. 19:10). Пророк Илия, самый грозный и могучий из ветхозаветных пророков, получивший власть над стихиями природы, заключавший небеса (см.: 3 Цар. 17:1) и отверзавший их (см.: 3 Цар. 18:45), особенно почитается людьми, наиболее ощутимо связанными с природой, – земледельцами. В силу этой власти над стихиями природы, и в частности над огнем, он почитается также как защитник от пожара. Внутренний огонь его ревности к Богу знаменовался явлением огня видимого: силой своей молитвы он неоднократно сводил огонь с неба (см.: 3 Цар. 18:37–38, 4 Цар. 1:10–12) и в огненной же колеснице был взят живым на небо (см.: 4 Цар. 2:11). Православная иконография особенно сильно подчеркивает эту связь пророка Илии с огнем. Так, например, очень распространено изображение его вознесения на небо в огненной колеснице, влекомой огненными конями, которых ведет ангел. Эта связь выявляется и в его поясных изображениях, как, например, в замечательной новгородской иконе XIV столетия (в Третьяковской галерее в Москве), где мощный внутренний пламень его очей подчеркнут фоном огненно-красного цвета.

Наша икона изображает ветхозаветного праведника как одного из тех, ихже не бе достоин весь мир, в пустынях скитающеся и в горах и в вертепах и в пропастех земных (Евр. 11:38). Мощная фигура пророка, его голова, заросшая косматыми, спутавшимися волосами, мужественное с высоким лбом лицо полны несокрушимой силы. В левой его руке обычный атрибут пророка – свиток. Он спокойно и с уверенностью встречает и созерцает явление ворона, приносящего ему небесные дары, протягивая правую руку для их приятия. Эта сцена раскрывает все значение этого, казалось бы, несущественного момента жития пророка, когда в ответ на его пламенную любовь к Богу по воле Божией изменяется естественный мировой порядок.

Св. пророк Илия. Мозаика. VI в. Фрагмент сцены Преображение Господне. Монастырь Св. Екатерины. Синай

Огненное вознесение пророка Илии. Псков. Первая половина – середина XVI в. Псковский музей-заповедник

Святитель Василий Великий дает этому моменту следующее толкование: «Илии служил жилищем Кармил, гора возвышенная и необитаемая; пустыня вмещала в себя пустынника: но душа все составляла для праведника, и напутием жизни была у него надежда на Бога. Но при таком роде жизни не умер он с голода; напротив того, самые хищные и наиболее прожорливые птицы приносили ему пищу, служителями при столе праведника стали те, у кого было в обычае похищать чужие снеди; по повелению Владыки изменив свою природу, они сделались верными стражами хлебов и мяс»[241]. В служении пророка момент этот явился предварением данного ему впоследствии на горе Хорив откровения о явлении в мир Бога: и се мимо пройдет Господь, и дух велик и крепок разоряя горы, и сокрушая камение в горе пред Господем, но не в дусе Господь: и по дусе трус, и не в трусе Господь: и по трусе огнь, и не во огни Господь: и по огни глас хлада тонка, и тамо Господь (3 Цар. 19:11–12). Это пророчество, представляющее собой предображение Царствия Божия, читается в день откровения его, явленного Господом в Преображении на Фаворе (см. разбор иконы Преображения на с. 313–317). Икона с изображением пророка Илии, питаемого вороном, показывающая изменение по воле Божией самих законов природы, являет собой, в свою очередь, пророческое предображение этого Царствия, грядущего в силе. В этом, по-видимому, кроется причина ее широкого распространения.

Несколько грузная и большая по отношению к доске фигура пророка на нашей иконе, его спокойная поза и движение являются как бы внешним выражением его мощи и духовной силы. Распределенные с большим художественным чутьем детали хорошо уравновешивают композицию этой прекрасной иконы.