Читать онлайн «Смысл икон». Страница 31

Наша икона представляет собой образ свт. Николая, окруженный двенадцатью избранными сценами из его жития. В верхней части иконы расположен чин, заканчивающийся апостолами, за которыми следует место самого свт. Николая как их преемника и главы своей Церкви – епископа. Этим одновременно указывается и на его место в церковной иерархии, и на завершение показанного в сценах жития его жизненного пути, приведшего к небесной славе. На бортах иконы помещены маленькие поясные фигурки семейных святых: на левой от зрителя стороне сверху вниз – прп. Савва и св. мученица Параскева; с правой стороны – свв. великомученицы Екатерина и Варвара. Четыре верхних сцены жития под чином, посвященные детству свт. Николая, указывают на проявление в нем действия божественной благодати с момента его рождения. Так, первая сцена показывает случай, поразивший его родителей, когда он при омовении после рождения стоял в купели никем не поддерживаемый. Вторая сцена изображает его крещение, третья – исцеление отроком Николаем сухорукой женщины; в четвертой сцене отец будущего святителя отдает его на обучение грамоте. В последующих сценах изображена помощь свт. Николая людям в постигших их несчастиях и его кончина. С левой стороны, под сценой его рождения, – его явление во сне императору Константину с повелением отпустить трех осужденных по клевете на смерть воевод; ниже – сцена освобождения от смерти трех неповинно осужденных граждан города Мир, где свт. Николай был епископом. С правой стороны – свт. Николай изгоняет бесов из кладезя, срубая дерево при нем, посвященное языческому культу. Ниже – явление свт. Николая погибающим корабельщикам, обратившимся в молитве к нему за помощью, и их спасение. В нижнем левом углу – посмертное чудо свт. Николая: спасение утопающего (отца вышеупомянутого св. патриарха Мефодия, Иоанна)[217]. Рядом другое посмертное чудо – избавление взятого в плен арабами мальчика, которого свт. Николай вернул родителям в день своего праздника. Следующая сцена изображает кончину святого, последняя – или его погребение, или один из этапов перенесения его мощей (сильно испорченная надпись над этой сценой не позволяет в точности ее определить).

Сам свт. Николай на нашей иконе – не суровый подвижник и грозный обличитель неправды, каким он иногда изображается, а добрый и ласковый отец, готовый в каждый момент прийти на помощь призывающим его.

Икона эта привлекает как глубоким духовным чувством, с которым она исполнена, так и своими мягкими и сочными красками. Полные жизни маленькие фигурки жития написаны цельными красочными пятнами (фигуры чина несколько попорчены позднейшей реставрацией), и эти пятна, почти лишенные какой бы то ни было разделки, лежат как драгоценные самоцветные камни.

Воспроизведенные здесь две иконы входили в состав чина, который, как мы видели из разбора иконостаса, занимает в нем по своему значению одно из самых главных мест. Поэтому, как правило, иконы этого яруса делались больших размеров, чем иконы других ярусов. Наши иконы (первая – 177* 64 см, вторая -177х66,5 см), очевидно, принадлежали к одному из тех иконостасов, которые отличались своей грандиозностью. Роль иконостаса, рассчитанного на охват его одним взглядом, в значительной мере способствовала выработке простых и ясных композиций, силы цвета и обобщенных линий, придающих фигурам особую, свойственную русским иконам силуэтность. Иначе иконы трудно было бы видеть и различать, особенно в обширных храмах, на большом расстоянии и высоте. Этим требованиям силуэтности и четкости в полной мере отвечают иконы свт. Василия и св. вмч. Георгия. Их монументальные фигуры, прекрасно вписанные в узкую форму доски, строго пропорциональны. Живопись отличается чувством красок, ярких и гармоничных. Написаны они с большой силой, легко и свободно, безо всякого нажима или усилия. Краски, то плотные, лежащие сплошным пятном (как, например, в пламенном плаще св. Георгия, белом омофоре свт. Василия и фонах), то легкие и прозрачные, с легкими же высветлениями (как в исподах и фелони свт. Василия), создавая игру плоскостей, придают иконам большую живость. Рисунок отличается точностью и выразительностью. Ритмические линии, то длинные, певучие и мягкие, то короткие, угловатые и резкие, перекликаются между собой, являясь не менее существенным средством выражения, чем краски. Почти неподвижные внешне, фигуры святых полны особой внутренней жизни. Их внутренняя спокойная сосредоточенность передается наклоном головы и сутулостью. Позы их естественны и свободны; они легко ступают, едва касаясь земли ногами, и если бы не высокая поземь, их фигуры казались бы оторванными от земли и парящими. Обе иконы написаны рукой одного и того же мастера, обладающего большой художественной культурой и незаурядным техническим опытом.

Свт. Василий Великий, вмч. Георгий. Из Деисуса. Новгород. Около 1400 г. Собрание Келликена. Амберг (Германия)

Святитель Василий Великий, как епископ, т. е. преемник апостолов, следует в чине непосредственно за ними. Святой вмч. Георгий следует за преподобными и обычно замыкает чин. Судя по повороту фигур, место наших икон было не на той стороне, на которой они помещены в иконостасе, воспроизведенном на с. 104, а на противоположной.

Св. Георгий. Икона мозаичная. XII в. Монастырь Ксенофонт. Афон

Святитель Василий Великий изображен, как обычно изображаются епископы, в полном облачении, с атрибутами его епископского достоинства. Поверх его фелони на плечах возложен ниспадающий омофор с крестами, «при помощи которого прообразует он воплощенного Божия Сына»[219], или, по толкованию свт. Германа, «омофор, имже облагается епископ, знаменует заблудшее овча, которое Господь, обретши, восприял на рамена Свои <… >. Имеет же и кресты сего ради яко и Христос на раменах Своих понесе крест Свой…»[220] Как преемник апостолов и учитель своей Церкви, в левой руке он держит Евангелие, правая же молебно протянута к сидящему в центре чина Христу. Фигура свт. Василия полна величественного спокойствия. Его высокий, выпуклый лоб носит печать сосредоточенной, глубокой мысли. Перед нами образ учителя Церкви, великого богослова, истолкователя тайны Святой Троицы.

Усекновение главы Иоанна Крестителя. XVII в. Строгановская школа. Музей икон. Реклинхаузен (Германия)

Мучение св. Параскевы огнем. Клеймо иконы Мученица Параскева Пятница, с житием. Россия. XVI в. Псковский музей-заповедник

Святой Георгий изображен в традиционном для мученика красном плаще и голубом, с зеленоватым оттенком хитоне. Его изображения отличаются разнообразием: он пишется то верхом на коне, поражающим дракона (см. ил. на с. 210), то пешим воином. Изображается он также и как военный трибун – в патрицианских одеждах, с металлической диадемой на голове, с кольчугой под плащом, правой рукой держащим крест, левой – меч. Здесь же, в чине, ни он, ни другие святые мученики в традиционной иконописи никогда не изображаются в своем воинском достоинстве и с оружием. Поскольку, как мы говорили при разборе иконостаса, чин есть образ нормального порядка вселенной, порядка будущего века, то очевидно, что в нем нет места никакой вражде, а следовательно, и оружию. Если свт. Василий Великий изображается в том служении, за которое он прославлен, за свою жизнь которая была его подвигом, то св. Георгий изображается прославленным за свою смерть – как мученик ради Христа, ибо его земное служение было лишь путем к подвигу[221].

Мученики в православной иконописи не изображаются и с атрибутами своих мучений, ибо для Церкви важно не то, как и чем их пытали, а то, за что они пострадали.

Св. Василий Великий. Деталь иконы. Новгород. Около 1400 г. Собрание Келликена. Амберг

Св. вмч. Георгий. Деталь иконы. Новгород. Около 1400 г. Собрание Келликена. Амберг

Здесь следует отметить, что и изображения мучений встречаются на иконах святых исключительно редко (например, усекновение главы Иоанна Предтечи). Когда же они изображаются, то помещаются в так называемых клеймах на бортах иконы святого в качестве второстепенного, добавочного элемента. Другими словами, в иконе, как и в службе святому, центр тяжести всегда лежит не на мучительности и тяготе подвига, а на радости и мире, которые являются его плодами.

В иконах свт. Василия Великого и св. великомученика Георгия особенное внимание привлекают лики как своим внутренним содержанием, так и манерой исполнения. Так же как и фигуры святых, они написаны с крайней непосредственностью и точностью. Зеленоватый с коричневым оттенком санкир (основной тон) положен легко и прозрачно. Местами сквозь него просвечивает белый фон доски, создавая игру теней и придавая им глубину и прозрачность. На этот довольно темный санкир свободной плотной плавью положены последовательно два высветления: первое – из желтой охры с красной, второе – из желтой охры с белилами. Обработка формы завершается сильными, смело и точно положенными оживками. Они сделаны чистыми белилами и положены так, что выравнивают и закрывают неровные края плави. Темные волосы св. Георгия высветлены золотистой охрой; у свт. Василия они, как и его борода, лежат сплошным пятном, разбитым несколькими штрихами более темной краски. Вообще, техника отличается простотой, уверенностью и силой и напоминает технику фрески. Она несколько грубоватая, но сильная и точная, с большим живописным размахом.