Читать онлайн «Обратная сторона Японии». Страница 32

Полиция снисходительно относится к тому, что на незагруженном участке вам удалось разогнаться до 120 км/ч – для таких машин это не скорость. Вас попросят ехать помедленнее, лишь если электронный датчик спидометра начнет показывать около 150 км/ч. Могут и оштрафовать – тысяч на тридцать иен. Но мне показалось, что даже на пустынном острове Хоккайдо японцы движутся не спеша. Хотя и тут бывают исключения. Как-то раз в городе Камакура недалеко от Токио я наблюдала, как группа молоденьких ребят на каком-то мини-вэне (самая популярная в Японии модификация автомобиля) неслась по дороге, не обращая внимания на светофоры и запрещающие знаки. Из открытого окна грохотала музыка и торчала палка наподобие бейсбольной биты, которая сшибала боковые зеркала у встречных машин. Вскоре в том же направлении пронесся полицейский автомобиль – думаю, эти ребята теперь долго не будут хулиганить на дорогах.

Бывают и другие, гораздо более мирные способы демонстрации собственной незаурядности. В Киото, например, я не раз наблюдала за ночным парадом аудиомобилей. Около одиннадцати часов вечера в гудящих, как ульи, центральных кварталах города, наполненных ресторанами, клубами, злачными заведениями и, что важно, почти нежилых, собираются караваны из четырех-пяти автомобилей, доведенных при помощи тюнинга до неузнаваемости. К стандартным мини-вэнам могут быть приделаны огромные носы или хвосты в форме чайки длиной до метра, сами машины разрисованы в необыкновенные цвета, а в салонах смонтированы мощнейшие аудиосистемы. Объединившись, эти чудо-авто медленно кружат по квадратному центру города, грохоча музыкой и заглушая рев множества байков, которые так любят молодые японцы и на которых с гордым, независимым видом в кожаных куртках и рогатых шлемах передвигаются по всей стране со скоростью… 30 км/ч. Может быть, поэтому на электронном табло у здания Главного полицейского управления в Токио так часто светится цифра «0» – число жертв, в том числе в ДТП, за прошедший день?..

Осень в Японии хоть и не начало учебного года, но начало нового семестра. Вот и я, в дополнение к университетским занятиям, решил немного улучшить свой японский язык и отправился со своей будущей женой на курсы в языковую школу в Иокогаме. Там я с удивлением узнал о новом приеме, придуманном преподавателем, чтобы не мучиться с ужасно неяпонскими славянскими именами и фамилиями.

В моей университетской группе, как я уже писал, 43 учащихся были представителями 27 стран мира. Имена большинства из них совершенно невозможны для слогового японского языка, а потому на самом первом занятии преподаватель предложил выбрать нам самим для себя ники, то есть псевдонимы или, если угодно, клички. Мне было довольно просто – к счастью, моя фамилия легко трансформируется на японский лад – «Куранофу» и не несет в себе никакого отрицательного смысла, вроде грязного «Доронин» в акунинской «Алмазной колеснице».

Тяжелей всего пришлось сэнсэю с китайцами и корейцами. В нашей группе оказались сразу несколько Пак, Цой, Чен и Ли. Их стали именовать в аристократических традициях Пак Первый, Цой Второй или Чен Третий.

В иокогамской школе пошли по иному пути. Русский сэнсэй Петр Семенович Тумаркин переложил греческие и латинские оригиналы имен на японские по смыслу, конечно, с небольшими допущениями и (особенно это касалось девушек) с учетом внешности. Так я – Александр – стал Мамору, что по-японски значит «защитник» и почти соответствует греческому оригиналу – «Защитник людей», а голубоглазая блондинка Наташа оказалась Нацуко – «Дитя лета».

В той же школе я снова услышал о распространенности разных японских фамилий и вспомнил, как лет десять назад японский посол в России Кодзи Ватанабэ спросил у победителей любительского конкурса на знание Японии, какая самая распространенная фамилия в его стране. Решив, что уловили намек, мы чуть не хором ответили: «Ватанабэ». «Нет, – сказал посол, – самая распространенная в Японии фамилия – Судзуки» – и… оказался неправ.

До конца эпохи Эдо, а точнее – до 1872 года, иметь фамилию в Японии могли только самураи. Во время проводившейся в том достопамятном году посемейной регистрации каждый человек должен был быть записан под той или иной фамилией, а если ее не имел, как, например, у крестьян, разрешалось выбрать любую. Учитывая, что сословие самураев составляло в те времена в среднем менее 20% населения, около 90% современных японцев носят «выбранные» фамилии – их примерно 70 тысяч из 100 тысяч японских фамилий.

Знаменитое чувство коллективизма сыграло с крестьянами злую шутку. Не желая выделяться, многие выбирали одну и ту же фамилию. Иногда вся деревня регистрировалась одинаково. А творческая мысль если и просыпалась, то оказывалась несколько однонаправленной. Это до сих пор заметно при изучении географического распространения фамилий. В префектуре Нагано, где много дней в году ясное и безоблачное небо, популярной стала фамилия Сора, то есть «небо», а в северных районах Тохоку и Хоккайдо оказалось множество Сато (к этимологии этой фамилии мы еще вернемся). В префектуре Аомори почтальоны бьются над тем, как различить разных Кудо, а в префектуре Иватэ учителя в школах разводят по разным классам многочисленных Сасаки. Район Канто стал вотчиной Судзуки, в то время как Танака обосновались в регионе Кансай и на острове Кюсю. Это все сельскохозяйственные фамилии, имеющие отношение либо к молитвам за урожай, либо к месту жительства первых их владельцев, как и Накамура («в середине деревни»), например. Некоторые выбрали себе фамилию по роду деятельности, и их потомки, кем бы они ни работали, обречены всю жизнь быть ткачами (Хаттори) или кузнецами (Кадзи).

Но какая же все-таки самая распространенная японская фамилия? На этот счет есть достоверные, хотя уже и несколько устаревшие (1994), данные специального исследования страховой компании «Мэйдзи лайф». Исследование проводилось не в процентах, а в количестве человек, и вот какие получились данные, учитывая, что население Японии составляло тогда около 126 миллионов человек.

1. Сато – 1,93.

2. Судзуки – 1,87.

3. Такахаси – 1,40.

4. Танака – 1,34.

5. Ватанабэ – 1,18.

6. Ито – 1,14.

7. Накамура – 1,07.

8. Кобаяси – 1,04.

9. Ямамото – 1,01. 10. Като – 0,93.

О происхождении многих японских фамилий вы можете легко догадаться сами (или при помощи иероглифического словаря). А вот об этимологии «фамилии номер один» (Сато) я, как и обещал, расскажу подробнее.

Второй иероглиф в этой фамилии – «ТО», или «ФУДЗИ» (не будем забывать о китайском и японском чтении иероглифов), что в переводе значит «глициния» или «камелия». Он является первым в самой аристократической фамилии страны – Фудзивара («поле камелий»). Иметь бывшему крестьянину, горожанину или купцу в своей фамилии иероглиф самого уважаемого в Японии рода – что может быть лучше?

Так и возникли многочисленные Сато (СА – помощь, поддержка), Ито (И – щеголь) и Сайто (САЙ – равный). Чувствуете? Приятно, наверное, ощущать, чувствовать себя «равным Фудзивара», или «поддерживающим Фудзивара», или «щеголеватым, как Фудзивара»!

Кстати, примерно так же появились Фудзита, Фудзимори и Фудзияма. Только это не та Фудзияма, которая «не яма, гора». Гора, как вы помните, пишется совсем другими иероглифами и звучит как «Фудзи-сан», а Фудзиямой сейчас главную вершину Японии называют только безграмотные американцы, которым, в отличие от нас, на иероглифы плевать, хотя когда-то такое имя действительно было в ходу. Японцы на это смотрят со смирением, да и занимают их совсем иные проблемы. Ведь благодаря тому, что у русских есть отчества, даже самые распространенные наши фамилии и имена сочетаются в полных тезок лишь у двух процентов обладателей одной фамилии. А в Японии, где отчества не приняты, путаницы происходят постоянно (одних только Минору Судзуки в токийском телефонном справочнике значится 282 человека!). А потому, если вы окажетесь в школе где-нибудь на Хоккайдо, не удивляйтесь, если по вызову к доске Сато-кун встанет треть класса.

Можно, конечно, уловить и гораздо более сложные мотивы и тонкости в образовании новых фамилий, но это тема научных монографий, а я пока приглашаю вас в другую школу, где учат не японский, а русский язык.

У русского языка в Японии сложная судьба. Став в начале ХХ века довольно популярным, во многом благодаря стараниям учеников архиепископа Николая Японского, он пережил падения, как перед войной, и взлеты, как после полета Гагарина, когда весь мир хотел говорить на языке первого космонавта. Многие старожилы в Японии помнят уроки русского языка по NHK. Не современный их вариант, когда подрабатывающие соотечественники упорно рассказывают об одном и том же: «за день я могу выпить две бутылки водки», а старый – когда курсы вели лучшие дикторы советского Центрального телевидения, о чем я рассказывал в книге «Тайва». Осталось в Японии еще несколько тысяч людей, которые помнят совсем особые «курсы». Выйдя однажды с женой на берег Тамагавы в районе Такацу, мы увидели там старого-престарого японского деда – лысый череп в коричневых старческих пятнах, огромные уши, неразгибающиеся пальцы с трудом перебирают кнопки на почти таком же древнем баяне: