Читать онлайн «Русская литература XVIII векa». Страница 48

В XVIII столетии французский классицизм переживает свой второй расцвет, но уже на новой идейной и социальной основе. XVIII век во Франции – это период подготовки буржуазной революции. Передовые идеологи буржуазии и вместе с ними более демократические мыслители и поэты начинают подготовку штурма феодализма, церкви, феодальной монархии. Они хотят воспитывать народ для будущих великих классовых боев. Они должны воспитать в своем классе мужество, преданность идеалам свободы, готовность умереть в борьбе с феодализмом. Величественная монументальность классицизма импонирует им. Идея общественного служения, свойственная классицизму, важна для них. Они отказываются от идеализма Декарта, они увлекаются естественными науками и их мировоззрение тяготеет к материализму. В то же время они сохраняют и в своем мировоззрении основу рационализма. Все-таки – ведь их революционность буржуазна, а их политическая теория не наука, а утопия или даже иллюзия, так как их идеал – буржуазный строй – не может дать настоящей свободы, о которой они мечтали. И вот их мечта о свободе, не подкрепленная исторической правдой, а все же прекрасная, пока' она была только мечтой, приводит их к отвлеченным, героическим и возвышенным образам классицизма.

Вождем нового классицизма XVIII столетия во Франции был Вольтер. В его руках классицизм стал боевым оружием антифеодальной литературы. Он оставался стилем рационалистическим и у Вольтера. Но «разум» Вольтера диктует ему уже не общие нормы государственности, подавляющие личность, а учение о свободе от пут церкви и феодализма. Пафос утверждения, двигавший Корнелем и Буало, сменяется у Вольтера пафосом отрицания, борьбы, бунтарства. Вольтер и его ученики воспитывали в своих читателях священное беспокойство, неудовлетворенность настоящим, страстную любовь к свободе. Тем более ценным было их влияние на умы передовой интеллигенции во всей Европе и, в частности, в России.

Первые воздействия классицизма в России могут быть прослежены еще в XVII веке в творчестве Симеона Полоцкого. На смену его схоластическому классицизму пришел новый, почерпнутый уже непосредственно в западных источниках Кантемиром и Тредиаковским. Они обращаются и к античным образцам, и к французским и немецким классикам. Они дают сами образцы творчества в указанных классицизмом жанрах. Самые принципы стиля Кантемира и раннего Тредиаковского с их стремлением к рациональной простоте, ясности, логичности, с их дидактизмом и схематизмом мышления – все это вело к созданию русского классицизма.

Однако именно Сумароков и его единомышленники, либеральные дворянские интеллигенты, создали полноценный и единый стиль, законченное художественное мировоззрение русского классицизма.

Сумароков, и вообще русские поэты середины XVIII века, включились в общеевропейское движение классицизма и приняли его принципы не случайно. Во-первых, усваивая принципы классицизма, русская литература оказывалась наследницей наиболее зрелых достижений Запада, становилась на один уровень с самыми передовыми литературами мира. Во-вторых, классицизм вполне соответствовал по своим идейным установкам основному направлению, указанному русской культуре всем историческим путем России с начала XVIII века: именно культ общественного, государственного долга, подчинение частного, личного интересам страны и разума, столь характерные для классицизма на всех его стадиях, был близок передовым людям России, воспитанным жертвами, усилиями и победами петровского времени. С другой стороны, классицизм учил, анализируя человека вообще, идеал человека, воспитывать людей в духе этого идеала; эта задача подчинения душевной жизни человека идеалу разума и культуры стояла весьма отчетливо перед русскими писателями; устроив удовлетворительно внешнее положение своего государства, отвоевав ему почетное место в Европе, они с особым усердием обратились к задаче воспитания граждан новой России и в их политическом бытии, и в их частных, интимных отношениях. Задачи воспитания души, поставленные еще песнями, драмами и учебниками петровской эпохи и отодвинутые в творчестве Ломоносова другими, более важными задачами, теперь выдвигались на первый план. Все это могло быть осуществлено в наиболее ясных и поучительных формах именно классицизмом.

Наконец, в-третьих, для русской культуры особое значение имело и то обстоятельство, что классицизм стремился построить идеал культуры и человека не местного значения, а общечеловеческий. Русская литература к середине XVIII века накопила уже достаточно сил, чтобы усвоить и пропагандировать этот общечеловеческий идеал человека и гражданина. Тем самым окончательно закреплялся отказ от азиатской отсталости, провинциальности, отьединенности русской культуры от передового человечества. Идеал русского человека становился идеалом всей мировой прогрессивной культуры, и перед русским человеком открывались широчайшие горизонты. Он становился гражданином мира, обретал общий язык с лучшими людьми мира. Он роднился и с Вольтером, и с Ньютоном, и с Адамом Смитом. Он и свою собственную русскую культуру понимал теперь как органическую составную часть общечеловеческой культуры. Для этого необходимо было принять и тот стиль, тот художественный метод, который стал стилем и методом всей европейской литературы и который по самой своей сущности был стилем общего, общечеловеческого, космополитического идеала. Это и был стиль классицизма.

При этом важно было и то, что, усваивая общеевропейские принципы классицизма, русская литература не должна была, не могла и не хотела утерять свои особые национальные черты, потерять свое лицо. Она и не потеряла его. Русский классицизм был включен в общеевропейское литературное движение как классицизм, но он вошел в него именно как русский, своеобразный национальный отряд литературы классицизма. Характерно отличали русский классицизм от западного прежде всего две его специфические черты. Во-первых, сатирический, воинствующий, боевой, злободневный характер многих произведений русских классицистов, не позволивший им совсем удалиться от конкретной действительности. Ведь и у Сумарокова, наиболее последовательного классициста в русской литературе, принцип отрешенности от конкретных фактов и действительности, обобщения и отвлеченности не смог овладеть всем его творчеством. При этом живые и конкретные отклики на реальную жизнь мы находим у Сумарокова не в «высоких» жанрах, посвященных выявлению его идеала, а именно там, где он нападает на отклонение от идеала, являющееся для него слишком реальной, печальной и неприемлемой действительностью. То же самое мы видим и у представителей второго поколения русских классицистов. Тут же необходимо оговорить, что реалистические элементы мы ни в какой степени не должны усматривать повсюду, где мы встречаемся с «низким» стилем, с речевой грубостью или даже с отдельными упоминаниями бытовых предметов или с «бытовизмом» вообще. Реализм, – даже если говорить только лишь о формировании элементов его, – вовсе не сводится к разговорам о кабаках или ночных туфлях. Реализм – это мировоззрение, а не слова. Реализм – это определенное отношение к действительности, а не бесформенный выбор тематических мотивов. Поэтому и в творчестве Сумарокова следует видеть некоторые моменты реалистического характера не потому, что он грубовато и смешно балагурит в своих баснях, а потому, что отрицательные, с его точки зрения, явления общественной жизни он показывает конкретно, как реальные факты действительности, а не отвлеченно-типологически по эстетике Декарта.

Второй отличительной чертой русского классицизма была его относительная близость к народным истокам искусства. Французские классики совершенно отвернулись от фольклора, от разговорной народной речи. Наоборот, Сумароков писал песни в духе народной лирики, свои басни и комедии насыщал живыми формами яркой, меткой речи народа, – вещь, немыслимая для Расина или Буало. Тредиаковский ссылался на народную песню, научившую его тому, как надо строить принципы русского стихосложения и т.д. Обе Особенности русского классицизма обусловили его большую ценность для русской культуры в целом.

Следует отметить, что русский дворянский классицизм родился поздно, родился уже с трещиной. Он просуществовал как единый стиль, как законченное литературное течение не более трех десятков лет, начиная с конца 1740-х годов (эпистолы Сумарокова) и до первых од Державина, разрушителя этого стиля, до «Россиады», завершения стиля, т.е. конца 1770-х годов. При этом русский классицизм развивался в условиях борьбы передовой дворянской интеллигенции с крепостнической деспотией.

А. П. Сумароков. 1730–1750-е годы – время формирования европеизированной, послепетровской дворянской интеллигенции как более или менее значительной группы. Именно в эти годы довольно многочисленные представители дворянской, главным образом столичной, молодежи начинают заниматься делами культуры серьезно, уделяя им огромное внимание, считая культурную работу делом своей жизни. Уже через несколько лет после смерти Петра дворянство, освободившееся от палки лютого царя, но замечательного деятеля, уставшее от ломки старого и стройки нового, довольное тем, что прогрессивный пыл Петра уступил место пассивности его более покладистых преемников, выделило свою интеллектуальную аристократию, которая принялась за устройство своей собственной, кастово-ограниченной культуры. Эта новая дворянская интеллигенция, жадно вбиравшая опыт западноевропейских феодальных традиций, но не чуждавшаяся и передовых течений мысли, шедших с Запада, должна была противопоставить свой тип мировоззрения, морали, просвещения, бытовых навыков тому «плебейскому» облику также новой и также европеизированной культуры, который воплощали люди петровского закваса типа Тредиаковского и который гениально воплотился в Ломоносове.