Читать онлайн «Империя свободы. Ценности и фобии американского общества». Страница 49

Кто будет оспаривать уникальность Китая или Англии, Индии или Германии? Академик Дмитрий Лихачев однажды написал про Россию: «У нас была история не хуже и не лучше, чем у других народов». То же самое можно сказать и про Америку. Но практически каждый народ в ходе своей истории рано или поздно приходит к мысли, вернее к убеждению, о своей избранности. По-моему, нет ни одной массовой идеи, которая была бы столь широко распространена и столь традиционна, как идея об особом предназначении своего народа, его избранности и уникальности. Идея, на мой взгляд, по-своему ущербная в каждом конкретном случае. «Умом Россию не понять» – любят повторять многие мои российские друзья в ответ на мое недоумение по тому или иному вопросу. По-моему, тут вообще гордиться нечем. Это, на мой взгляд, не комплимент, а своего рода диагноз целой стране. Которую никаким умом не понять… Никто при этом не спорит, что Россия страна исключительная, то есть уникальная и со своим собственным путем развития. Исключительность и уникальность российского пути никем не оспаривается. Чем Америка в этом плане хуже?

Кстати, для точности надо так же понимать, что английское слово exceptionalism переводится на русский язык словом «исключительность», однако в английском, особенно американском английском имеет немного более богатое смысловое содержание и отличается от слова exclusiveness или exclusivity. Я могу ошибаться, но мне кажется, что в русском языке нет точного эквивалента. Для среднего американца в понятие American exceptionalism отнюдь не входит право Америки вести себя исключительным образом на мировой арене. Скорее, историческое напоминание, что Америка была создана как первое государство «нового типа», сформированное не сверху вниз, как в большинстве стран мира, а снизу вверх, и основанное на принципах, которые к этому моменту нигде в Европе не были реализованы. Это индивидуализм, свобода, равенство перед законом, «маленькое государство», протестантизм, пуританство, отсутствие периода феодализма и т.д. Этакая «империя свободы». Демократия снизу: «Мы – народ…».

Иными словами, в большинстве случаев в американской бытовой политической культуре словосочетание American exceptionalism используется именно в этом значении и относится практически полностью к внутреннему устройству США, принципам их внутренней политики и истории государственного строительства. При этом в последнюю четверть века, а то и больше, многие простые американцы постепенно отказываются от безграничной веры в эту исключительность. Они полагают, что США все больше становятся похожи на другие западные страны. В США зреют те же проблемы и противоречия, что и в «государствах старого типа», от которых американцы пытались в свое время дистанцироваться, в том числе и через теорию American exceptionalism. Некоторые даже считают, что правильнее будет Америке вернуться в русло «европейской традиции». Здесь все чаще можно услышать мнение, что многие страны мира в той или иной степени являются exceptional в американском смысле слова, и это отнюдь не прерогатива одной лишь Америки. Более того, в последние десятилетия словосочетание American exceptionalism нередко стало использоваться в обиходном языке в ироническом, а то и уничижительном смысле.

Напротив, американские лидеры после окончания холодной войны стали все чаще, буквально по нарастающей говорить об исключительной уникальности американских ценностей и основ. Эти разговоры, кстати, ненамного опередили такие же заявления со стороны российского руководства об уникальности российских исторических ценностей, или, как их стали называть с легкой руки Владимира Путина, духовных скреп. Элиты обеих стран, похоже, двигаются сегодня в одну и ту же сторону – к обоснованию исключительности своих государственных и цивилизационных ценностей.

После событий 11 сентября 2001 года теорию American exceptionalism стали периодически переносить на внешнюю политику США, однако пока это не является чем-то общепринятым. Так, например, Белый дом не раз использовал это выражение, подчеркивая невозможность для Америки находиться в стороне, когда в Сирии используется оружие массового уничтожения, Россия присоединяет Крым, а на востоке Украины вот-вот может начаться большая война. Причем исходя именно из внутренних принципов устройства и морали США, их ценностей, а отнюдь не из мифического права Америки на исключительные внешнеполитические действия. Кстати, полагаю, что Россия также не смогла остаться в стороне в значительной степени в силу того, что развитие ситуации в Сирии противоречило российскому пониманию морали и категорий добра и зла, а не только из-за геополитических интересов. В этом смысле, безусловно, Россия тоже воспринимает себя «exceptional» – в чем, собственно, большинство американцев всегда были убеждены.

Уникальность политического процесса в США также подталкивает американцев, особенно элиту страны, к выводу об уникальности Соединенных Штатов. Некоторые американские политики начали говорить о «незаменимой» в своем предназначении нации. Да, многие американцы верят, что их страна отмечена Богом, ей дана особая роль быть величественным лидером современного мира, показывать путь развития и эволюции демократии другим, в том числе демократическим странам. Развитие самой американской демократии и ее устойчивость, вариабельность, богатство дают им основание думать о своей стране в несколько возвышенном, специфически патриотическом, даже пафосном тоне. Не зря на Большой государственной печати США, являющейся с 1782 года наряду с флагом эмблемой и символом единой нации, американцы прямо так и написали: «Novus Ordo Seclorum», то есть «новый мировой порядок» или «новый порядок для поколения», намекая на то, что именно Америка принесет миру новый порядок. Гораздо позже, уже в 1935 году, американцы поместили изображение Большой печати на купюры достоинством в один доллар, сделав эту фразу одной из самых тиражируемых надписей в истории человечества.

Однако, думается, здесь немаловажно учесть еще одно обстоятельство. С одной стороны, американцы верят в исключительность, уникальность своей страны и ее предназначение. С другой стороны, они – повторю эту принципиальную с моей точки зрения мысль – отнюдь не отказывают другим странам в праве рассматривать себя таким же образом. Россия, по мнению американцев, не менее уникальна, чем США, Япония, Китай, Германия, Индия и т.д. Но вдобавок – и это самое важное – американцы не рассчитывают на то, что Бог, отметив, по их мнению, Америку и возложив на нее определенную миссию, будет сам обеспечивать ее выполнение. В отличие от многих стран и народов, верящих в свою «звезду» и в свою роль в этом мире, американцы готовы работать день и ночь для ее реализации. К этому они, как я и старался показать в этой книге, готовятся с детства.

Американцы, как известно, – одна из самых трудолюбивых наций на Земле, опережающая другие нации по продолжительности рабочего дня, недели, года. Не имеющая никаких законодательных ограничений продолжительности рабочей недели. С очень краткими отпусками и освобождениями по болезни или родам, немногочисленными свободными днями, поздним выходом на пенсию и т.д. В записных книжках Ильи Ильфа есть замечательная фраза, по-своему отражающая динамизм американской жизни: «Вино требует времени и умения разговаривать. Поэтому американцы пьют виски». США – страна людей в деловых костюмах, бегущих по улицам со стаканчиком кофе в руках. Этот динамизм, в частности, стал причиной глобального успеха компаний типа «Старбакса» или «Макдоналдса». В предыдущей книге я приводил многочисленную статистику по поводу трудовых затрат, работоспособности американцев и скорости их ежедневной жизни, так что нет смысла повторяться. Хотя, замечу в скобках, немалое количество американцев с грустью готовы признать, что бешеный ритм их жизни оставляет слишком мало времени на саму жизнь. В этом отношении они с легкой завистью посматривают на свою соседку Мексику или традиционные европейские страны, где можно спокойно посидеть за столиком уличного кафе с газетой в руках в середине рабочего дня. В Нью-Йорке или Вашингтоне такое может себе позволить разве что безработный или турист.

Иными словами, американцы много и упорно работают над своей страной, будучи уверенными в ее уникальности и прогрессивности. Они не рассчитывают на «чудо», «экономическую скатерть-самобранку», «ковры-самолеты», «сапоги-скороходы». Они не понимают, как можно 33 года лежать на печи, а потом вдруг встать и всех «одним махом» победить. Это противоречит их менталитету и истории, их протестантскому самосознанию, их персональной идеологии. Русские сказки про Иванушку-дурачка, который ничего не делал, а потом взял в жены Василису Премудрую, решившую все загаданные ему загадки, после чего жизнь сразу удалась, в США вряд ли появились бы. Американские дети (другой вопрос – хорошо это или плохо) читают сказки, в которых от героя требуются другие, более трудоемкие решения для благоустройства собственной жизни. Я отнюдь не хочу делать какие-то «притянутые за нос» наукообразные выводы, но, мне кажется, надо признать, что русская пословица «под лежачий камень вода не течет» очень точно отражает суть американской жизненной позиции. По крайней мере, в большей степени, чем, скажем, позиции российской…