Читать онлайн «Забытое королевство». Страница 44

Вне всякого сомнения, обряды томба имели много общего с обрядами монгольских шаманов. Корни их уходили в далекое прошлое — они родились задолго до того, как в мир пришла любая из нынешних великих религий. Томба состоят в близком родстве с последователями бон, или Черной церкви Тибета. До пришествия буддизма религия бон была основной верой тибетцев. Основана она исключительно на обрядах черной магии и общении со злыми духами путем некромантии, а также на других мрачных и жутких ритуалах. В ряде религиозных церемоний запросто используются чаши, изготовленные из человеческих черепов, и флейты из человеческих костей. В Каме есть несколько бонских монастырей, где практикуются подобные обряды, и именно благодаря таким явлениям Тибет и завоевал репутацию земли, где творятся страшные оккультные ритуалы и другие неописуемые мистерии.

О томба нельзя сказать, что они представляли организованную церковь наподобие ламаистской. Они практиковали независимо друг от друга, передавая знания от отца к сыну. Если они и объединялись в какое-то сообщество, то оно было неофициальным и свободным — шаманы были знакомы друг с другом и при случае собирались вместе на крупные церемонии или когда их вызывали для проведения особых обрядов — изгнания злых демонов самоубийства и других бедствий. Поскольку случалось это не так уж редко, ремесло их было довольно-таки выгодным. Шаманы утверждали, что могут повелевать как добрыми, так и злыми духами, и поскольку при исполнении обрядов они всегда входили в состояние полного или частичного транса, в большинстве своем они были людьми неуравновешенными и сильно пьющими.

Мне кажется, что китайское течение даосизма Чжан-тянь-ши, зародившееся во времена династии Хань, позаимствовало многие из своих магических обрядов у бонских лам. Именно эта ветвь даосизма — самая низменная из всех — виновна в том, что на Западе сложилось ничем не подкрепленное презрительное отношение к этой религии. В Европе и Америке еще не знают, что истинные даосские церкви Китая — это ветвь Лунмэнь, проповедующая утонченную философию Лао-цзы и практикующая ее во всей ее чистоте, и ветвь Чжэн-и, которая специализируется на познании природы и отношений человека с миром духов. Многие из величайших достижений китайской цивилизации и самых благородных качеств характера китайского народа напрямую проистекают из философии и учения этих двух церквей.

Высшие течения даосизма, опирающиеся на труды Лао-цзы и Чжуан-цзы, считают, что Вселенная зародилась благодаря действию Дао, то есть вселенского разума, независимого от бытия, пространства и времени, иными словами — Бога. Лао-цзы намеренно избегал слова «Бог», поскольку в китайском языке не существует подобного всеобъемлющего и всеохватного определения. На Востоке слово «Бог» однозначно ассоциируется с образом великолепного, сияющего человеческого существа, сидящего на лучезарном престоле где-то в бескрайней космической пустоте. Христианские проповедники на Востоке постоянно вынуждены иметь дело с ограничениями, которые накладывает на них отсутствие такого важнейшего термина, а переводчики Библии, которую распространяют различные церкви и секты, основанные в Китае миссионерами, так и не сошлись в едином мнении по поводу того, как передать по-китайски слово «Бог».

В учении Лао-цзы не упоминаются напрямую ни Земля, ни земные дела — он просто и однозначно утверждает, что Вселенная является продуктом Дао (Высшего разума), силой своей воли вызвавшего к существованию формы из первичного хаоса, придавшего им конкретность посредством перехода от одного числа к другому и от одной последовательности чисел к другой и породившего жизнь посредством чередования ян и инь, задав тем самым вечный ритм, связавший воедино все вещи и явления во времени и пространстве.

Таким образом, поскольку и видимый, и невидимый миры являются творением одного и того же Высшего разума, разница между ними относительна, из чего с очевидностью вытекает, что взаимосвязь между ними вполне возможна и даже естественна.

Наси, как и многие другие народы, еще не подвергшиеся влиянию материалистичной западной культуры, состояли с миром духов в близких и доверительных отношениях. Они верили, что необозримые космические пространства населяют большие и малые божества, духи умерших и сонм духов природы, как добрых, так и злых. Общение между человечеством и этими многочисленными духами наси воспринимали вовсе не как нечто гипотетическое или предположительно возможное, а как обычный и достоверный жизненный факт. Парапсихические явления не удивляли и не беспокоили их, за исключением тех, что имели неприятное свойство. На Западе религия налагает табу на общение с духами, но в Лицзяне подобных ограничений не существовало, и такое общение воспринималось как нормальный и весьма практичный способ решения определенных сложных жизненных проблем, когда все остальные способы терпели неудачу. Столкнувшись с явлением духа, материализацией или звуками голоса, люди не шарахались, а исследовали происходящее с доброжелательным интересом. Короче говоря, визитеров из потустороннего мира встречали не менее вежливо, чем живых гостей.

Наси твердо верили, что жизнь продолжается и после смерти. При этом умершие, по их представлениям, жили не в заоблачной небесной выси, а где-то совсем близко, по другую сторону невидимой преграды. Эту преграду можно было отодвинуть — или по меньшей мере на время проделать в ней дыру, чтобы пообщаться с усопшими близкими. Считалось, что беспокоить их слишком часто или подолгу нет необходимости, да и нежелательно — по двум причинам: во-первых, они уже привыкли к своему новому состоянию, и слишком часто напоминать им о земных делах, тем самым заново привязывая их к земному бытию, было бы нехорошо. Во-вторых, если бы живые явственно увидели, что жизнь в мире ином настолько же счастливая и радостная, как это изображают религиозные тексты наси, они наверняка ощутили бы соблазн покончить с земным существованием и перейти на иной, более счастливый уровень бытия. Поскольку самоубийства в Лицзяне и без того были слишком частым и обыденным делом, такие откровения со стороны умерших могли бы вызвать массовый ажиотаж и привести к преждевременному вымиранию всего насийского народа.

По всем этим причинам к мертвым разрешалось обращаться только в случаях, когда семья оказывалась в поистине тяжелых кризисных ситуациях — например, если кто-то из домашних был серьезно болен и надежды на лекарства больше не оставалось. Тогда наси вызывали профессионального медиума — саньи, который всегда являлся глубокой ночью, когда все соседи уже спали. Он распевал заклинания из священных книг, аккомпанируя себе на небольшом барабане, танцевал, а затем впадал в транс. Духи не говорили с родственниками ни сами, ни посредством медиума — он только выдавливал из себя полузадушенным голосом описания того, что видел. Например, он мог сказать, что перед ним стоит высокий старик в пурпурной куртке, слегка хромающий и опирающийся на черную палку. «Ах, это же дедушка!» — восклицала семья, простираясь в поклоне. Затем родственники описывали болезнь пациента. «Старик улыбается, — сообщал в ответ саньи. — Он говорит, что мальчик выздоровеет через семь дней, если примет это лекарство». Он медленно диктовал, что и когда принимать. Семья снова простиралась в почтительном поклоне, услышав, что старик удаляется. Но старик мог рассудить и иначе — например, сказать, что случай безнадежный и что мальчик через три дня присоединится к нему в царстве мертвых.

Такие рецепты или пророчества считались стопроцентно верными — все говорили, что пациент всегда либо выздоравливает под действием прописанного лекарства, либо умирает в день и час, указанный усопшим предком. С помощью медиума можно было также привлечь к ответственности убийц, опрашивая их погибших жертв, или разрешить иные семейные затруднения. Беседы с мертвыми во сне были для лицзянцев обычным делом, и содержанию их придавалось немалое значение.

Как я уже писал, шаманы-томба повелевали огромным сонмом злых и вредоносных демонов, вечно досаждающих человечеству своими злодейскими кознями. Демоны поселялись в домах, где царил разлад, и подстегивали расстроенные мысли несчастных или подавленных людей, внушая им идеи мести, убийства или самоубийства. В насийских манускриптах эти существа имеют человеческую голову отталкивающего вида и змеиное тело. Томба говорят, что змееподобные дьяволы могут являться человеку в видениях, возникающих под влиянием длительного пьянства или безумия. Это вполне соответствует западной концепции галлюцинаций во время белой горячки. Церемониальные танцы томба предназначаются для того, чтобы заставить зловредных демонов, внедрившихся в дом, выйти, как говорится, на свет божий. Затем их торжественно угощают, изгоняют и заклинают никогда больше не возвращаться.