Читать онлайн «Знаковые люди». Страница 38

Выйдя из тюрьмы, Лучиано предлагает новым знакомым открыть свое дело – компанию вербовщиков, «обрабатывающих» безработных девушек и малоизвестных танцовщиц. Тактика вербовки проста и с блеском демонстрируется самим Лучиано. Он нравился девушкам – стройный, подтянутый, с очень мужественными (итальянскими) представлениями о жизни. Лучиано ухлестывает за будущими жертвами, щедро тратит на них деньги, убеждая, что гибкость нравов приносит неплохие дивиденды. Затем шикарный ужин в ресторане, снотворное в бокале шампанского, спальня, наркотики, групповуха. Наутро девочка просыпается с тяжелой головой и полным набором компромата. Вот и все – негласный контракт по найму на работу подписан.

Однако Лучиано мыслит себя уже не рядовым вербовщиком, а директором крупной компании. Запустив технологию вербовки, он полностью концентрируется на управлении, проводит рабочие совещания, изгоняет алкоголиков и дебоширов, заочно разбирает претензии проституток. Угадать в нем макаронника с окраины Нью-Йорка абсолютно невозможно. Он выглядит шикарно, по праву считается законодателем нью-йоркской моды: шелковые сорочки, кашемировые пальто, сшитая на заказ обувь, изысканное чтение по вечерам, общество лучших женщин – певиц, актрис, моделей. Все начинавшие богатеть подражали ему. Покупали такие же «кадиллаки» и «бьюики» с красными кожаными сиденьями. Про него говорили: «Лучиано? О, это настоящий джентльмен. Он может дать девушке $100 только за то, что она ему улыбнулась».

По данным федерального расследования 1929 года, годовой доход Лучиано составил $200 тыс. Для сравнения: тогда самые дорогие особняки на Беверли-Хиллз оценивались не дороже $20 тыс. На вопросы следователей об источниках доходов он отвечал: «У меня столько щедрых друзей! Еще я занимаюсь мелким бизнесом».

Первому покровителю Лучиано, Джо Массерио, все это было весьма по душе. Он возглавлял огромную сеть нью-йоркских борделей и был рад принять в свои объятия презентабельного Лучиано, который, помимо хороших тюремных рекомендаций, имел еще и неплохие связи в наркобизнесе. А это для борделей всегда кстати. Объединение принесло прекрасные результаты.

Не забывает Лучиано и Фрэнка Костелло, другого ценного знакомца лагерных времен. Этот крепкий черноволосый калабриец, приехавший в США в 1896 году, имел залы с игровыми автоматами по всей Америке. Лучиано инвестирует в автоматы и заключает с Костелло союз – у него Сальваторе понравился подход к решению проблем безопасности: Костелло не жалел ни сил, ни денег, ни изобретательности на создание сети из коррумпированных представителей правоохранительных органов.

Чуть позже к союзу подключился еще один земляк – Джо Эдонис, человек из системы Массерио, имевший обширные связи в политических и светских кругах. Каналы Эдониса позволяли давать взятки на самом верху, в прокуратуре, и освобождать из тюрьмы нужных людей. Через несколько лет работы Эдонис сформировал целую сеть «замазанных» полицейских инспекторов.

Империя Лучиано оформлялась. Он контролировал огромную криминальную отрасль (проституция, казино, наркотики), прикрытую прочными связями в правоохранительных структурах. Первый шаг к криминальной корпорации нового типа был сделан.

«Все у Лучиано хорошо, – говорил Массерио. – Да вот только он неженка, сукин сын». Репутация «сладкого мальчика» мешала Лучиано претендовать на лидерство в группировке, им же, по сути, и созданной. Случай помог ему развенчать этот образ. 16 октября 1929 года трое неизвестных поймали его на углу 6-й и 33-й авеню, запихнули в машину и, приставив нож к горлу, отвезли на пустыри. Там в заброшенном сарае с ним проделали что положено в таких случаях: подвесили за ноги к потолку, вырезали из спины несколько ремней, избили до полусмерти: «На каком складе последняя партия кокаина? Где?!»

Лучиано молчал. Он понимал, что, если проболтается, свои не простят. Через шесть часов его выбросили на тротуар в одном из пустынных пригородов Нью-Йорка. Только спустя двое суток его заметила какая-то женщина и вызвала «скорую помощь». В больнице на вопросы полиции Лучиано не ответил ничего: «Не знаю, не помню, не видел». Журналисты беснуются: сенсации нет. Ретивые полицейские, предчувствовавшие новые нашивки, кусают локти. В итоге, выйдя из больницы, Лучиано обнаружил, что он уже не только мозг группировки. Он стал авторитетом. А еще у него появилась кличка – Лаки («Счастливчик»). Действительно, не многие в подобной ситуации сумели выжить.

Лучиано моментально использует новые возможности и при поддержке Костелло разворачивает нелегальную торговлю спиртом. Чуть позже, опираясь на связи с тюремным другом Дэнди Филлом, организует рэкет в Новом Орлеане. Качественно бизнесу расти уже почти некуда.

«Все, больше по-старому не годится, – заявил Лучиано на собрании 1929 года в Атлантик-Сити, ставшем отправной точкой в реорганизации американской мафии. – Невозможно прогнозировать прибыли и контролировать риск, когда каждый дует в свою дуду. Все эти сицилийские семейные принципы мешают бизнесу. Я ведь не притащил за собой всю свою родню!»

Лучиано предлагает разграничить полномочия и заключить договор о правилах конкуренции (сплошные междоусобицы мешают делу). На том же собрании обговаривается идея создания общих охранных структур. Через несколько месяцев появляется Murder Incorporated – полувоенное подразделение профессиональных киллеров, готовых в любой момент встать под ружье и выполнить любое задание. Возглавил эту структуру опытный Альберто Анастазиа, уже выполнявший деликатные поручения Лучиано.

В последующие годы подобные собрания, превратившие две дюжины боссов в совет директоров, а мафиозный мир – в высокоорганизованную коммерческую структуру, проводились с завидной регулярностью и явно показывали всем: президентом всей компании является отнюдь не Массерио, а именно Лучиано.

Час пробил – пора было расставить точки над i. Лучиано пригласил Массерио в итальянский ресторан, угостил старого друга изысканно приготовленными устрицами и омарами, а потом, удалившись в сортир, скомандовал своим боевикам разрядить в любимого босса автоматные обоймы. Показаний полицейские не добились: «Ничего не видел, справлял нужду». Так Лучиано стал главой американского мафиозного клана – без всяких «но».

И продолжал реформы. «Нужно как можно активнее проникать в легальный бизнес, – говорил он на очередном собрании, – брать под свой контроль промышленность, сельское хозяйство. Использовать эти сети для транспортировки наркотиков. И расширяться, расширяться, расширяться. Ну не будет же полиция проверять каждую упаковку сосисок!» Лучиано поблескивал очками в дорогой оправе и все более походил на университетского профессора. В отношении всех, кто сомневался в твердости шефа, немедленно срабатывал карательный аппарат.

Добиваться контроля над фабриками было решено через профсоюзы, которые нередко прибегали к помощи бандитов для охраны демонстраций. Корпорация выделила средства на подкуп профсоюзных лидеров и через несколько лет добилась почти полного контроля над пошивочными и меховыми фабриками, транспортом, кинотеатрами, овощными и бакалейными магазинами, колбасными заводами, бойнями. Наркотики потекли рекой. Оборот империи Лучиано вырос на несколько порядков. Боссы были довольны. Специализация полная: друг детства Лепке занимается профсоюзами, Анастазиа – карательным подразделением, Торрио, еще один друг тюремных времен, – борделями, Ланцо, человек Торрио, – казино и игровыми автоматами. Фактически осталось решить лишь одну задачу – найти ходы на самый-самый верх.

Что и было сделано. Через Эдониса Лучиано частично финансировал избирательную кампанию Рузвельта – оплатил разъезды одного из агитаторов кандидата в президенты, Джимми Хинса. Среди знакомых Лучиано оказались сенаторы и адвокаты. Это позволило ему распространить свой бизнес на всю Америку.

Как– то на заседании Murder Incorporated обсуждалась кандидатура некоего Томаса Дьюи, нью-йоркского прокурора, уже много лет собиравшего досье на Лучиано. Правление корпорации настойчиво советовало Лаки подписать ему смертный приговор.

«Он меня не любит? – изумлялся Лучиано. – Я разве что-нибудь сделал плохое?» Все хохотали, но упорно вносили Томаса Дьюи в список смертников. Лаки не соглашался. Бог знает почему.

Доказать виновность Лучиано и впрямь было очень сложно. У мафии нет архивов, бумагооборот нулевой. Значит, подписи не сыщешь. А лично Лучиано уже давно девочек не вербовал и пакетики с кокаином не продавал. Дьюи, отчаявшись поймать его на наркотиках, решил разыграть карту проституции. Разослал в публичные дома переодетых агентов, которые очень внимательно выслушивали откровения девушек. И они были использованы. В апреле 1936-го ордер на арест Лаки лег на стол следователя.