Читать онлайн «Сборник эссе - австрийская экономическая теория и идеал свободы». Страница 26

Воззрения Менгера поразительно современны в другом и более интересном вопросе, имеющем отношение к чистой теории субъективной ценности. Хотя порой он и говорит об измеримости ценности, изложение в целом делает вполне ясным, что он имеет в виду лишь то, что ценность любого блага может быть выражена через сопоставление с другим, равным по ценности. Относительно чисел, которые он использует при рассмотрении шкалы полезности, он определенно заявляет, что они представляют не абсолютную, но только относительную важность потребностей [см. Ibid., pp. 163--171 183--190], и эти числа явно представляют собой не количественные, но порядковые характеристики. [См. Ibid., p. 92 125. Среди других характеристик подхода Менгера к общей теории ценности могут быть отмечены: его постоянное подчеркивание необходимости классифицировать различные товары в соответствии с экономическими, а не техническими основаниями (pp. 115--117 142--144 и примечание к p. 130 303--305); предвосхищение доктрины Б°м-Баверка о недооценке будущих потребностей (pp. 122, 127--128 148, 152--154); а также тщательный анализ процесса накопления капитала, в результате которого первоначально бесплатные факторы производства все больше и больше обращаются в редкие блага.]

Вторым по важности вкладом Менгера, после общего принципа, который позволил ему объяснить ценность через полезность, является, видимо, применение этого принципа к случаю, когда для удовлетворения потребности нужно более одного блага. Именно здесь проявляются плоды предлагаемого в первых главах кропотливого анализа причинных связей между благами и нуждами, а также концепций комплиментарности и благ различного порядка. Даже сегодня едва ли осознают, что Менгер решил проблему распределения полезности конечного продукта между несколькими совместно используемыми благами высшего порядка -т.е. проблему вменения, как ее позднее назвал Визер ["Вменение" (Zurechnung) есть понятие, объясняющее ценность благ "высшего порядка" (т.е. средств производства) через ценность благ "низшего порядка" (т.е. потребительских благ), в производстве которых они участвуют. Например, ценность сталепрокатного производства определяется (капитализированной) (discounted) ценностью конечных благ -- скажем, автомобилей -- которые можно произвести из этой стали. Иными словами, ценность конечных благ "вменяется" использованным средствам производства. -- амер. ред.] -- с помощью довольно-таки развитой теории предельной производительности. Он явно различает случаи переменных или постоянных пропорций между двумя или более факторами, которые могут быть использованы в производстве любого блага. И его решение проблемы вменения для первого случая заключается в том, что количества различных факторов /производства/, которые могут замещать друг друга в процессе получения равного дополнительного количества /желаемого/ продукта, имеют равную ценность, а в случае с постоянными пропорциями ценность различных факторов определяется их полезностью при альтернативном использовании [Ibid., pp. 138--142 162--165].

В первой части книги, посвященной изложению субъективной теории ценности, которую легко сопоставить с позднейшими трактовками Визера, Б°м-Баверка и др., наличествует лишь один момент, в котором изложение Менгера зияет неполнотой. Едва ли можно счесть вполне законченной и убедительной теорию ценности, которая не дает явного объяснения роли издержек производства в формировании относительной ценности различных товаров. В самом начале изложения Менгер отмечает, что он видит проблему и разрешит ее позднее. Но это обещание так и не было исполнено. На долю Визера выпало развитие того, что позднее стало известно как принцип наибольших альтернативных издержек или "закон Визера", т.е. принципа, согласно которому направления использования, конкурирующие за факторы производства, так ограничивают количества, доступные любому определенному производству, что ценность получаемого здесь продукта не может оказаться ниже суммы ценностей, которая может быть получена этими факторами при альтернативном использовании. Встречались утверждения, что Менгер и его школа в упоении от открытия законов формирования ценностных предпочтений в индивидуальном хозяйстве были готовы применить эти же самые принципы -слишком поспешно и поверхностно -- для объяснения цен. [Отсюда идет обвинение Георгеску-Рэгена, что даже с добавлением доктрины об альтернативных издержках "Теория Менгера не объясняет цен. ...Чтобы ликвидировать, не изменяя свойственной ей логики, этот провал в теории, нужно так распространить менгеровскую шкалу /полезности/, чтобы она включила все наборы конкретных потребностей /для хозяйственной системы, производящей множество благ/. Последователи Менгера, однако, двинулись в совершенно ином, более легком направлении. И Визер и Б°м-Баверк с помощью словесных ухищрений приравняли Grenznutzen к предельной полезности Джевонса, а порядковую шкалу предпочтений Менгера к количественным оценкам полезности Джевонса." На современном языке это утверждение означает, что менгеровская порядковая шкала предпочтений чисто описательна, а потому и не может быть представлена непрерывной функцией спроса. Nicholas Georgesku-Roegen, "Utility", International Encyclopedia of Social Sciences, op. cit., vol. 16, pp. 236--267, sep. p. 251. -- амер. изд.] Эти утверждения до известной степени оправданы для работ некоторых последователей Менгера, особенно для ранних работ Визера. Но ничего такого, безусловно, нельзя сказать о трудах самого Менгера. Его изложение полностью подчинено правилу, которое позднее так энергично подчеркивал Б°м-Баверк, согласно которому любое удовлетворительное объяснение цены должно включать две различных части, и объяснение субъективной ценности может быть лишь одной из них. Оно образует основу для объяснения причин и пределов обменов между двумя или более людьми. В этом отношении очень показательно менгеровское изложение в Grundsatze. Глава об обмене, которая предшествует главе о ценах, вполне проясняет воздействие субъективной ценности на объективные отношения обмена и не постулирует большей, чем оправдано предпосылками, степени соответствия между ними.

Сама по себе глава о ценах, с ее тщательным исследованием того, как относительные ценностные предпочтения отдельных участников обмена воздействуют на пропорции обмена в условиях изолированного обмена между двумя людьми, в условиях монополии и, наконец, в условиях конкуренции является третьим и, возможно, наименее известным достижением Grundsatze. И только при чтении этой главы начинаешь постигать все единство его мысли, ту отчетливую цель, которая направляет изложение с начала и до конца.

Нет нужды сейчас говорить о последних главах его работы, в которых рассматриваются: свойства производства, нацеленного на рынок; техническое отличие термина "товары массового, рыночного спроса" /commodity/ (Ware) в отличие от простых "благ", проявляющееся в различном уровне продаваемости ликвидности -- Б.П.; и, наконец, природа денег. В его последующих публикациях получили развитие исключительно те идеи, которые намечены в этой главе, а также отрывочные замечания о капитале из предшествующих глав. Хотя воздействие этих идей оказалось устойчивым и длительным, своей известностью они обязаны более позднему и развернутому изложению.

Столь подробное рассмотрение содержания Grundsatze оправдано выдающимся положением этой работы в ряду других публикаций Менгера, да, пожалуй, и в ряду всех книг, заложивших основы современной экономической теории. В связи с этим, пожалуй, уместно процитировать ученого, наилучшим образом подготовленного для оценки различных вариантов современной школы, Кнута Викселя, который первым и с наибольшим успехом сумел объединить лучшее из того, что содержалось в доктринах различных групп. "На этой работе, -- говорит он, -- покоится его слава, и благодаря ей его имя сохранится в будущем, ибо можно уверенно утверждать, что после Principles Рикардо не было книги -- даже с учетом блестящих, хотя и преимущественно афористических достижений Джевонса, и чрезмерно трудной работы Вальраса -- которая бы оказала столь же большое влияние на развитие современной экономической теории, как Grundsatze Менгера" [Knut Wiksell, "Carl Menger", op. cit., p. 118].

Едва ли можно назвать восторженным прием этой книги. Ни один из рецензентов в немецких журналах не понял новизны ее идей. [Возможно, исключение следует сделать для обзора Хека (Hack) в Zeitschrift fur die gesamte Staatswissenschaft, vol. 28, 1872, pp. 183--184, который не только отметил превосходный уровень книги и новизну использованного в ней подхода, но также указал -- в отличие от Менгера -- что экономически значимые отношения между благами и потребностями представляют собой не отношения между причиной и следствием, но между целями и средствами.] Попытки Менгера добиться, опираясь на факт публикации этой книги, права на чтение лекций (Privatdozentur) в Венском университете привели к успеху только после изрядных хлопот. Вряд ли он мог знать, что как раз перед тем, как он приступил к чтению лекций, университет окончили два молодых человека, мгновенно понявших, что его работа создает ту самую "архимедову точку опоры", как ее называл Визер, с помощью которой можно переделать существовавшую систему экономической мысли. Б°м-Баверк и Визер, первые и наиболее восторженные последователи Менгера, никогда не были его учениками в буквальном смысле слова, и их попытка популяризировать идеи Менгера на семинарах лидеров старой исторической школы -- Кнайса, Рошера и Хилдебранда -- оказалась тщетной. [Может быть не вовсе неуместно здесь поправить неверное утверждение Альфреда Маршалла, что между 1870 и 1874 годами, когда он занимался уточнением деталей своей теоретической системы, "Б°м-Баверк и Визер были еще мальчуганами и ходили в школу..." Memorials of Alfred Marshall, ed. A.C. Pigou (London: Macmillan, 1925), p. 417). В 1872 году оба оставили Венский университет и были приняты на гражданскую службу, а уже в 1876 году они смогли доложить на семинаре Кнайса в Гейдельберге основные элементы своей доктрины. Karl Knies (1821--1898) преподавал в Гейдельбергском университете с 1865 по 1896 г.; Bruno Hildebrand (1812--1878) преподавал в университете Йены. -- амер. изд.] Но мало-помалу влияние Менгера в Вене усилилось. Вскоре после продвижения в ранг Professor Extraordinarius в 1873 году он оставил свой пост в канцелярии премьер-министра -- к великому изумлению своего начальника князя Адольфа Ауерсперга, который не мог понять, как это кто бы то ни было может обменять положение, открывающее путь к величайшим почестям, на академическую карьеру. [К тому времени Менгер уже отклонил предложение стать профессором университетов в Карлсруэ (1872) и в Базеле (1873), а чуть позднее отклонил также профессорский пост в Цюрихском политехническом институте с перспективой получить место постоянного профессора в Университете.] Но это еще не было последним adieu миру политики. В 1876 году он был назначен учителем злосчастного кронпринца Рудольфа, которому было тогда 18 лет, и сопровождал его в длительных разъездах по Европе, включивших посещение Англии, Шотландии, Ирландии, Франции и Германии. [Кронпринц Рудольф (1858--1889), сын императора Австрии Франца-Иосифа I (1830--1916), покончил самоубийством в 1889 году, предположительно из-за пессимистических оценок политического будущего Австрии (точные мотивы не известны). Только недавно благодаря находке записных книжек кронпринца с конспектами лекций появилась возможность узнать -- чему именно учил Менгер Рудольфа в области экономической теории и экономической политики. О содержании этих записных книжек рассказывает Эрик Штрейсслер в "Carl Menger on Economic Policy: The Lectures to Crown Prince Rudolph", op. cit. Как это ни странно, Рудольфу был прочитан курс классической политической экономии Адама Смита в истолковании Карла Генриха Рау и Ф.В.Б. Германна -- безо всякого упоминания революционных идей Grundsatze. В статье о Менгере, опубликованной в International Encyclopedia of the Social Sciences, Хайек сообщает, что Менгер "судя по всему, помог кронпринцу в составлении памфлета (анонимно опубликованного в 1878 году), в котором критически анализировалась роль высшей австрийской аристократии. Когда в 1907 году, через 17 лет после смерти эрцгерцога, авторство было открыто, возникло немалое замешательство". -- амер. изд.] После возвращения в 1879 году он был назначен главой кафедры политической экономии в Вене и погрузился -- до конца своей долгой жизни -- в изолированную и спокойную жизнь ученого.