Читать онлайн «Поворот к язычеству. Собрание философских сочинений (2012—2016)». Страница 6

«Великий Анонимус» – это не только community-сообщество интернет-хакеров, когда они говорят о себе, или движение – когда они действуют, или «целая свободолюбивая культура», представители которой верят, что «Anonymous» должен стать «силой добра, чтобы бороться с деспотическими режимами и грязным бизнесом, ради правды и всеобщего блага», и даже не Бог Гермес-Трикстер, с которым его сравнивала профессор Нью-Йоркского университета Байела Колман (подобно шуту-обманщику, джокеру, Трикстер действует не по «злому» или «доброму» умыслу, не из целей сопротивления, а потому, что он схватывает суть игрового процесса каждой жизненной ситуации). И все же, подобно Богу, он «непобедим», будучи политическим аспектом ноосферы, являя собой образ грядущего всемирного интеллекта, порожденного сетью и обладающего «подлинной» властью, в отличие от власти «неподлинной», но «настоящей», вокруг которой вращается колесо современной политики.

Вот почему прямая, или «чистая», классическая демократия, вновь – по прошествии нескольких тысячелетий, ставшая возможной только благодаря интернету, противоположна господствующей ныне, посреднической, или парламентской, либерально-олигархической демократии. И вот почему существующая посредническая, по-настоящему отсталая, насквозь прогнившая, коррумпированная политическая система, если только она хочет продлить свое существование, обречена не на жизнь, а на смерть бороться с интернетом.

То, что все ныне создаваемые «интернет-парламенты», «интернет-партии», «партии прямой демократии» и партии, просто берущие интернет на вооружение в борьбе за кресла в парламенте, есть естественное (безразлично, делается это сознательно – на государственном уровне, или бессознательно – кучкой энтузиастов) произведение самой политической системы, по определению прямо противоположной сетевой политике в принципе (как всеобщему представительству всех во всех) и потому неустанно борющейся с ней, не очевидно разве, что младенцам. От неадекватного стремления влить новое вино в старые меха до прямых попыток ограничить интернет, контролируя его в той или иной степени под маской развития новых интернет-проектов – таков неизбежный вектор развития всех политико-электронных монстров, созданных все с той же целью лидерства и разделения и вытекающего из них посредничества. Все интернет-партии, в конечном счете, должны бороться за отключение интернета, в противном случае они обречены на борьбу с собой же и собственными устремлениями, неизбежно перерождаясь в собственное отрицание и становясь «ничем». Наступает время нового дискурса – дискурса «антиполитики» и «бесполитики».

Как некогда изобретение печатного станка привело к протестантизму в религии и культуре, в духовной сфере в целом, так ныне изобретение электронных средств коммуникации делает возможным протестантизм в политике – в сфере политического участия и управления. Отказ не только от всякого «политиканства» (беспринципности), но и от политиков как класса, как абсолютно незаменимых идеологически мотивированных «капитанов», жрецов и гуру общественного движения неизбежен почти так же, как и отказ от классических жрецов, претендовавших когда-то на свою особую, «компетентную» близость к божеству. Но как протестантизм в религии в результате привел лишь к всеобщему повышению культуры и духовной грамотности людей – к освобождению от инквизиции и индульгенций, так и протестантизм в политике, несомненно, приведет к распространению всеобщей политической грамотности – к внедрению массовых технологий управления, которые позволят избегать узурпации и коррупции (хотя бы на очень широком – «низовом» – уровне). Но, возможно, именно этого больше всего и боится нынешняя политическая система.

Увы, честное признание собственных неудач еще не гарантирует кардинального пересмотра избранной стратегии, хотя именно в ней, на наш взгляд, и сокрыт главный их источник. Точнее говоря, речь может идти всего о двух ошибках фундаментального характера.

Первая, несомненно, связана с попыткой сформировать «собственную повестку дня», отличную от общепринятой, не имея, однако, на то ни сил, ни прав, ни оснований. Столь резко и радикально (как хотелось бы) выйти за рамки устоявшихся практик, формируя свой собственный восходящий тренд, можно было бы, лишь имея безупречную кредитную историю, т.е. многолетний стаж политического участия в этих самых практиках (а не выскакивая «из ниоткуда», словно черт из табакерки, и пугая всех грядущим апокалипсисом – скорее всего, довольно быстро набивший оскомину радикализм салонной риторики как раз и обусловлен отсутствием этого самого «опыта»), либо, на худой конец, обладая выдающейся личной харизмой, способной составить конкуренцию известным политическим лидерам. Однако и здесь победила ни на чем не основанная убежденность в том, что массы, вопреки здравому смыслу и естественной тяге к людям «от земли», вдруг разом потянутся за профессорско-преподавательским сословием, уже в силу одной своей профессиональной наклонности едва ли вообще способным рассмотреть за «субкультурным» ничтожеством эти самые массы. Причем это относится не к кому-то конкретно, а ко всем сразу – так сказать, к коллективному лидерству Новой силы (НС), среди которого, по-видимому, очень много талантливых кабинетно-аппаратных политиков, но нет ни одного, способного в нужный момент, образно выражаясь, «поднять булыжник с мостовой». Отсюда замечательный диссонанс между забюрократизированной, обезлюдевшей пустыней центра и фонтанирующей самодеятельностью периферии, куда эта самая «нормальная» Москва еще попросту не успела дотянуться. Наконец, изменить существующую повестку дня, придать ей собственное узнаваемое лицо могло бы предложение революционного контента и передовых технологий завоевания власти.

Вместо этого, при декларативном желании создать новое движение упор был сделан именно на старых, консервативных идеях «абстрактного морального порядка» и порядком обветшалых технологиях представительной демократии, построенных на лидерстве и разделении. Т.е. на все тех же вещах насквозь прогнившей старой политической тусовки, с которой, однако, ни за что не хотели знаться (непонятно тогда, зачем все затевалось? и чем «новые» лучше «старых»? ). Одним словом, при отсутствии необходимых атрибутов самостоятельной политической значимости, изменение существующих политических практик, как и формирование «новой повестки дня», способной мобилизовать достаточное количество людей, дабы просто не оказаться в политической самоизоляции, следовало производить не через тотальное отчуждение от имеющегося политического сообщества, а, напротив, через деятельное вовлечение и соучастие в нем.

Впрочем, за бросающимся в глаза столь же противоестественным, сколь и самоубийственным стремлением самоутвердиться, априори неприлично и со скандалом отгородившись от всех и вся, возможно, стояла скрытая надежда на обладание некими особыми преференциями по сравнению со всеми другими «плебеями» политического процесса, на эксклюзивное знание неких «задних» проходов во власть – через красноковровые коридоры и тайный «патронаж» заинтересованных лиц в закрытых кабинетах, которые однажды «призовут». Надежда столь же безосновательная, сколь и распространенная среди все той же старой политической тусы.

Вторая фундаментальная ошибка напрямую связана с первой. Это прямо вытекающая из отсутствия необходимых атрибутов политической значимости ориентация на консервативную ограниченность мышления и религиозный фундаментализм. Достаточно проанализировать состав авторов и статей на Русской платформе (РП), чтобы понять, что 9/10 их содержания представляют собой косвенную, а нередко и прямую пропаганду религиозной нетерпимости, вплоть до разбора мельчайших деталей культа, обряда, некоторых особенностей мышления и морального сознания правоверных. Достаточно обратить внимание на те сигналы, которые недвусмысленно посылает им лидер партии «национального большинства» – и со «свечным стоянием» (после которого, между прочим, следовало сразу посетить языческое капище или синагогу) и с аморальным озвучиванием своих моральных предпочтений относительно «публичных оголений» (политик уже одним тем, что он политик, а не учитель морали, таким образом лишает всякой моральной силы свои суждения, и принижает саму мораль, вообще его моральность измеряется не словами, а поступками) и т.д., чтобы понять, что НС, соревнуясь с действующей властью и официальными СМИ, становится настоящим рупором религиозного правоверия. Вместо того чтобы поставить заслон для всякой религиозной пропаганды, НС сама стремительно превращается в одно из религиозных течений, так сказать, в Правоверие Light. Если бы последнее всегда оставалось в кругу своей религиозной общины, то и никаких вопросов относительно него никогда бы не возникало. Однако, в том-то и дело, что, будучи крайне нетерпимым, односторонним и имея за плечами жуткий исторический багаж (за который до сих пор никто не раскаялся и не попросил прощения), оно постоянно пытается поставить себя выше других и навязать себя всем остальным, преследуя всякое инакомыслие.