Читать онлайн «Подвижники и мученики науки». Страница 22

Вся задача таких истолкований Библии и других религиозных книг сводится, по мнению Спинозы, к тому, чтобы склонить людей, и в особенности толпу, к благоговению перед богом и религией не доводами разума, а возбуждением их фантазии. Отсюда и всевозможные чудеса, которыми полно «священное писание» и о которых так охотно распространяются и пророки, и апостолы, и «отцы церкви», и самые заурядные богословы. А между тем, что такое чудо? — спрашивает Спиноза. И отвечает: «Это событие, естественной причины которого мы не можем объяснить примером другой обыкновенной вещи». Но у каждой эпохи, продолжает он, свои познания, которые из столетия в столетие растут и ширятся. Пророки, продолжает он, не знали того, что знаем мы, и потому им должно было казаться чудом все, чего они не смогли объяснить естественными причинами. Еще менее сведуща была поклонявшаяся пророкам толпа; и потому так охотно верила она в чудеса.

Во всех этих рассуждениях Спиноза предстает перед нами как поборник естествознания, как убежденный защитник того взгляда, согласно которому все в природе протекает закономерно и что в ней поэтому нет и не может быть чудес. Правда, далеко не все совершающееся в природе уже обследовано и изучено, говорил Спиноза. Но, неизменно веря в силу познавательных способностей человека и в творческую мощь разума, он резко отвергал все разговоры о чудесах и всемогуществе бога.

Есть в рассуждениях Спинозы и другая подкупающая сторона: он смело, без всяких околичностей, с присущей ему прямотой говорит о том, как представители любой церкви использовали религию в целях эксплуатации широких масс. Это — огромная его заслуга перед угнетенными.

Такие речи могли срываться с уст только атеиста. Христианский мир называл Спинозу «князем атеистов». И это глубоко правильно, хотя считать Спинозу подлинным и последовательным атеистом нельзя: ведь он был человеком своей эпохи.

Спиноза

Верующие никак не могли простить Спинозе еще один большой «грех»: его общественно-политические взгляды, его демократизм. Государство, говорил он, должно быть совершенно независимо от церкви, а власть не должна считаться с мнениями богословов и притязаниями духовенства. Религия — неизбежное зло, пока люди не станут настолько культурными, что наука и философия заменят им религию.

Права граждан на свободу совести, мысли и слова неотъемлемы, лучший идеал людей — братство, равенство, веротерпимость и свобода личности. Таковы политические взгляды Спинозы. Так молодая голландская буржуазия словами великого философа и гражданина утверждала свои права на господство.

Спинозу прокляли. Спинозу клеймили позорными именами. Спинозу многократно травили методами низкой клеветы. Но, будучи гражданином Голландии, он не изведал ни прелестей тюрьмы, ни гнусностей инквизиции. И если бы не чахотка да более чем скромные условия жизни, он мог бы прожить дольше и шире развернуть свое огромное философское дарование.

Он — один из выдающихся подвижников науки, которому пришлось пережить на своем веку немало тяжелого и мучительного, и виной этому была фантастическая религиозная нетерпимость.

Закончим эту главу кратким описанием злоключений, выпавших на долю известного английского ученого Джозефа Пристли (1733–1802 или 1804).

Пристли родился и воспитывался в религиозной семье. Сам он был настроен религиозно, но это не помешало ему серьезно изучить математику, физику, химию и философию, а также несколько древних языков, в том числе арабский. Особенно увлекся Пристли наукой, когда судьба свела его с Вениамином Франклином — государственным деятелем новорожденной американской республики и ученым-физиком.

Под влиянием Франклина Пристли вплотную занялся вопросами физики и химии, в частности электричеством, написал сочинение «История электричества», получил степень доктора и стал сотрудником Лондонского королевского общества. Знаменитый английский физик Томсон так характеризовал Пристли: «Чуждый всяких корыстных целей, он неустанно стремился во всех своих работах к одной цели — к раскрытию истины».

В итоге научной деятельности Пристли получился пятитомный труд, создавший эпоху в истории физики и химии. Труд этот назывался «Исследования и наблюдения над различными видами воздуха» и заключал в себе целый ряд новых открытий. Автор знакомит читателя с составом воздуха, говорит о получении кислорода из окиси ртути, описывает углекислоту, окись азота и серию других открытых им газообразных веществ: аммиака, сернистого и хлористого водорода и т. д.

Эти строго научные занятия и блестящие открытия не оторвали, однако, Пристли от серьезного интереса к религиозным спорам (которыми тогда полна была Англия) и к политическим вопросам. Он критически разобрал основные религии, и за это на него посыпались со всех сторон обвинения в неверии.

Не понравился соотечественникам Пристли и тот энтузиазм, с которым он приветствовал Великую Французскую революцию. Особенно возмущало их, что революционная власть дала ему звание французского гражданина, а один из департаментов Франции избрал Пристли депутатом конвента. Все это не предвещало ему ничего хорошего. Чувствовалось, что над головой свободолюбивого ученого собираются грозные тучи.

Была годовщина взятия Бастилии. Друзья Пристли устроили банкет. Пристли, однако, на нем не присутствовал. Но враги его, подстрекаемые епископами и монархистами, направили толпу громил к помещению, в котором происходил банкет. Побушевав тут вволю и не найдя Пристли, погромщики направились к его дому. Дом подожгли. Квартиру разгромили, уничтожив все, что можно было быстро уничтожить: инструменты, книги, рукописи. Но самого хозяина не нашли: Пристли успел скрыться у соседей.

Некоторое время спустя он уехал в Америку. Но милые соотечественники и здесь не оставили его в покое: объявили тайным агентом, находящимся на службе французской республики. В Америке Пристли потерял жену, а вскоре и сам умер от отравления на одном обеде. Подозрительная смерть: все бывшие на обеде остались живы. Погиб только он…

Так многие столетия религиозное мракобесие душило науку, преследовало выдающихся мыслителей, тормозило развитие знаний и движение человечества к истине. Но дни религии были уже сочтены.

В XIX и XX веках светские и духовные власти всех стран были вынуждены отказаться от пыток и костров для поборников научных истин. Но люди, отдававшиеся научным исканиям, не считаясь со стремлениями светских и духовных властей держать трудовые массы в невежестве и смирении, и в эту эпоху обрекались на издевательства, на непреодолимые подчас препятствия в их научной работе и на материальные невзгоды. И все же ученые всех отраслей знания не прекращали своих философских, обществоведческих, технических и естественно-исторических изысканий, шедших вразрез с библейскими баснями о сотворении мира, о возникновении жизни на Земле, о происхождении растений, животных, человека и т. д.

На историческую арену к концу эпохи феодализма выдвинулась буржуазия — в то время передовой, прогрессивный общественный класс. Во имя своего утверждения в жизни, своих интересов, своего могущества она в борьбе с феодалами и церковью требовала раскрепощения умов от пут и цепей, налагаемых ими на науку. В этих условиях наука воспрянула духом.

К счастью для человечества и науки, были, есть и будут ученые, которые, оставаясь глубокими знатоками какой-либо специальной отрасли знания и отдаваясь ей с увлечением, ни на мгновение не упускали из виду широких запросов человеческого ума и великих задач, стоящих перед человечеством. Это — учение огромного ума, огромного дарования, но также и огромного трудолюбия и огромной трудоспособности: гений и труд необходимо дополняют друг друга. Мы знаем хорошо примеры таких ученых. Ими гордится мир.

Начнем с Жана Ламарка (1744–1829).

Удивительна биография и научная карьера этого человека. Природа дала ему все, чтобы он мог жить в достатке, славе и счастье. Но жизнь щедро отпустила ему вместо достатка нужду, вместо счастья — тяжелые, порой горькие испытания, а вместо славы — непонимание, насмешки при жизни и забвение на долгие годы после смерти.

Родился он в небогатой семье. Шестнадцатилетним юношей, задумчивым и болезненным, он поступил в армию и принял участие в Семилетней войне.

Война окончилась. Ламарк вернулся к мирным занятиям. Зачитывался революционными произведениями знаменитого французского писателя XVIII века Жан Жака Руссо. Пристрастился к ботанике.

Однако средства, оставленные отцом, были более чем скромны. Надо было подрабатывать. Ламарк перебирается в Париж и поступает на скромную должность в банкирскую контору, продолжая заниматься наукой, и в частности медициной. Ему уже двадцать восемь лет. Пора, как требует того житейская мудрость, «стать на ноги, стать человеком»! Но какое дело страстному любителю природы, восторженному поклоннику Руссо до суетных требований житейской мудрости! Живет он, правда, бедно, очень бедно, но зато… высоко — в мансарде, откуда открывается прекрасный вид на весь город и где так удобно не только мечтать, но и следить за направлением ветров, рождением, движением и исчезновением облаков, за капризными переменами погоды.