Читать онлайн «Институты российского мусульманского сообщества в Волго-Уральском регионе». Страница 20

31 марта 1917 г. соратник Г. Баруди, имам К. Тарджемани, на лекции в Казани утверждал, что помимо религиозной автономии необходима автономия культурная. Он видел в Духовном Собрании «исторический центр казанских мусульман» (здесь – татар Волго-Уральского региона), т. е. переносил на него функции национального центра[180]. В Казани было восстановлено существовавшее в дни российской революции 1905–1907 гг. Общество Духовенства[181], которое 26 апреля приняло проект, по которому национальная автономия охватывала религиозные, национальные и культурные вопросы. Тюрко-татарский язык в России провозглашался официальным языком. В вопросе структуры автономии предлагалось равенство органов религиозной и светской автономии. Центральными органами культурной автономии провозглашались Мэркэз Дини Шуро (Центральный Религиозный Совет) и Милли Шуро (Национальный Совет). Мэркэз Дини Шуро и Милли Шуро состояли соответственно из 5 муфтиев и 5 мудиров от 5 вилаятов (областей) с центрами в Казани, Астрахани, Оренбурге, Уфе и представителей других регионов. Управление вилаятами (где имеются представительные меджлисы) осуществлялось бы коллегиями из пяти представителей. Каждый вилаят состоял из нахий (районов), по 100 приходов в каждом. В нахии создавалась коллегия из 3 ахунов и 3 муфаттишей (контролеров). В каждой махалле (приходе) создавалось Дини Идарэ (Религиозное Управление) и Милли Идарэ (Национальное Управление). Главой местного Дини Идарэ становился имам, а главой Милли Идарэ – избираемое лицо[182].

Таким образом, именно духовенство первым выдвинуло проект национальной автономии. Этот вариант коренным образом отличался от решений всероссийских мусульманских съездов 1905–1906 гг. концентрацией на сугубо татарском, а не общероссийском уровне, но соответствовал проектам, предложенным на IV Всероссийском мусульманском съезде в 1914 г. Проект также напоминает вариант апрельского совещания 1905 г. при ОМДС сохранением структурной вертикали муфтий – ахун – имам. Наряду с духовной властью муфтиев создается исполнительная власть мудиров, а с властью ахунов – полномочия муфаттишей (контролеров). Представительные органы – меджлисы – избираются всем населением, а не только имамами. Вся власть принципиально носит коллегиальный характер. Структура коллегий стала основой для исполнительных органов автономии (идарэ) в центре и на местах. Показателен также учет самостоятельности основных национальных центров, что было реализовано при формировании коллегий назаратов Милли Идарэ в дальнейшем. Основными недостатками проекта являются фрагментизация нации на пять фактически автономных частей по территориальному признаку, а также деление на светские и религиозные органы при отсутствии единого лидера. Фактически раздробленной по тому же признаку оказывалась система образования. Такой вариант не мог поддерживаться национальными лидерами, которые всегда выступали сторонниками единой автономии.

На I Всероссийском мусульманском съезде в мае 1917 г. духовенство вело самостоятельную политику, приняло «деятельное и активное участие во всех политических делах», настаивало на параллельном сосуществовании национальных и религиозных органов. Ключевым моментом, усилившим самостоятельность духовенства, стало избрание независимого Духовного Собрания во главе с муфтием Г. Баруди, который выдвигался на пост Раиса уль-улама на III Всероссийском мусульманском съезде 1906 г. Баруди и избранные казыи представляли джадидов и в большинстве своем являлись активными общественными деятелями. Временное Бюро Мусульманского Духовенства под председательством Г. Гумери было сформировано из представителей того же круга[183]. 20 мая 1917 г. в Казани руководством Общества духовенства была создана комиссия по подготовке Всероссийского мусульманского съезда духовенства[184]. Таким образом, сторонники Г. Баруди взяли под свой контроль подготовку к проведению съезда корпорации.

В июне 1917 г. была дана фетва, приравнивающая расходы на мектебы, медресе и другие просветительные и научные цели к милостыне (садака) к богоугодным делам. Фетву подписали муфтий Г. Баруди, муфтий Крыма Дж. Челеби, казыи С. Урманов, Г. Сулеймани, К. Тарджемани, Г. аль-Караши, М. Буби; бышие казыи Х.-Г. Габяши и Н. Мамлеев; имамы и мударрисы Казани (З. Амирхан, С. Баруди, К. Салихи), Уфы (З. Камали, Дж. Абзгильдин, А. Ахмедвалиев), Чистополя (Н. Амирхан), Троицка (Г. Расули), Омска (Х. Пономарев), Самары (Ф. Муртазин), Астрахани (Г. Гомери), Кышкара (Ш. Утяганов), Екатеринбурга (Г. Рахманкулов), Стерлитамака (М. Рамиев, М. аль-Ханафи), Байряков (М. Губайдуллин), Петропавловска (М. Бигишев) и Мелекесса (Г. Губайдуллин)[185].

В июне 1917 г. при Духовном Собрании под председательством Х.-Г. Габяши состоялось совещание по образованию. На нем были приняты решения о передаче религиозных школ от правительства в руки Духовного Собрания. Было принято решение о том, что «медресе не являются собственностью определенной мечети или прихода»[186]. Это решение заложило основы для практического сосредоточения всех религиозных школ в руках Духовного Собрания и тем самым создания, централизации и унификации религиозных школ, согласно резолюциям 1905–1907 гг.

На II Всероссийском мусульманском съезде в июле 1917 г. ОМДС было трансформировано в Диния Назараты в составе Милли Идарэ (см. соответствующий раздел). Несмотря на дискуссии об избирательных правах для женщин, 30 июля 1917 г. временный муфтий С. Урманов, казыи К. Тарджемани, Х. Махмудов, Г. Караши и М. Буби подписали фетву, санкционирующую участие женщин в выборах[187].

В 1923 г., окончательно восстановив свои структуры, частично распавшиеся в годы гражданской войны, Центральное Духовное Управление мусульман Внутренней России и Сибири (ЦДУМ) получает признание от центрального правительства. Помимо самого управления (ЦДУМ), являющегося единым центром утверждения кадров и руководства ими, это еще и аналитический и теоретический центр (Голямалар Шурасы), региональные контрольные учреждения (мухтасибаты), местные органы религиозного контроля над мусульманским населением (махалли), всеобщая религиозная школа (мектеб), центры подготовки и переподготовки кадров (курсы), официальный и теоретический орган (журнал «Ислам мэджэллэсе»), а также молитвенные здания, возможность участия в гражданской жизни мутаваллиев (членов попечительских советов приходов) и светского обучения для детей духовенства. ЦДУМ сохраняет контроль над молитвенными зданиями, возможность участвовать в гражданской жизни приходов, влиять на общенациональных и местных советских лидеров[188].

В 1552 г. в Поволжье перестала существовать мусульманская государственность в лице Казанского ханства, что обозначало уничтожение мусульманской городской цивилизации. У нас катастрофически не хватает источников организации жизни махалли в период мусульманской государственности, но в целом она вряд ли могла радикально отличаться от классической мусульманской модели. Следует отметить, что в период расцвета городской цивилизации в Казанском ханстве в 1520–1540-е гг. на престоле преимущественно находились крымские ханы, бывшие в основном под влиянием Оттоманской империи. Глава оттоманской городской организации – кади[189] – был не только судьей, ответственным за исполнение законов шариата, он также выполнял финансовые, административные и гражданские обязанности. В оттоманских городах абсолютное большинство земель принадлежало не государству, а различным вакфам, контролировавшимся либо основателями и их потомками, либо попечительскими советами: «Институты, ответственные за обеспечение гражданских служб, такие как медресе, публичные бани, караван-сараи, дар уш-шифа (госпитали), тимархане (психиатрические больницы), табхане (помещения для выздоравливающих) и другие, занимавшиеся обеспечением таких служб инфраструктуры, как водоснабжение и канализация, финансировались имаретами (тип организации) и другими религиозными учреждениями. В немусульманских районах такие службы обеспечивались собственными религиозными организациями»[190]. Таким образом, махалли оттоманских городов находилась под властью кади. Стабильные городские и сельские кварталы до сих пор четко определяют жизнь многих районов городских и сельских поселений стран мусульманского мира. Наиболее лаконичное и вместе с тем красочное описание жизни квартала-махалли приводит классик тюркского литературоведения Радий Фиш: