Читать онлайн «Обновленческое движение Русской Православной Церкви в 20–40-е гг. XX в. (на материалах Ставрополья и Терека)». Страница 7

Огромное влияние на формирование новых идей в семинарской среде оказывала революционная пропаганда. Еще в конце XIX в. в семинариях возникли многочисленные революционные кружки[110]. Массово среди семинаристов распространялась революционная литература. Революционные агитаторы старались завлечь в свою среду самых недовольных семинаристов и неформальных лидеров, а те начинали вербовку среди остальных. В 1899 г. образовалась «Группа семинаристов – борцов за человеческие права» с целью создания всероссийской семинарской революционной организации[111]. Из семинарских кругов вышла немалая часть известных революционных деятелей.

Во время первой российской революции (1905–1907) бунтарская деятельность студентов Ставропольской духовной семинарии проявлялась в угрозах и ссорах с преподавателями и административными лицами, избиении администрации, битье стекол, проведении несанкционированных демонстраций. Требования всегда были стандартные: восстановление отчисленных, улучшение условий проживания, увольнение инспекции. Наиболее серьезный бунт в стенах Ставропольской семинарии произошел в ночь с 24 на 25 февраля 1906 г. Как правило, бунты оканчивались отчислением зачинщиков[112], требования выполнялись только частично, и то не всегда.

До осени 1905 г. в стенах Ардонской семинарии не было замечено серьезных случаев революционной работы, за исключением случаев революционной пропаганды, организованной иеромонахом Алексием и крупной драки между семинаристами и казаками ст. Ардонской[113]. 17 октября 1905 г. началось восстание в Ардонской миссионерской духовной семинарии. Взбунтовавшиеся семинаристы выдвинули требования изменить статус семинарии, разрешение свободного издания студенческих журналов и проведения публичных чтений, введения запрета на контроль личной корреспонденции и обыски в кельях, запрета наказывать или отчислять семинаристов, нарушающих общественный порядок[114]. Сначала бунт был приостановлен частичными уступками со стороны семинарской администрации, но весной 1906 г. он усилился. Учащимися был организован сильный пожар, а в Святые Дары перед Литургией был всыпан яд. В 1906–1907 гг. в стенах семинарии не прекращались митинги, голодовки. 3–4 мая 1907 г. для руководства забастовкой было образовано оргбюро из 12 человек во главе с С. Ащхацава и А. Осиповым. 10–11 мая семинарское восстание было подавлено[115].

Семинарская революционная деятельность зачастую носила организованный характер, управляясь из одного центра. Интерес представляет призыв центрального революционного органа, образованного в 1901 г., к студентам Ардонской миссионерской семинарии принять участие во Всероссийской забастовке в марте 1902 г.[116], перехваченный семинарской администрацией. Бунты в Ставропольской и Ардонской семинариях в годы первой российской революции были организованы на идеологической платформе прошедшего летом 1905 г. I общесеминарского съезда во Владимире. В 1912–1913 гг. студенты Ставропольской и Ардонской семинарий во главе с М. Морозовым пытались организовать всероссийскую забастовку семинаристов[117].

Нередко семинарское бунтарство и на Северном Кавказе перерастало в профессиональную революционную деятельность. Наиболее известными семинаристами-революционерами на Ставрополье стали принадлежавший к партии эсеров К. Добровольский и социал-демократ М. Морозов, в Северной Осетии – Г. Дзасохов[118], тяготевший к партии социал-демократов.

На рубеже XIX–XX вв. из религиозного сознания духовенства Ставрополья и Терека практически выпал образ императора как защитника русского православия. В 1905 г. российский государь перестал упоминаться духовным сословием Ставропольской губернии как покровитель и непременное условие благополучия, а еще в 1900 г. священник Н. Михайлов упоминал как значимые силы общественного развития только Отечество, народ, духовенство и интеллигенцию, а царя – как недеятельный символ. Священник К. Ковалев завил, что «духовенству самому необходимо позаботиться о себе»[119].

Важной составляющей церковной жизни Ставрополья и Терека стала широкая миссионерская работа, включающая в себя и предложения либерально-модернистски настроенного духовенства, при условии, если они не противоречили каноническим нормам. Примерами таких предложений могут считаться идеи северо-осетинского священника А.Г. Гатуева, выступившего за некоторое реформирование церковной жизни в северо-осетинских приходах. Он полагал, что укрепить веру в осетинском народе могут помочь формирование осетинской церковной интеллигенции, миссионерская работа среди мусульман, борьба с языческими пережитками, активное развитие образовательной деятельности, рост экономического положения Церкви, материальная поддержка духовенства, перевод богослужения на осетинский язык[120].

Проникли в Ставропольскую епархию и некоторые другие черты демократизации церковного управления, в частности проведение епархиальных съездов духовенства, на которых решались насущные проблемы епархии. Теперь голос приходского священника, изнутри знавшего о проблемах религиозной жизни, а нередко и пути их решения, мог быть услышан, что несколько оздоровило сильно бюрократизированную систему управления Церкви. Например, на Съезде духовенства Ставропольской епархии, состоявшемся в мае 1906 г., было установлено равноправие священнослужителей и низшего клира в решении церковно-приходских проблем (кроме дел, касающихся непосредственно пастырского служения) и при выборах административных должностных лиц: благочинных, следователей[121]. Вводились приходские советы, а также было решено привлечь мирян к заведыванию приходским хозяйством.

В епархии пытались решить и вопрос финансирования приходов и духовенства. Взимание приходскими священниками оплаты за все требы было единственным способом выживания духовенства в условиях высоких цен на продукты питания и товары первой необходимости. Государственное финансирование было крайне скудным[122]. Благочинный XII (горского) округа Владикавказской епархии священник X. Сохиев отмечал о недостаточности средств существования духовенства округа из-за неурегулированности вопроса оплаты треб [123].

Сложившаяся ситуация приводила к формированию в сознании верующих образа священника-наемника. Это не устраивало как миссионеров, желавших увеличения авторитета духовенства, так и самих приходских священников. Также нерешенным остался вопрос снятия со священников надзорно-полицейских обязанностей[124], подрывающих авторитет духовенства.

Все же десакрализацию духовенства в глазах народа и падение авторитета Церкви не удалось остановить мерами, предпринятыми архиепископом Агафодором в предреволюционные годы, но можно наблюдать частичное оздоровление религиозной жизни. Интересно отметить, что десакрализация священства имела и гендерную обусловленность. Часто на поведение священников влияли их жены, а также их отношение к религии и служению мужа. В 1914 г. священник Л. Бутырев выделял пять типов жен священников («дородные», скромные хозяйки, легкомысленные кокетки, начитанные, «спутницы»), из которых только один («спутницы»), действительно соответствовал идеалам матушки[125]. Этот тип женщин поддерживает мужа в его священнослужении, помогая ему соответствовать идеалам белого священства, тогда как другие отвлекают мужей от священнических обязанностей, а нередко и мешают добросовестно выполнять свое служение. По мнению Л. Бутырева, несмотря на существование всех пяти типов матушек в разное время, ранее преобладал пятый тип, который к началу XX в. стал очень редким.

Ставропольское епархиальное руководство в 1905–1916 гг. с легкостью шло на уступки либерально-обновленческим требованиям священнослужителей, адекватно и своевременно реагируя на все требования времени. Причиной этого стало массовое распространение сектантства на Северном Кавказе после издания закона о веротерпимости. Архиепископ Агафодор должен был сделать церковную жизнь соответствующей духу времени (начала XX в.) не нарушая канонических норм[126]. Именно поэтому и проводились только приемлемые для православного вероучения преобразования.

На съезде духовенства Ставропольской епархии, состоявшемся в мае 1906 г., было установлено равноправие священнослужителей и низшего клира в решении церковноприходских проблем (кроме дел, касающихся непосредственно пастырского служения) и при выборах административных должностных лиц: благочинных, следователей[127]. Вводились приходские советы, а также было решено привлечь мирян к заведыванию приходским хозяйством.