Читать онлайн «Литургика». Страница 17

Патр. Фотий Константинопольский (+891) написал канон св. Феофану исповеднику и чин малого освящения воды.

Георгий, митр. Никомидийский написал ряд канонов: предпразднества Благовещения, Недели Мытаря и Фарисея, Введения, Предпразднества Богоявления и некоторые другие.

Анатолий, еп. Солунский IX века, который никак не является автором “анатолиевых” стихир Октоиха, как это уже указывалось, написал ряд стихир на Рождество Христово и его предпразднество, на Успение и Рождество Богородицы, св. Димитрию Солунскому и др.

Император Лев Мудрый (+ 911), ученик патр. Фотия, был в свое время известным церковным оратором и поэтом. Он является автором 11 евангельских стихир на недельных утренях, перефразирующих утреннее Евангелие; стихир на Лазареву Субботу, на 16 августа и ряд других. Но, бесспорно, одним из самых замечательных его произведений надо считать известную стихиру на “слава и ныне” на “Господи воззвах” на Пятидесятницу: “Приидите, людие, Триипостасному Божеству поклонимся….” Хотя она и не называется в нашем богослужебном обиходе “догматиком,” но по праву могла бы носить это наименование, так как прекрасно излагает в этой краткой форме главное содержание тринитарного догмата.

Симеон Метафраст (+ 970) является автором канона преп. Марии Египетской и прекрасного канона на “плач Пресвятой Богородицы,” читаемого на повечерии Великого Пятка. Он же написал и некоторые молитвы перед причащением.

Иоанн, митр. Евхаитский или Мавропод, поэт и ученый муж, живший в XI веке, написал ряд канонов, а именно: в честь Трех святителей, Ангелу Хранителю, два из канонов Богоматери на повечерии (в среду 2-го и 6-го гласов). Он же трудился и над исправлением Миней.

Никифор Влеммид, ученый византиец эпохи Никейского царства (начало XIII века) составил так наз. “избранные псалмы” на дни великих праздников, поемые на полиелеи. К ним в славянской богослужебной практике добавлены так наз. “величания,” которых греческая церковь не знает.

Св. Григорий Синаит (+ 1311) является автором “Троичных” тропарей и канона в честь св. Креста Господня.

Ннкифор Каллист Ксанфопул, писатель XIV ст., является автором службы “Живоносному Источнику,” а также и многих синаксарей Постной и Цветной Триодей. Кроме того, он писал толкования на некоторые богослужебные песнопения.

Филофей, патр. Константинопольский (+ 1376) написал канон св. великомуч. Димитрию и службу св. Григорию Паламе. Это он ввел в наш устав обычай празднования этому великому святому — защитнику исихазма. С именем патр. Филофея связаны еще и некоторые молитвы, читаемые во время народных бедствий. Филофей известен также и благодаря своим трудам по улучшению и упорядочению нашего литургийного чина. Сохранилось много филофеевских “диатаксисов,” т. е. уставов литургий. Собственно с ним связана большая литургическая преобразовательная деятельность в Византии, которая потом перешла и в другие области Востока, в частности, и в Россию через ученика Филофея, митрополита Киевского Киприана.

Конечно, с этим именем не кончается песнетворчество в истории восточной церкви, но последующие времена оно все больше и больше приобретает характер подражательный. Собственно это уже началось после Иосифа Песнописца, когда поэтическое творчество не влекло за собой творчества музыкального. Церковь продолжает жить, прославлять своих новых святых, писать им службы, но уже по строгим трафаретам, не принося ничего нового, ни в смысле формы, ни содержания.

Гимнографии.

Из сказанного об историческом развитии нашего церковного песнетворчества следует сделать некоторые выводы. Церковь, как Бого-человеческое Тело, живет и развивается в своих временных формах, не изменяясь по своей божественной природе. Развитие богослужебного устава и умножение праздников в память святых или явленных икон нашло себе среди церковных витий достойных прославителей. Формы этого богослужебного прославления не появились все вдруг и не остались неизменными в течение веков. Церковь усвоила некоторые формы и многие образы церковного творчества. И здесь, в истории формации нашего богослужения, как в области музыки, так и поэзии, замечается свой процесс развития. От форм более примитивных дошли до большего цветения, после которого начался период упрощения и упадка. Творчески плодотворным наше церковное искусство никогда не было. От примитивов дошли до классических форм, после чего началось увядание, подражание и, что еще печальнее, декадентство.

Если схематизировать формы церковного песнопения, то можно упрощенно свести все к следующим главным обликам.

1. Тропари, как наиболее краткие песнопения, прославляющие главную суть события. Хотя по напеву от них отличались, но по поэтической форме и содержанию остаются им очень близки: седальны, светильны, ипакои и дажестихиры. Эти последние, правда, имеют свои напевы, но часто даже и в книгах называются “тропарями на Господи воззвах.”

2. Если тропарного типа песнопения были самыми краткими и только суммарно оттеняли главное содержание празднуемого события, то кондаки классического типа [46] явились уже развитой формой прославления этого события. Поэт на протяжении 24 строф большего или меньшего объема прославлял праздник, развивая те или иные стороны события, углубляясь в богословское его содержание, богословствовал сам, вдохновляясь и не будучи связан никакими иными извне данными ему темами. Это предполагало крупный поэтический дар, вдохновение и богословскую пытливость.

3. Канон, в отличии от кондака, хотя и не стеснен краткостью формы [47], стеснен все же данной ему темой. Он прославляет данное событие [48], но должен в своих девяти песнях обязательно найти какую-то связь данного события с теми или иными событиями ветхозаветными, вспоминаемыми в библейских песнях, составляющих ткань песней канона. Надо во что бы то ни стало найти связь Успения с переходом евреев через Чермное море для 1-й песни, с молитвой Анны, матери Самуила, для 3-й, с пророком Ионою для 6-й и т. д. В начале, первый творец канонов св. Андрей Критский старался искать и находил эти соотношения и сходство образов во всех песнях. Его “Великий канон” по числу своих тропарей, кажется, почти отвечает количеству стихов всех библейских песен, Очень скоро, однако, творцы канонов поняли, что эта связь не может быть находима всегда. Скоро от этого отказались: число тропарей в песнях быстро уменьшилось, прямая символическая связь заменилась игрою слов и очень, иногда, неубедительными сравнениями. Впоследствии отказались и от этого: тропари отдельных песен без всякой связи с темою песни прославляют дневного святого. Можно найти примеры, когда данный тропарь с успехом мог бы занимать место не только в данной, скажем, 1-й песне, но и в 5-й и 6-й и т. д. Это стоит в связи и с тем, что стихи самих библейских песен перестали исполняться. Часто отсутствие связи с содержанием библейских песен заметно не только в тропарях канона, но и в ирмосах, которые сами должны быть примером и образцом для тропарей.

4. Акафист по объему приближается к кондаку классического типа. В нем 24 строфы, причем 12 более кратких, с припевом “аллилуиа” и 12 более длинных с особыми припевами, соответствующими припеву первого “кондака.” В отличие от кондака, акафист не развивает в стихах данное событие или память святого, а в краткой вводной фразе данного “икоса” прибавляет “похвалы,” начинающиеся обычно с “радуйся.” Это нанизывание “похвал” редко когда доходит до числа 12; по-видимому, у автора уже не хватает воображения. Акафисты последнего времени [49] изобилуют географическими подробностями или именами князей, патриархов и др. людей и почти всегда копируются уже существующие в ранних акафистах похвалы и образы. Некоторые из акафистов XVIII в. страдают даже и униатскими оттенками.

В этом постепенном развитии нашего песнетворчества можно сказать нечто и о сравнительном достоинстве наших богослужебных книг. Не приходится, конечно, доказывать, что поэзия чистой воды с. образами высокой художественности, глубоко религиозного содержания, пророческого вдохновения и пр. содержится в библейском песенном материале: псалмах и библейских песнях, посему приходится всегда сожалеть, что кафизмы Псалтири уступают место иным видам позднейшего церковного песнетворчества, а библейские песни почти целиком исключены из церковного употребления.

Среди наших церковно-богослужебных книг первое место занимают бесспорно Октоих и обе Триоди. Богословское содержание первой из этих книг, вышедшее из под пера Дамаскина, Иосифа, Феофана, Павла Аморрейского, Льва Мудрого и некоторых других первоклассных поэтов, свидетельствует об его высоком достоинстве. По этой книге можно учиться догматическому и нравственному богословию.