Читать онлайн «Религии Австралии». Страница 16

Вондьина и Змея-Радуга

Большую часть верований унамбал и унгариньин можно найти также, с неизбежными вариациями, среди других племен севера Кимберли и Арнемленда. Рисунки в пещерах и гротах северного Кимберли[145] отражают мифологию аборигенов и в то же время служат средством оживления связи с Временами Сновидений. Каждая серия петроглифов включает изображения разных видов животных и по крайней мере одно человекоподобное существо, Вондьина. Вондьина ассоциируются с небом, дождем, Змеей-Радугой, духами детей и плодородием. Кэпелл описывает их как «сверхчеловеческие существа (мужчин или женщин), которые живут в пещерах» и которые связаны со Змеей-Радугой, чей образ Кэпелл считает результатом более позднего религиозного творчества.[146] Но структурная непрерывность (преемственность) всех этих мифологических фигур демонстрируется и в этимологии их имен. Е.А.Уормс доказал, что термины Вондьина, Унгур и Унгуд все связаны с широко распространенным австралийским и тасманийским корнем ван-, вун-, вин- (вода). Вондьина буквально означает «возле воды»; Унгур и Унгуд — «принадлежащий воде».[147]

А.П. Элькин свидетельствует, что у унгариньин имя Унгур относится к мифическому времени и Змее-Радуге; но это также эквивалент Вондьина.[148] «Рисунки Вондьина, следовательно, обладают магической силой, так как они — Унгуд, были созданы Унгудом или во времена Унгуда».[149] Согласно Петри,[150] у унгариньин есть три названия или понятия для персонажей первобытных времен: Унгур, Унгуд и Вондьина. Аборигены считают Унгура и Унгуда похожими на Вондьина; но они «больше боссы», чем Вондьина. Вероятно, Унгур относится к первобытному времени, когда Унгуд, Змея-Радуга, осуществлял созидание. Вондьина— герои и законодатели,[151] которые произошли от Унгуда и продолжали созидание в местах Унгуда.

Унгуд невидим для всех людей за исключением знахарей. Бан-ман («Доктор Унгуд») не только может видеть Унгуда; он говорит с ним. Унгуд дает знахарю магические силы, которые символизируются кимба, или кварцевыми кристаллами. Есть верование, что кварцевые кристаллы имеют небесное происхождение. В самом деле, Унгуд, хозяин и страж вод, будучи Змеей-Радугой, тоже связан с небом. С определенной точки зрения можно сказать, что Унгуд представляет собой мифологическое отражение попыток объединить противоположности и выразить полярности в одном парадоксальном единстве.

Давайте добавим, что Змея-Радуга[152] — важная мифологическая фигура во многих частях Австралии, и почти везде считается, что он дает шаманам их магические силы в виде кристаллов. Таким образом оказывается, что творение, дождь, плодородие и сверхъестественные силы шаманов восходят к одному и тому же источнику: первобытному сверхъестественному существу космической структуры; ведь Унгуд принадлежит одновременно подземным водам, земле и небу. Змея-Радуга появляется ab initio (в самом начале мира). Вондьина завершили созидание; но их силы исходят от Змеи-Радуги, точно так же, как силы знахарей. Перед нами исключительная первобытная фигура. Змею-Радугу можно сравнить с Тиамат Месопотамии и другими змееподобными существами космогонии Востока. Однако такое сравнение верно только отчасти, так как Унгуд, Змея-Радуга, никогда не был побежден и заменен более молодым божеством, как Тиамат, побежденная Мардуком. В сознании унгариньин существует абсолютная преемственность между Унгудом, Вондьина и индивидами, которые в наши дни сохраняют мир живым. Более того, знахари продолжают поддерживать прямые личные отношения со Змеей-Радугой.

Религиозная значимость Унгуда и Вондьина демонстрируется, в особенности, их способностью посылать дождь и обеспечивать плодородие. В северном Кимберли аборигены верят, что если человек из определенного тотемического клана прикоснется к ассоциирующемуся с его тотемом наскальному изображению, то пойдет дождь и появятся духи-дети для последующего воплощения в женщин. Подобным образом, считается, что подновление изображений животных и растений увеличивает число соответствующих видов. «В одной из областей северного Кимберли считается, что человек, который „находит“[153] духа-ребенка, должен пойти в то место, где сосредоточены петроглифы, и притронуться к изображению Змеи-Радуги, или даже нарисовать изображение духа-ребенка, так чтобы у Змеи-Радуги их оставалось достаточно».[154]

Эти духи-дети предсущи; пока они не родились, они живут в хорошо известных местах. «Предсущие духи большей частью появились в период давно прошедшего Времени Сновидений в результате действий какого-то героя; согласно некоторым верованиям, однако, их создают время от времени или приносят в мир созидающие герои, чья деятельность не ограничена прошлым, а все еще продолжается».[155] У унгариньин Петри обнаружил лишь представление, что духа-ребенка отец находит во сне;[156] совокупление считается просто удовольствием.[157] Сходные понятия имеются во многих племенах, соседствующих с унгариньин.[158] И, как хорошо известно, во всей центральной Австралии в представлениях аборигенов зачатие не связано напрямую с половым сношением.[159]

«Размножение» животных и растительных видов с помощью подновления наскальных изображений — не магический, а религиозный акт.[160] Человек возобновляет свою связь с источником жизни. Таким образом, созидательность Времени Сновидений вновь повторяется на земле. Тот же принцип вдохновляет «церемонии размножения» (интичиума или, если использовать более общий термин аранда, мбанбиума) жителей центральной Австралии, которые так полно описаны Спенсером и Гилленом. Церемонии проводятся на площадках, связанных с мифологической историей племени: то есть в тех местах, где тотемические герои впервые исполнили эти ритуалы. Каждое действующее лицо представляет мифического предка — кстати говоря, в то же время как бы воплощая этого предка. Каждая церемония продолжается всего несколько минут, при этом зрители поют песню, в которой рассказывается об инсценируемом эпизоде мифа. В заключение каждого ритуала старики объясняют значение украшений и символов вновь посвященным юношам.[161] Как говорит об этом Штрелов, хор стариков «исполняет различные версии традиционных песен, в которых говорится о событиях из жизни предка, разыгрываемых в ритуале».[162]

У карадьери, сообщает Пиддингтон, церемонии размножения проводятся в специальных «центрах», созданных во времена Бугари («Сновидений»), где в изобилии были оставлены духи животных. Иногда актеры поют песню, связанную с мифологическим происхождением сообщества.[163]

Итак, размножение природных видов обеспечивается возобновлением контакта с героями Времени Сновидения, и такого возобновления можно достичь обновлением наскальных рисунков (Вондьина), повторным проигрыванием акта творения или пением мифа, в котором рассказывается данный эпизод.

В конечном счете вся религиозная практика аборигенов Австралии может рассматриваться как множество разнообразных, но гомологичных способов вхождения в контакты со сверхъестественными существами и погружения в священное Время Сновидений. Каждый религиозный акт — ритуал, исполнение мифа в песенной форме, тайные культовые песнопения, изготовление священных культовых предметов и т. п. — только повторение события, которое произошло в начале времен, короче говоря, имитация моделей, данных племени сверхъестественными существами. С другой стороны, каждый индивид в основе своей — «духовное» существо. Его самая сокровенная суть — это часть того священного мира, с которым он периодически пытается вновь связаться. Но он не знает собственной действительной сути: она должна быть ему раскрыта через обряды инициации. Таким образом, можно сказать, что инициация восстанавливает австралийского юношу в его первоначальном «духовном естестве». Как говорит У.Ллойд Уорнер относительно каждого мужчины племени мурнгин,[165] «личность до рождения абсолютно духовна; она является совершенно „мирской“ („профанной“) и бездуховной в ранний период своей жизни, когда социально принадлежит к категории женщин, постепенно, по мере того как индивид становится старше и приближается к смерти, она все более и более приобщается к ритуалу и священному миру и с наступлением смерти вновь делается абсолютно духовной и священной».[166]