Читать онлайн «Сравнительное Богословие Книга 6». Страница 49

Чтобы не повторять здесь критерии Человечности, которые мы увидели, изучая истоки восточного дуализма и связанные с ним религиозные иллюзии — следует перечитать Заключение к главе «Религиозная система древнего Ирана» пятой книги курса «Сравнительное богословие». Ниже мы приведём лишь заключительный вывод (с некоторыми изменениями и добавлениями), указывающий на те религиозные иллюзии, которые являются критериями нечеловечного понимания смысла жизни.

Смысл жизни (который всегда выражался у людей в поиске Высшей Справедливости) не состоит в заслужении посмертного воздаяния, как учит идеалистический атеизм церквей. Но смысл жизни не состоит и в обретении посмертных (или даже пожизненных) славы, почёта и общественной признательности («за заслуги перед Отечеством»), что приравнивалось в советский период к «бессмертию». И то и другое — людское выражение холопско-господских отношений (что характеризует внутреннюю трусость людей): первое — холопство перед Богом

,[427] «космическим универсумом»; второе — холопство перед скрывшимися за громкими и красивыми лозунгами о справедливости “господами”

.[428] Состоявшемуся Человеку не должно быть свойственным искать стимулирования его мыслей и поступков страхом перед “господами” (и любыми другими людьми) или “Господом”, «космическим универсумом», либо поощрением оттуда же

.[429] Праведность надо распространять на Земле добровольно, сообразуя её критерии с Богом с помощью Языка Жизни. Также добровольно нужно служить Отечеству — а не из желания прославиться перед людьми (а тем более “элитой”) и заслужить «вечную память». Но почувствовать, что стоит за этими словами, можно лишь пребывая хотя бы близко к Человечному типу строя психики (и хотя бы иногда), который лишь один сопричастен Божией Любви, что проявляется в умиротворённости человека, признающего всех людей добрыми

.[430]

Иными словами, Бог терпеливо ожидает, когда люди созреют до того, что смогут обходиться совсем без религиозных и идейно-социальных стимуляторов их мыследеятельности и поведения (психических стимуляторов)

,[431] а последние будут во всех случаях земной жизни соответствовать Божией Праведности. Богу не нужны «зомби»-исполнители: Ему нужны добровольные помощники, наместники, которыми не надо руководить, будто выпасаемым стадом

[432]. На пути движения к этой цели общество впало в массовую имитацию праведности, что выразилось в благообразности многих религиозных систем, из которых самым благообразным и загадочным (из-за психотехник) выглядит буддизм.

Праведности по религиозному убеждению из страха посмертного наказания, и/либо из вожделения посмертного “блага” (и других разновидностей религиозных и светско-идейных стимуляторов — производных от этих) быть не может. Это не праведность, а имитация праведности людьми, находящимися в не Человечных типах психики (преимущественно — «зомби»). Праведность обретается лишь в Человечности (в Человечном типе психики), которая не совместима с доктриной посмертного воздаяния, но всегда направлена на общественную Справедливость.

Так что шестая ступень буддийского пути

[433] является своеобразным «доказательством» того, что буддисты впали в изощрённую имитацию праведного образа жизни и связанных с ним усилий. Но, как мы уже говорили, буддийская система для очень многих людей, тяготеющих к атеизму — весьма привлекательна. Это связано с тем, что буддизм не только умело имитирует праведный образ жизни, но последними ступенями Восьмеричного пути предоставляет особо продвинутым ученикам возможность убедиться в том, что они достигли вершины «просветления». Если обретение психикой Человечности характеризуется умиротворённостью человека, признающего всех людей добрыми, то имитация этой умиротворённости предоставлена психотехниками буддизма — собственно йогой

.[434]

Но разница всё же имеется, даже если у большинства людей нет возможности сравнить состояние Человеческой умиротворённости и буддийского «просветления» (вплоть до нирваны): чем ближе к буддийской нирване — тем больше безумия

[435] (отключка сознания, ясновидение, бесчувственность к жизни, бессознательные видения). Человек же должен всегда сохранять ясным ум (разум), и нормальную (как мы это описывали в первой книге курса) согласованность работы сознания и бессознательных уровней психики, напрямую связанную с нравственным развитием.

Шестая ступень Восьмеричного пути предполагает настойчивость в занятиях духовной практикой. Поскольку шестая ступень приближает ученика не к праведному образу жизни, а к безумному бегству от мирских страстей и страданий, обретаемая в ходе шестой ступени настойчивость — ничто иное, как одержимость алгоритмикой эгрегора буддийской религиозной системы. Эта одержимость — следствие обучения на всех предыдущих этапах, включая и шестой. Таким образом, обретение устойчивой одержимости и её дальнейшее совершенствование (последние три ступени) и является сутью психотехник Востока.

Следующая седьмая ступень — правильное внимание (памятование) предполагает полную поглощенность духовной практикой на трёх уровнях: физическом (тело), вербальном (речь) и психическом (мысль), а также созерцательное рассмотрение природы сознания

.[436] Если сравнивать индусскую йогу и буддийский Восьмеричный путь, то седьмой ступени последнего примерно соответствуют индусские ступени с 3 по 7 включительно

[437] (подробно см. пятую книгу курса главу «Религиозная система древней и современной Индии»). Правильное внимание ещё называют активной бдительностью сознания (психики), концентрация его на четырёх задачах:

1. Отречение тела от осознания своего единства с ним, выработка привычки видеть в нём исключительно внешний объект по отношению к своему «Я».

2. Отречение от чувств, освобождение от их влияния, из-за которого мы привязываемся к жизни, рассмотрение их как быстротечных телесных функций.

3. Отречение от мыслей, которые порождаются нашими чувствами и эгоистическим «Я» и побуждают человека к действиям, превращающим его в заложники сансары

.[438]

4. Отречение от объектов мыслей, т. е. от предрасположенности воспринимать окружающий мир через его внешние материальные проявления.

В общем, эти четыре задачи решают проблему окончательного отречения личности от Языка Жизни по всем возможным параметрам таковой связи с одновременным овладением способностью «концентрации» на иллюзиях восточной духовности. Именно с этого момента и начинается знаменитая буддийская «просветлённость». А заканчивается «просветление» — нирваной

[439].

Рассмотрим четыре вышеприведённые задачи. Понять, о каком отречении идёт речь в первой задаче, можно, вспомнив, что в буддизме подразумевают под собственным «Я». Понятно, что речь идёт о том, что тело нужно считать объектом управления, субъектом управления которым является собственное «Я» — либо сознание, по-буддийски. Обратимся к книге Е.А.Торчинова «Религии мира: опыт запредельного», глава 3 «Расцвет психотехники в буддизме»:

«Об атмане в собственном смысле (то есть как об абсолютном субъекте, истинном Я упанишад) в буддийских текстах (по крайней мере, ранних) вообще ничего не говорится, равно как ничего не говорится о теории тождества атмана и Брахмана. Собственно, если большинство упанишад и многие ведантисты говорят об атмане как абсолютном субъекте, трансцендентном содержанию эмпирического сознания, которое в конечном итоге вполне объектно и вполне может быть описано в предикативной форме ("я думаю", "я чувствую", "я желаю", "мои чувства", "мои мысли" и т. д.), то буддисты утверждают, что все известные состояния сознания с его содержаниями не есть атман, или (что то же) отрицают понятие атмана как корректное для обозначения эмпирической личности. Ничто, известное нам из опыта, как внутреннего, так и внешнего, не является атманом, заявляют буддисты. Вряд ли это так уж сильно противоречит атмаваде упанишад, как это обычно предполагается. Ведь и в них атман скорее трансцендентальное условие психического опыта, нежели нечто, относящееся к его содержанию, организации или субстанции. Другое дело, что ранний буддизм, не отрицая учение об атмане, данное в упанишадах, и не утверждал его, храня о нем полное молчание и разрабатывая совсем другие пласты философии сознания. Что же касается позднего буддизма, то, как мы увидим, он в значительной степени конвергировал с ведантой, в другой терминологии и другом теоретическом контексте вернувшись, по существу, к знаменитой формуле упанишад: "Этот атман есть сам Брахман"».