Читать онлайн «Иудаизм. Древнейшая мировая религия». Страница 8

Но из-за наших грехов мы были изгнаны с Земли и удалены далеко от нашей страны и не можем исполнять свои обязанности в Твоем избранном доме – том великом и святом Доме, который нес Имя Твое, – из-за руки, которая была простерта против Святилища Твоего[10].

Однако, каким бы страшным ни было это разрушение (евр. «хурба́н»), некорректно видеть в нем начало диаспоры. Диаспору можно проследить как минимум к первому «хурбану» (586 г. до н.э.), когда вавилоняне разрушили Храм и угнали многих пленников в Вавилон. Хотя семьдесят лет спустя, при персидском владычестве, Храм был восстановлен, поздние книги Библии пронизаны ощущением плена. Без сомнения, воспоминания о первом «хурбане» сформировали (и продолжают формировать) отношение ко второму «хурбану». Более того, после 70-го года многие евреи, по-видимому, надеялись, что, как и в первый раз, спустя одно или два поколения Храм удастся восстановить.

Концепция народа, господствовавшая во времена гибели Храма, уходила корнями в Священное Писание. Иудаизм как религия уже основывался на тексте, и целая каста писцов-книжников занималась переписыванием, изучением и преподаванием древних текстов. Помимо книг, которые впоследствии вошли в иудейский канон Библии, существовал ряд «внешних книг». Для всех из них в большей или меньшей степени характерно представление о евреях как о богоизбранном народе, отделенном от других народов.

Ты избрал Себе из них (народов) мужа, которому имя Авраам, и возлюбил его, и открыл ему одному волю Твою, и положил ему завет вечный, и сказал ему, что никогда не оставишь семени его. И дал ему Исаака, и Исааку дал Иакова и Исава; Ты избрал Себе Иакова, Исава же отринул. И умножился Иаков чрезвычайно. Когда Ты вывел из Египта семя его и привел к горе Синайской, тогда преклонил небеса, уставил землю, поколебал вселенную, привел в трепет бездны и весь мир в смятение. И прошла слава Твоя в четырех явлениях: в огне, землетрясении, бурном ветре и морозе, чтобы дать закон семени Иакова и радение роду Израиля[11].

Хотя Иосиф Флавий, еврейский историк I века, относил обетование Божие о том, что от Авраама произойдет великий народ, который покорит своих врагов, лишь к далекому прошлому (завоеванию израильтянами Ханаана),[12] другие читатели Священного Писания полагали, что это обетование еще не вполне сбылось. Невестке Авраама Бог сказал:

Два племени («гойим») во чреве твоем,

и два различных народа («леумим») произойдут из утробы твоей;

один народ сделается сильнее другого,

и больший будет служить меньшему.

(Быт 25:23)[13]

О каких народах здесь идет речь? «Большим» (т.е. старшим) назван Исав, которого часто считали предком римлян, а «меньшим» – Иаков, предок евреев. Смысл пророчества виделся в том, что в будущем евреи будут править римлянами, подобно тому, как римляне некогда правили греками[14].

И сказал ему (Иакову) Бог:

Я Бог Всемогущий («Эль Шаддай»);

плодись и умножайся;

народ и множество народов будет от тебя,

и цари произойдут от чресл твоих;

землю, которую Я дал Аврааму и Исааку, Я дам тебе,

и потомству твоему по тебе дам землю сию.

(Быт 35:11-12)

Библейские тексты подобного рода до сих пор очень важны для евреев, тем более что они читаются в ходе ежедневных, еженедельных и ежегодных ритуалов. Годичные праздники – Песах (Пасха), Шавуот (Пятидесятница) и Суккот (Кущи) – сосредоточены на событиях, связанных с исходом из Египта, когда множество разрозненных людей соединились в единый народ, получили Закон, а впоследствии – собственную землю. Во время пасхальных обрядов читается библейский стих, который повествует об удивительно быстром росте народа: «Отец мой был странствующий арамеянин, и пошел в Египет, и поселился там с немногими людьми, и произошел там от него народ великий, сильный и многочисленный» (Втор 26:5). Сходные упоминания о библейской концепции нации, как ее понимали раввины, можно найти во многих местах синагогальных молитвенников.

Концепция народа, отраженная в этих молитвах, оказалась очень полезной в ходе долгих лет подчинения сначала Римской империи, а затем ее христианским и мусульманским преемникам. Она способствовала осмыслению себя евреями как политического и религиозного сообщества. Они были единым народом, отделенным от других народов вследствие особых отношений с Богом. И однажды Бог спасет их от подчинения народам, вернет им возможность самим решать свою судьбу. Во времена гонений евреев очень укрепляла эта надежда. И поразительно, что в течение пятнадцати столетий христианского владычества почти никто из евреев не обратился в христианство, хотя давление было многообразным и сильным.

В этот период кажущегося бессилия еврейские общины были успешными и самоуправляемыми сообществами, которые управлялись собственными чиновниками и по еврейским законам. До начала V века Римская империя признавала еврейского Патриарха в качестве государственного чиновника; по словам одного наблюдателя, он «едва и отличался от правителя народа». Греческим словом «лао́с» («народ») обозначали как народ в целом, так и местную общину[15]. В средневековье ситуация была во многом аналогичной: раввины следили за соблюдением еврейского права и урегулировали споры, а мирянские вожди занимались финансами и внутренней политикой, время от времени представляя общину в переговорах с высшими властями. Поскольку соблюдался мир и выплачивались налоги, правители государств оставляли в силе эту систему.

Любопытно, что, именно когда исчезло внешнее давление (ибо Церковь утратила большую часть политической власти), многие евреи стали отказываться от иудаизма и переходить в христианство. Место под солнцем завоевывала новая концепция нации, в свете которой старая концепция казалась отжившей и авторитарной. В этой новой модели нация отождествлялась с государством, а все граждане понимались как ее члены. Выглядела она привлекательно, но некоторые евреи сделали из ее предпосылок свои выводы: если греки откололись от Османской империи и создали собственное государство; если за освобождение борются венгры и чехи, то почему бы и евреям не объявить себя нацией в современном смысле слова и не побороться за собственное государство (если нужно, с оружием в руках)? Эти настроения особенно бытовали в Восточной Европе, где евреи были долго урезаны в правах, а окружающие их народы боролись за самоопределение. Некоторые вожди этого движения находились также под влиянием древних пророчеств о собирании Израиля в конце дней: Цви Хирш Калишер (1795-1874), Иуда Алкалай (1798-1878) и даже такой социалист как Моисей Гесс (1812-1875), которого Маркс прозвал «коммунистическим раввином». И все же религиозные надежды на мессианское искупление и возвращение в Землю Израилеву постепенно уступили место секулярной мечте о политической самоэпансипации. Неслучайно и небезосновательно сионизм часто называют «секуляризованным мессианизмом».

В восточной Европе XIX века возник ряд движений, пропагандировавших национальное восстановление евреев на своей родине и развитие иврита. Они были свободно объединены в движение «Ховевей Цийон» («Возлюбившие Сион»). Первоначально оно выросло из еврейского Просвещения (Гаскалы) и набирало силу благодаря политическим волнениям, вызванным ростом антисемитизма в России и вспышками насилия против евреев (погромами). Один из вождей этого движения, Натан Бирнбаум (1864-1937), и придумал слово «сионизм».[16]

Леон (или Йегуда Лейб) Пинскер (1821-1891) придал новый толчок националистическому движению своим трактатом Autoemanzipation («Самоэпансипация», 1882), написанным на волне первых погромов. Пинскер пытался доказать, что либерализация и прогресс общества не устранят антисемитизм. Эмансипация евреев, которая дается им как милость, не способна привести к подлинному равенству. Евреи как нация, не обладающая собственной территорией, так и останутся казусом: ни полностью независимы, ни полностью интегрированы. После этой публикации Пинскеру предложили примкнуть к «Ховевей Цийон». Он согласился, хотя и не считал, что его мечту можно реализовать только в Палестине.

Одной из ключевых фигур в «Ховевей Цийон» был человек, который писал под псевдонимом Ахад Га-ам («Один из народа»). Настоящее его имя – Ашер Гинзберг (1858-1927). Он внес долговечный вклад в еврейское националистическое движение, став видным сторонником «культурного» сионизма: критикуя попытки возродить еврейскую нацию, не возродив сначала ее культуру, он подчеркивал необходимость этической составляющей в возрождении (включая чуткость к нуждам многочисленных арабов, живущих в Палестине). Для Ахад Га-ама Сион был не заменой диаспоры, а ее культурным и этическим обогащением. Он отвергал традиционную еврейскую религию как архаику, но опирался на ее историческое и нравственное наследие.