Читать онлайн «Иудаизм. Древнейшая мировая религия». Страница 16

Из Испании «Зогар» распространился по всему Средиземноморью. А после того, как он был напечатан (Италия, конец 1550-х годов), он обрел еще большую популярность. Многие евреи считают этот текст священным, а в некоторых синагогах Северной Африки даже имеются два ковчега: один для Торы, второй для «Зогара». Особенным почитанием окружен «Зогар» в хасидизме (движение, возникшее в Польше в конце XVIII века). По преданию, основатель хасидизма Бааль Шем Тов всегда носил с собой его экземпляр. Противники хасидизма, возглавляемые виленским гаоном, также верили в святость «Зогара». Впрочем, официально это не было закреплено, и рационализм XIX века резко выступил как против Каббалы в целом, так и против чрезмерного пиетета к «Зогару» в частности.

В последнее время наблюдается всплеск интереса к духовному богатству каббалистической традиции. К сожалению, подлинный интерес к восстановлению еврейского наследия нередко смешивается с модой на эзотерику и желанием найти в Каббале легкие ответы на все вопросы. На самом деле, для изучения мистического предания иудаизма необходимо, во-первых, хорошо знать языки, во-вторых, прилагать серьезные усилия и, в-третьих, сочувствовать задачам, которые ставили перед собой каббалисты прежних веков. Во множестве публикаций на тему «Зогара» и Каббалы ничего этого нет, и нередко имеет место откровенное шарлатанство. Такие книги не имеют с иудаизмом ничего или почти ничего общего.

Даже в английском переводе «Зогар» труден для чтения и понимания. Начинающим, которые желают ознакомиться с основными идеями этого текста, мы рекомендуем аннотированную компиляцию Фишеля Лаховера и Исаии Тишби. Первоначально она вышла в свет на иврите, а сейчас доступна в отличном переводе на английский язык[44].

Есть еще один разряд книг, которые никогда не имели священного и канонического статуса, но представляли собой важное течение в еврейской мысли и подчас пользовались большим влиянием: это труды по религиозной философии. Правда, сама философская рефлексия привнесена в иудаизм из Греции, но прижилась она настолько основательно, что нет оснований считать ее инородным элементом или изменой еврейскому духу[45].

Одним из родоначальников еврейской философии был Филон Александрийский (начало I века н.э.). Среди евреев он забыт, но христиане сохранили его труды. В X веке великий еврейский мыслитель Саадья (882-942) написал «Книгу верований и мнений». Созданная на арабском языке (подобно большинству средневековой философской литературы), она была во многом обязана мусульманской школе калама и пыталась рационалистически обосновать религиозные доктрины, известные из откровения и предания. Большинство последующих еврейских мыслителей принадлежали к аристотелевской традиции, но попадались и неоплатоники: особенно выделяется Соломон Ибн Габироль (ок. 1020 – ок. 1057), который также был замечательным поэтом. Обсуждению материи и души посвящен его основной труд «Источник жизни», но многие из его философских идей содержатся вкупе с мистическими мотивами в стихах, особенно в поэме «Царский венец» («Кетер мальхут»)[46]. Еще одна значительная средневековая работа – «Кузари» («Хазарин») Иуды Галеви (ок. 1075-1141), который также известен как поэт. В этом трактате Галеви пытается путем рациональных аргументов обосновать неадекватность разума как средства богопознания (в сравнении с откровением Писания).[47]

Из еврейских аристотелианцев величайшим был Моисей Маймонид (1135-1204), о котором в веках осталась память как о враче и кодификаторе галахи, хотя его старший современник Авраам ибн Дауд (ок. 1110-1180) также внес крупный вклад в еврейское аристотелианство своей книгой «Возвышенная вера» («Эмуна Рама»). Маймонидов «Путеводитель колеблющихся» (араб. «Далалат аль-Хаирин»; евр. «Морэ Невухим») считается классикой еврейской религиозной мысли. Его читали и одобрительно цитировали многие мусульманские и христианские авторы средневековья. Этот трактат написан с целью примирить религиозную веру, основанную на Библии, с рациональными доводами и метафизикой Аристотеля.[48]

Впрочем, известен Маймонид прежде всего ответами на вопрос о том, во что должны верить евреи. В своем толковании на Мишну он перечисляет «тринадцать принципов нашей чистой Торы и ее основания»[49]. Эти принципы стали неофициальным символом веры иудаизма и вошли в молитвенник в двух формах: символа веры, начинающегося со слов «верую совершенной верой, что...», и гимна.

Конечно, на Маймониде, сколь бы велик он ни был, еврейская философия не закончилась. Из его продолжателей следует упомянуть Леви бен Гершома (Герсонида, 1288-1344), а из критиков аристотелианства – Хасдая Крескаса (ок. 1340-1410) и Иосифа Альбо (ок. 1380-1444). Современная эпоха в еврейской мысли началась с Баруха Спинозы (1632-1677), автора необычного и радикального. В 1656 году его изгнали из сефардской общины Амстердама за неортодоксальные взгляды. Это не помещало Спинозе оказать влияние на последующих еврейских философов, в том числе и более традиционных, в частности, Моисея Мендельсона (1729-1796). В XIX-XX веках появилось несколько важных трудов по религиозной философии. Большинство из них были написаны евреями Германии. Здесь в первую очередь выделяются Герман Коген со своей «Религией разума из источников иудаизма» (опубликована посмертно в 1919 году), Франц Розенцвейг со своей «Звездой искупления» и Мартин Бубер, автор книги «Я и Ты»[50]. Впоследствии по историческим причинам основным языком еврейской религиозной мысли был уже английский, а не немецкий язык.

В нашем беглом обзоре «великих еврейских книг», которые можно найти во многих еврейских домах, мы поскребли по верхам и упомянули лишь самое основное. Можно добавить и другие произведения, которые хорошо известны в более узких кругах, например, книгу «Тания» Шнеура Залмана из Ляд, фундаментальный текст хабадского хасидизма. Кроме того, не надо думать, что в каждом доме есть все эти книги: обычно люди держат у себя лишь несколько из них, поскольку (за исключением Библии и молитвенника) они отражают разные направления внутри иудаизма. Скажем, ортодоксальный еврей, хранящий потрепанные тома Талмуда, «Шульхан Аруха» и прочих трудов по галахе, возможно, даже не открывал «Зогар» или «Путеводитель» Маймонида. Последние тексты обычно по душе читателям совсем иного типа: соответственно более мистического и более рационалистического склада.

И наконец, ограничив наш список религиозной классикой, мы не сказали, что в еврейских домах сплошь и рядом встречается литература другого плана: романы и поэтические сборники, книги поваренные и исторические, не говоря уже об учебниках и словарях библейского и современного иврита. Много книг публикуется сейчас в государстве Израиль, и даже если они секулярные по содержанию, они тесно затрагивают еврейскую тематику. А еще есть литература на идише, которую начинают ценить ради нее самой, а не только лишь из народной ностальгии. Такие древние тексты, как Талмуд, охватывали самые разные сферы человеческой жизни, не обделяя вниманием ни одну тему и ни один жанр; ничто не казалось недостаточно «серьезным» или недостаточно «религиозным». Неслучайно Игнац Мейбаум называет современную литературу во всем ее многообразии «европейским Талмудом».

Он включает литературу, в которой европейское еврейство обсуждало еврейские проблемы, боролось с духом окружающего общества, уступало ему, избегало его и наконец приспосабливало его к еврейскому духу, тем самым обновляя древнее наследие. Эта новая литература есть еврейская литература. Разве можно считать труды и дневники Герцля «светскими»? Для нас, евреев, это не так. Разве библейский комментарий Самсона Рафаэля Хирша менее еврейский, чем толкования Раши, лишь потому, что написан в XIX веке? Герман Коген, Франц Розенцвейг, Менделе Мойхер-Сфорим, Бялик, Ахад Га-ам, Соломон Шехтер – все они, да и многие другие стали раввинами европейского Талмуда[51].

Эти слова были написаны в 1945 году. Время идет вперед и еврейская литература наших дней уже не только европейская, но и американская и израильская. Этот незавершенный «Талмуд» все еще находится в процессе роста и становления. Подобно первоначальному Талмуду, он не пытается дать окончательные ответы на вечные вопросы: он наслаждается дискуссиями, в которых каждый уважает аргументы другого, и ценит анализ проблемы не меньше, чем ее решение.

В наши дни евреи разделены по вопросу о теории и практике своей религии больше, чем когда-либо в истории. Показательно, что в ряде городов есть множество синагог, причем все они утверждают себя в качестве носителей подлинного иудаизма. Подчас вспыхивают ожесточенные споры, которые могут даже сопровождаться насилием (особенно в Израиле, хотя и не только там).