Читать онлайн «Правда о православных "святых"». Страница 5

Христианские сочинители житий использовали библейские сказания. Французский исследователь А. Мори, специально занимавшийся анализом житийной литературы, отмечал, что ему удалось обнаружить более пятидесяти общих мест, заимствованных авторами "биографий" святых в Священном писании. Так, например, благовещение деве Марии о предстоящем рождении Иисуса повторяется в житиях одиннадцати святых: Романа, Евтихия, Клары, Самсона, Доминика и др. В житии св. Христины можно встретить рассказ, очень напоминающий библейское сказание из книги пророка Даниила о чуде с отроками Ананием, Мисаилом и Азарием, которые якобы уцелели, будучи брошенными царем Навуходоносором в огненную печь. В житии св. Карла рассказывается о том, как он в битве с сарацинами остановил солнце. Точно о таком же чуде говорится в одной из библейских легенд о Иисусе Навине.

Церковные сочинители откровенно использовали и произведения древней мифологии. Среди христианских святых особой славой целителей пользуются Козьма и Демьян. Если внимательно ознакомиться с их житиями, то окажется, что они во многом напоминают древнегреческое сказание о герое Асклепии, прославившемся чудесными исцелениями.

Житие св. Иоасафа целиком переписано с мифа о Будде. Французский географ Э. Реклю, отмечавший, что на христианский культ оказала немалое влияние буддийская религия, писал: "...оказывается, что сам Будда, хотя и под чужим именем, фигурирует в святцах христианской церкви! Иоанн Дамаскин, монах VIII века, воспроизвел буддийскую легенду, придав действующим лицам ее другие имена, именно, назвав их Варлаамом и Иоасафом,- оба эти лица, выведенные в легенде, были затем причислены к лику святых, тогда как Иоасаф на самом деле не кто иной, как Будда".{26}

Помимо обращения к античной мифологии церковные авторы беззастенчиво заимствовали друг у друга целые эпизоды, порой даже не видоизменяя их. Если сравнить житие христианских святых Онисима и Алексея, то можно без труда увидеть, что это одно и то же сочинение, рознятся только имена. И совершенно справедливо отмечал А. Б. Ранович, что все жития "копируют одни и те же древние образцы и друг друга. Выработался определенный трафарет, который варьируется лишь в мелочах. Нет скучнее чтения, чем жития святых мучеников: беспрерывно тасуются одни и те же захватанные и затасканные, к тому же крапленые карты". {27}

Подобный процесс фабрикации святых и их жизнеописаний имел место и на Руси после принятия христианства. В те времена на Руси почиталось большое число языческих, богов. Наши предки славяне поклонялись солнечным божествам Сварогу, Даждьбогу, Хорсу. Они приносили жертоприношения богу грозы Перуну, пытались умилостивить "скотьего" бога Велеса.

Когда в 988 г. на Руси приняли христианство, статуи старых славянских богов были низвергнуты с пьедесталов. Верующим людям объявили нового, триединого христианского бога. Низвергнуть статуи старых богов было не столь трудно. Гораздо труднее оказалось заставить массы расстаться с верой в своих богов, уверовать в нового бога. Для того чтобы обеспечить внедрение новой веры в их сознание, сделать ее более приемлемой для народа, церковники пошли на включение в христианство элементов старой религии. В этом процессе древнеславянские боги нередко сливались с христианскими святыми. Они утрачивали свои имена, но сохраняли характерные черты и функции, которые переносились на святых христианской церкви. Так, славянский бог Святовит стал святым Виттом, бог Велес - святым Власием, бог Перун стал почитаться как Илья Пророк.

Новые святые вошли в русский православный месяцеслов, который был воспринят от греческой церкви. Помимо этого церковь на Руси приложила старания к тому, чтобы обзавестись собственными святыми. В условиях феодальной раздробленности право канонизации принадлежало местным духовным властям, и многие святые пользовались почитанием лишь в отдельных местностях. Достаточно сказать, что к XVI столетию из 68 православных святых всего лишь 5 были общерусскими, а все остальные имели местное значение. Об этом, в частности, пишет Е. Голубинский: "...Подвижники разделялись на три класса: на местных в теснейшем смысле слова, на местных в обширнейшем смысле слова и на общих или общецерковных, т. е. на таких, которым назначалось празднование только в самом месте их погребения,- в монастыре или у приходского храма... на таких, которым назначалось празднование в одной своей епархии, и на таких, которым назначалось празднование на всей Руси".{28}

Основанием для причисления к лику святых того или иного лица прежде всего являлся "дар чудотворения" данного лица при жизни или после смерти. Причем достаточно было чьих-либо свидетельств о подобном даре. Если местные власти, хотя они и не были "очевидцами чудес", удостоверяли эти свидетельства, то канонизация совершалась.

Не удивительно, что порой отдельные лица возводились в ранг святых по указанию князей, крупных феодалов, которые в тот период, когда русская земля была раздроблена на множество отдельных княжеств, старались "приобрести" своего святого, дабы тот покровительствовал именно их княжеству, вотчине. В этом было заинтересовано и местное духовенство: ведь культ святых всегда служил не только одним из сильнейших средств религиозного воздействия на верующих, но и источником огромных доходов.

Как и в раннехристианской церкви, в первую очередь канонизации на Руси подлежали мученики, "пострадавшие за веру Христову". Но если в древнем Риме можно было говорить о преследованиях приверженцев христианства со стороны римских властей, то в древней Руси, где князь Владимир и его преемники делали все возможное для распространения христианства, не могло быть и речи о гонениях и "мучениках".

Пришлось причислять к лику святых видных представителей духовенства, якобы прославившихся своей беззаветной преданностью богу. Наряду с высшими чинами духовенства церковь канонизировала князей, бояр. Вместе с ними порой попадали в святцы имена прославленных полководцев, популярных в народе, например Александра Невского.

Первыми святыми русской церкви были Борис и Глеб, сыновья князя Владимира Киевского, убитые своим братом Святополком в междоусобной борьбе. Летописные сведения о них весьма скудны. И при всем старании церковники не смогли наделить их чертами, которые свидетельствовали бы о "святой" жизни. Чтобы не было сомнений в их святости, церковники начали распространять легенды о чудесах, якобы происходивших с останками Бориса и Глеба.

В "Истории русской церкви" Е. Голубинского приводится рассказ монаха Иакова в изложении летописца Нестора, где говорится о том, что на месте погребения Бориса и Глеба у церкви св. Василия в Вышгороде, неподалеку от Киева, "иногда видим был стоящим столп огненный, иногда слышно было пение ангелов, и верные люди, слышав и видев то, дивились и славили бога и приходили, чтобы молиться на том месте". Далее повествуется, как "однажды близко к тому месту, где погребены были под землею святые, пришли варяги, и когда один вступил, то внезапно изшедший из гроба огонь опалил ноги его.." Церковные предания донесли рассказы и о других чудесах, будто бы происходивших на месте захоронения Бориса и Глеба.

Вслед за Борисом и Глебом были канонизированы игумен Печерского монастыря Феодосий Печерский, епископ Новгородский Никита, великая княгиня Ольга, киевский князь Мстислав Владимирович, черниговский князь Игорь Олегович, основатель Печерского монастыря Антоний Печерский, епископ Ростовский Леонтий, новгородский князь Всеволод и др.

Церковные историки, занимавшиеся изучением вопроса канонизации в русской православной церкви, обычно разделяют историю канонизации на три периода: первый - до так называемых макарьевских соборов, второй- после макарьевских соборов и третий - от учреждения святейшего синода. Первый период охватывает почти пять с половиной столетий - от принятия христианства на Руси до созванного в правление Ивана Грозного митрополитом Макарием в 1547 г. церковного собора. До середины XVI столетия православная церковь имела слишком мало общерусских святых, почитаемых повсюду на Руси. При восшествии на трон Ивана Грозного начался новый этап в истории канонизации. Е. Голубинский так определяет причины столь массовой канонизации в это время: "На вопрос о побуждениях, которые заставили митрополита Макария совершить такое необычное дело, как единовременно канонизировать очень многих святых, мы отметим здесь кратко, оставляя более подробный ответ для другого места. После взятия турками Константинополя, который был вторым Римом... и после исчезновения царей греческих, русские начали смотреть на свою Москву как на третий Рим и на своих государей, как на преемников царей греческих...

Когда великое русское княжество стало царством, т. е. сменив собою империю Византийскую в качестве единого на земле православного царства, вознеслось на самую высокую ступень в христианском политическом мире, то и церковь русская, вознесясь вместе с государством, заняла, по представлениям предков наших, первенствующее место среди частных православных церквей. Заняв первенствующее место среди частных православных церквей, русская церковь должна была позаботиться о том, чтобы по внутренним своим качествам привести себя в соответствие с занятым внешним высоким положением... Состояние и славу всякой церкви составляют святые... И вот митрополит Макарий, желая предпринять дело обновления церкви, начал с этого общего торжественного прославления тех из них, которые оставались дотоле непрославленными".{29}