Читать онлайн «Белая Церковь: Вдали от атеистического террора». Страница 14

М Родзянко отмечает, что владыка Евлогий в своих словах и действиях противоречил сам себе. «Порвав с Собором в 1926 г., митрополит Евлогий стал управлять своей епархией, основываясь на указе 5 мая за № 348, о котором в письме к митрополиту Антонию от 3/16 июня 1922 г. он писал: «Несомненно он дан был под давлением большевиков. Я за этим документом никакой обязательной силы не признаю. вне пределов советского государства он не имеет значения и авторитета ни для кого и нигде» Выходит, что теперь этот указ для него имеет и значение, и авторитет, и в своих посланиях он стал писать диаметрально противоположное тому, что писал раньше Так, 26 июня 1924 г в послании к пастве он писал: «Правила духовные указуют особое внимательное и братолюбивое отношение к тем епископам, которые лишились своих кафедр не по своей вине, с предоставлением им участия в чести и служении епископском (18-е правило Антиохийского Собора), дабы они могли и рукоположения в разные степени клира по правилам совершать, и преимуществом председания сообразно своему пределу пользоваться; и всякое их начальственное действие да будет признаваемо законным и твердым, говорится в 37-м правиле Трульского Собора». Теперь же от 6/19 августа 1926 г. он пишет: «Наши же соборы за рубежом и особенно Синод в большинстве состоят из епископов только титулярных, уже освобожденных от своих мест в России и уже замещенных там другими законно правящими епископами Митрополит Платон и я только имеем свои административные полномочия от Патриарха. Ссылка митрополита Антония на 37-е правило IV Вселенского, Трульского Собора здесь неуместна». В этом же послании он пишет: «Попытка выбросить из исторического обращения ясный и не допускающий никаких кривотолков московский указ 1922 г только потому, что он кому-то неприятен, является произвольною и незаконною», а 3/16 июля 1922 г., то есть три года раньше, он писал митрополит Антонию, (.) что никакой обязательной силы за этим указом не признает (…) 18/31 мая 1923 г. в своем докладе Синоду он писал: «На Соборе архиереев будет председательствовать старейший по сану из архипастырей, который и в России имел особые перед другими владыками права, – высокопреосвященнейший митрополит Киевский Антоний, что будет согласно с п 3 Патриаршего указа 1920 г за № 362» А сейчас для него оказываются эти епископы и митрополит Антоний бесправными».

«Решения принимались митрополитом Евлогием не на почве подлинно канонических оснований, – замечает епископ Григорий, – а ad hoc, применительно к положению (…). Можно допустить, что в изгибах линии поведения митрополита Евлогия имела какое-то значение его личная привязанность к митрополиту Антонию, которому он многим был обязан, особенно в начале своей карьеры Но чем дальше, тем больше стало проявляться его властолюбие, а также его неразрывная связь со сплоченным кругом деятелей, идейно связанных с Богословским институтом в Париже».

В конце концов поведение митрополита Евлогия вызвало всеобщее возмущение зарубежных архиереев, и 26 января 1927 г Архиерейский Синод РПЦЗ вынужден был предать митрополита Евлогия суду священного Собора, отстранив его от управления епархией, и запретил впредь до суда в священнослужении Управляющим Западно-Европейской епархией был назначен на место митрополита Евлогия архиепископ Серафим Митрополит Евлогий не подчинился запрещению и со значительной частью духовенства и мирян отделился от РПЦЗ С тех пор церковная жизнь русского Западно-Европейского округа стала развиваться уже совершенно независимо от РПЦЗ Возникший раскол отрицательно повлиял на духовное единство русской эмиграции.

Видимо, митрополит Евлогий после разрыва чувствовал себя некомфортно и хотел получить поддержку своей позиции от иерархов других церквей, поэтому в 1927 г. он обратился с письмом к Константинопольскому Патриарху Василию III. Вселенский Патриарх ответил, что запрещения, наложенные РПЦЗ на преосвященного Евлогия и верное ему духовенство, «являются деяниями канонически беззаконными и никакой посему силы не имеющими, ибо и самое существо этого самозванного собрания в качестве органа управления канонически несообразное.» Митрополит Евлогий отмечал, что к этому мнению Вселенского Патриарха присоединились Патриарх Александрийский и Антиохийский, предстоятели Элладской, Латвийской, Финляндской Церквей и архиепископ Литовский. Трудно, однако, не учитывать представительность Зарубежного Собора, присутствие на нем многих авторитетных влиятельных церковных деятелей – священнослужителей и мирян, позиция же Вселенского Патриарха была явно необъективной Невольно напрашивается параллель между непризнанием Константинопольской Патриархией Зарубежного Синода РПЦЗ и признанием ею же обновленцев в России Восточные Патриархи в очередной раз послужили катализаторами в ослаблении позиций Русской Церкви, поддерживая и углубляя расколы.

В том же году митрополит Евлогий вошел в сношения с митрополитом Сергием (Страгородским), к тому времени уже издавшем свою «Декларацию», и в августе 1927 г. подчинился Московской Патриархии М Родзянко пишет, что митрополит Сергий «потребовал от митрополита Евлогия, его викариев и всего подчиненного ему духовенства персональной подписки о лояльности советской власти Подписи эти были даны, и все отосланы в Москву» Однако это не совсем точно На требование митрополита Сергия к зарубежному епископату заявить о лояльности к советской власти митрополит Евлогий ответил в своей проповеди в парижском соборе 4 сентября и в письме Сергию от 12 сентября В проповеди он сказал: «Мы не можем. быть лояльными по отношению к советскому правительству.

Это требование политическое по своему характеру и с канонической точки зрения для нас не обязательно. Что же касается второго требования. не превращать церковь в политическую арену… оно чисто церковное… [исполнение его] является нашим священным долгом по отношению к страждущей Матери-Церкви» В официальном письме Сергию Евлогий указал: «Мы, русские эмигранты, не являемся гражданами Советского Союза. и наше членство в Русской православной Церкви не может быть основанием для требования от нас, эмигрантов, «лояльности», то есть легального повиновения советской власти. я обязуюсь твердо стоять на. позиции невмешательства Церкви в политическую жизнь и не допускать использования амвона в политических целях» В своем ответе митрополит Сергий принял эту формулировку и заявил, что «лояльность» не может, конечно, обозначать повиновение советским законам Он заявил также, что его не интересует текст присяги, если только все духовенство подпишет обязательство о невмешательстве Церкви в политику После этого состоялся созванный Евлогием епархиальный съезд, одобривший его действия и его формулировку присяги, которая была подписана всем духовенством, за исключением двух-трех священников во Франции.

Однако занятая митрополитом Евлогием позиция, очевидно, не удовлетворила советскую власть На митрополита Сергия было оказано очередное давление, и последний стал упрекать владыку Евлогия «в том, что он занимается антисоветской политикой, а Евлогий отвечал, что его высказывания о преследовании Церкви в России являются его пастырским долгом и имеют религиозный, а не политический характер» Положение еще больше обострилось в 1930 г., когда митрополит Евлогий принял участие в экуменическом молении англикан и православных за страждущих христиан в России, совпавшем по времени с особенно яростной кампанией против Церкви, развернутой Сталиным в 1929 г Моление проходило в Вестминстерском аббатстве и возглавлялось архиепископом Кентерберийским Это деяние митрополита Евлогия вызвало нарекания со стороны Москвы, но, что характерно, не по поводу того, что он нарушил каноны Православной Церкви, запрещающие молитвенное общение с еретиками, а прежде всего по поводу того, что эти молитвы шли вразрез с явно навязанным Сергию заявлением на пресс-конференции о том, что Церковь якобы не подвергается преследованиям Митрополит Евлогий провел в Англии неделю, участвуя в совместных молитвах и выступая с проповедями о страданиях верующих в России. Вскоре после этого Сергий потребовал у него объяснения. Напомним, что Евлогий ответил, что взывать о помощи бессловесным страдальцам и мученикам в России является его пастырским долгом В ответ на это Сергий приказал Евлогию уйти на покой и передать все обязанности архиепископу Владимиру, следующему по старшинству епископу в Западно-Европейской епархии Архиепископ Владимир отказался, после чего Сергий потребовал от Евлогия обязательства никогда больше не участвовать в подобного рода публичных выступлениях Между тем подчиненное митрополиту Евлогию духовенство заговорило о том, что он получил назначение от Патриарха Тихона и потому указания митрополита Сергия для него не могут иметь особого значения Тогда Евлогий обратился к Сергию с прошением разрешить создание временно независимой епархии Вместо этого Сергий наложил запрещение в священнослужении на Евлогия и все подчиненное ему духовенство и потребовал, чтобы все оставшиеся верными Москве приходы перешли в ведение митрополита Литовского Елевферия, который оставался в московской юрисдикции.