Читать онлайн «Религии современности. История и вера». Страница 13

Своими импульсами оживления современная религиозная жизнь американского еврейства обязана в первую очередь тому духу времени, которым были отмечены 1960-е годы. Особенно большую роль в этом сыграла шестидневная война, высвободив и мобилизовав сильнейшую энергию молодого поколения, растрачиваемую прежде в общеамериканских гражданских движениях или в движении протеста против войны во Вьетнаме. Пришедшие в себя дети «антикультуры» (countreculture) обратились к своим еврейским корням, что прежде всего нашло выражение в основании так называемых «хавуротов». Первая такого рода община, представлявшая в определенных границах попытку институционного утверждения организованной религиозности, своеобразного идеала еврейской автономной коммуны по поздне-античному образцу, возникла в 1968 году в качестве своего рода альтернативы раввинистической семинарии. Затем последовали основания других общин. Их целью было — вместе учиться, вместе молиться, вместе отмечать ежегодные еврейские праздники и личные, индивидуальные памятные даты, вместе жить — по крайней мере, на протяжении регулярно проводимых встреч-съездов. Никаких профессиональных руководителей-функционеров у этих общин не было. Главный акцент делался на том открытом заново принципе иудаизма, который определялся словами «сделай это сам» («do-it-yourself»), требовал активности, самостоятельности вместо пассивного участия в предначертанных ритуалах. Хавуротское движение быстро нашло приверженцев и последователей. По данным их верховной организации в середине 1980-х годов существовало уже от 1500 до 2000 таких групп, в каждой из которых числилось от 20 до 80 членов и присутствовало в среднем 85 %. Со временем профиль хавуротов меняется. Сегодня добрая их треть связана с конгрегациями при синагогах, в которых они образуют нечто вроде больших семей для членов более крупных, часто анонимных общин и в то же время принимают на себя ответственность за характер взаимоотношений и устройство жизни в общинах, на застой в которых люди часто жалуются. Критика религиозного истэблишмента, которая с самого начала сопровождала хавуротское движение, используется ныне в конструктивном плане. С другой стороны, также изначально хавуроты не претендовали на то, чтобы стать значительной социальной структурой, ограничивая свои цели функцией «миньяним» (Quoren) — то есть прежде всего совместными молитвами, совместным участием в богослужении; социальные потребности теперь уже значительно повзрослевших и даже успевших состариться членов этих коммун нашли удовлетворение в их личной семейной жизни. Примечательно также то, что сегодня в университетах едва ли можно встретить факт основания новых общин-хавуротов. Студенты, чьи духовные интересы ангажированы в еврейский мир, скорее склонны сегодня к «играм в ортодоксию» в духе «преображения», или «возвращения» к вере.

Другая инновационная тенденция в американском иудаизме связана с феминизмом. Первые женщины, которые были носительницами нового самосознания в еврейском контексте, пришли в общественную жизнь из хавуротских кругов и в большинстве своем представляли консервативное движение. В 1972 году на ежегодной конференции консервативной организации раввинов группа женщин обратилась с заявлением о необходимости женского полноправного участия в еврейской жизни, включая все её аспекты, особенно касающиеся того, что происходит внутри самих синагог. На институционном уровне эти требования получили быстрое и успешное решение у реформаторов. В 1973 году первая женщина получила сан раввина. Этой женщиной была Сэлли Прейсанд из Еврейского Союза Колледжей (Hebrew Union College). У консерваторов дискуссии по этому поводу длились гораздо дольше. В 1973 году Ассамблея раввинов (Rabbinic Assembly) приняла решение передать в будущем отдельным общинам право самостоятельно решать, захотят ли они включить в состав той группы из десяти совершеннолетних религиозных лиц, которая необходима для проведения общих молитв. На практике это правило очень быстро нашло применение. В 1983 году — после острых дебатов — женщины были допущены для поступления в Еврейскую Теологическую Семинарию (ЕТС), с 1985 года они получили право становиться там канторами. «Современная ортодоксия» внимательно и зорко следила за этими решениями, особенно если их принимали консерваторы. В то время как концепция феминизма вызвала там, как и следовало ожидать, критику, особенно в связи с опасениями её отрицательного влияния на рождаемость и прирост населения, тем не менее с другой стороны группы женщин ортодоксального религиозного направления также предприняли попытку соединить феминистические позиции с лояльностью по отношению к еврейским традициям. Надо учесть тот факт, что ныне значительно возросло число женщин из ортодоксальной еврейской среды, которые, благодаря времени, высвободившемуся у них в связи с тем, что дети воспитывались в школах «продленного дня», имели возможность так глубоко изучить источники и обнаруживали такие знания основ иудаизма, какие еще немыслимы были у предшествующих поколений. Эти женщины не могли и не хотели ограничиться прежней ролью еврейских «хранительниц очага» в четырех стенах собственного дома, а претендовали на то, чтобы участвовать в профессиональной деятельности, выступать «за своего мужа», в то время как мужчины оставались в роли вечно «учащихся» и больше внимания уделяли воспитанию детей, что, впрочем, уже давно было принято в ультраортодоксальной среде в Израиле. Определенных успехов достиг еврейский феминизм также и на институционном уровне. Для многих сегодня иудаизм — это уже не та религия, где женщины отсутствуют и не имеют никакого влияния. Но радикальная феминистическая теология не ограничивается этой сменой представлений, она требует радикального реформирования самой религии, сформировавшейся в духе патриархальной идеологии, и решительно отклоняет не только иерархию полов, но и идею выбора, и условные образы Бога. Попытки проведения литургии в новом духе, вне какой-либо иерархии полов, имеют место в кругах реконструкционистов. Здесь группы женщин заняты экспериментами по созданию новых ритуалов в их собственной режиссуре и исполнении, например, ритуалов, сопровождающих рождение девочек. Эти ритуалы строятся в соответствии со спецификой женского опыта, женского мира.

Устремления еврейского феминизма переплетаются с другими тенденциями еврейской субкультуры, где, в стороне от магистральных путей развития основных направлений иудаизма, происходят различные эксперименты и внедряются новшества. Например, сегодня в США существует около 20 общин при синагогах, ориентированных на гомосексуалистов. В других группах развиваются варианты спиритуализма в духе «нового века»; существует «Общество гуманистического иудаизма» (Society for Humanistic Judaism), в котором еврейские праздники отмечаются без всяких богослужений.

Новым явлением становятся межконфессиональные общины (Interfaith Community) для «смешанных» семей, состоящих из представителей иудаизма и христианской религии. Открытия в этом направлении несомненно становятся источником новой витальности, новой силы. Здесь находят свою нишу и те, кому чужды институционные формы, официальные направления иудаизма, но кто чувствует себя обязанным сохранить еврейскую идентичность. Среди множества выделяются и такие направления, за которыми, по мнению наблюдателей, большое будущее. Благодаря этим «трансформаторам» иудаизм, видимо, выживет и сохранит в будущем свою силу, хотя, возможно, он будет существовать и развиваться в несколько видоизмененной форме. Другим кажется сомнительным, чтобы всё, созданное евреями, без отбора можно было бы считать проявлением живой и высокой еврейской культуры; односторонняя ориентация на еврейскую традицию или еврейские традиции представляется им недопустимой для прогрессивного развития еврейства, иудаистского общества, которое достойно этого имени как в своем последовательном, так и в непоследовательном развитии.

Все наблюдатели одинаково выражают озабоченность по поводу «нулевого прироста населения» («zero population growth»). Согласно одному весьма убедительному расчету, проведенному в 1976 году, к 2076 году в США останется не более 10 420 евреев (об этом писал Э. Бергман в «Мидстриме», октябрь 1977, с. 9–19). По новейшим расчетам, очень скоро большинство еврейского народа будет жить в Израиле. Одной из главных причин демографической стагнации с конца 1960-х годов, наряду с низкой рождаемостью, является растущая тенденция к заключению «смешанных» браков с представителями других религий; дети от таких браков нередко считаются потерянными для еврейства; между тем, число смешанных браков в некоторых местах уже превышает 50 %. Перед лицом этого факта реформаторское движение в 1983 году включило в свою наступательную политику право на признание в таких семьях еврейской идентичности ребенка не только по материнской, но и по отцовской линии (что противоречит Галахе, ибо означает, что евреем может считаться человек, у которого только отец — еврей, а мать может быть и не еврейкой, если только родители воспитали его в еврейских традициях). Это обнаруживает невиданную прежде готовность к интеграции в еврейское общество тех членов семьи (партнеров по браку), которые не принадлежат к еврейству и даже не собираются принять иудейскую веру. Эта линия заключает в себе несомненно основанное на учете общественных реалий понимание того, что принадлежность к иудаизму при формировании семьи остается не более и не менее чем одной из многих составляющих общего расчета при принятии решения. В будущем, особенно если принять во внимание тенденцию к росту числа разводов и к созданию семей по конъюнктурным обстоятельствам, эта религиозная составляющая всё чаще будет носить случайный характер. С другой стороны, проведение в жизнь той нормы патрилинеаритета (признания еврейского происхождения человека по отцовской линии), которую реконструкционисты приняли уже в 1968 году, приведет к разрушению той схемы, какая ныне еще определяет на основании конвенции или принятого «статус кво» ответ на вопрос, кто является евреем. И хотя теоретически это может затруднить процесс заключения браков между представителями реформаторских направлений и сторонниками традиционной, неизменной Галахи, но на практике это не будет иметь значительного воздействия. Иудаизм уже давно склонен к определенному плюрализму, не взирая на все угрожающие предупреждения о том, что это принесет ему ущерб, и жалобы на утрату «единства народа».