Читать онлайн «Введение в Ветхий Завет Канон и христианское воображение». Страница 21

Кодекс святости заканчивается главой 26, в которой перечисляются благословения, обещанные в награду за послушание заповедям Торы (26:3–13), и приводится гораздо более длинный список проклятий в адрес тех, кто эти законы нарушает (ст. 14–39). В этой главе подчеркивается важность послушания и снова акцентируется взаимосвязь святости и справедливости.

Книга Левит служит еще одним примером того, как древний материал, связанный с конкретными религиозными практиками, переводит внимание читателя к отчетливому образу народа, пребывающего в общении с Богом: «А вы будете у Меня царством священников и народом святым» (Исх 19:6, см. также 1 Петр 2:9).

Как уже отмечалось, в Книге Левит обсуждаются вопросы, кажущиеся странными людям современной постмодернистской культуры. Из–за того, что главной заботой «священников» были вопросы культа, с повышенным вниманием к точности и симметричности в построении материала, этот текст кажется современному секулярному читателю в лучшем случае древней диковиной. Однако в современных условиях, когда самодостаточный мир, порожденный эпохой Просвещения, оказался в опасности, когда стало очевидно, что он не отвечает человеческим исканиям, по крайней мере, в США, затронутые здесь вопросы снова встали на повестку дня.

Это возвращение в значительной мере связано с ощущением потери Бога в современном, практически полностью обмирщенном обществе, которое стремится снова Его найти. Говоря более конкретно, когда мир оказывается под угрозой уничтожения, забота о чистоте становится как никогда важной. Назвав свою книгу «Чистота и опасность», Мери Дуглас постаралась показать, как ощущение опасности ведет к усилению заботы о святости. Это наблюдение может служить ключом к культурным «сражениям» вокруг библейских текстов, происходящим в Церкви и в обществе в США (Douglas 1996).

В Книге Левит речь идет о древней, но до сих пор актуальной для Израиля, современного автору, идее «инаковости» ГОСПОДА, приблизиться к которому можно лишь в результате строгой дисциплины и сознательных усилий. Эта идея коренится в глубоком ощущении характера Бога, который внушает как веру, так и благоговейный страх. Вероятно, что это ощущение особенно усиливалось в моменты катаклизмов. Исходя из этого, мы можем понять намерение кодификаторов, объединивших более древние материалы в эпоху вавилонского плена или вскоре после него. Этот факт кажется особенно удивительным, если вспомнить о том, что на момент создания окончательного варианта текста, то есть ко времени плена, Иерусалимского Храма, единственного места, в котором могли приноситься жертвы и отправляться культ, уже не существовало. По–видимому, реконструкция системы жертвоприношений и связанных с ней материалов воспринималась не как руководство к действию, но как литургический текст, акт эстетического воображения, представляющий миф, в котором вся жизнь Израиля сосредоточена на послушании и радостном служении ГОСПОДУ.

В присутствие Бога можно войти только через соблюдение предписаний о святости, и никак иначе. Материал Книги Левит очень далек от современных условий, но он продолжает оставаться актуальным, поскольку в мире интерпретации библейского текста по–прежнему сохраняется древнее ощущение «инаковости» Бога (Knohl 1995).

В четвертой книге Пятикнижия продолжается развитие темы синайского откровения: перечисляются новые заповеди и рассказывается о других происшествиях во время странствий по пустыне. Ни в церковной практике, ни в критических исследованиях Книге Числа не уделялось должного внимания, поскольку считалось, что как художественному произведению ей недостает ясности формы и литературных достоинств. Этой книге не придавалось решающего значения ни при изучении еврейской традиции, ни при анализе основ библейской религии.

За некоторыми исключениями, важнейшие из которых отмечены ниже, материал Книги Числа принадлежит священнической традиции. Это означает следующее: (а) основная идея книги заключается в описании Израиля как очищенной общины священников, соблюдающих правила ритуальной чистоты, чтобы иметь возможность пребывать в присутствии Божьем; (б) книга обрела окончательную форму во время вавилонского плена, превратившись в наставление о том, как лишенные своей страны иудеи могут снова стать «чистым Израилем»; (в) в основе книги лежат древние культовые и исторические материалы, переработанные в соответствии с богословским видением, представленным в еврейской общине священнической традицией.

Для того, чтобы понять этот трудный материал, было предложено несколько путей.

1. Очевидно, что стих 10:11 представляет собой начало второй части книги. В первой части перечислены полученные Моисеем на Синае наставления, касающиеся правильного устройства религиозной жизни общины. Эта часть — продолжение священнических наставлений, начавшихся в Исх 25 и проходящих через всю Книгу Левит. Следует понимать, что обращение к авторитету Моисея является более поздней ссылкой на традицию, связанную с оставшимся в памяти людей авторитетным лидером, получавшим откровения на Синае. Вторая часть книги, начинающаяся стихом 10:11, представляет собой рассказ о длительном пути от горы Синай, где были даны заповеди, к земле обетованной, ставшей целью всей традиции. Таким образом, книга разделяется на две части: рассказ о синайском откровении и рассказ о странствии по пустыне. Однако в эпоху плена обе части переосмысляются и ее главными темами становятся (а) послушание (в смысле поддержания святости) и (б) стремление к возвращению в Святую землю.

2. Книгу можно разделить на части в соответствии с географическими упоминаниями, хотя и очевидно, что описанные географические условия с хронологической точки зрения далеки от реальности. Они скорее играют символическую роль и направлены на то, чтобы хотя бы в воображении представить скорый приход Израиля в землю обетованную или, в VI веке, скорое возвращение пленников домой из Вавилона. При подобном разделении первым местом действия оказывается Синай. Эта часть охватывает главы 1:1–10:10. Затем, в главах 10:11–21:9, Израиль перемещается к северу и, наконец, в главах 21:10–36:13, подходит к земле обетованной, размещаясь в долине реки Иордан. Части 10:11–21:9 и 21:10–36:13, выделяемые по географическому принципу, представляют собой литературный прием, создающий впечатление приближения Израиля к земле обетованной. Акцент на «воображаемом Израиле» очень важен. С одной стороны, он указывает на тщетность попыток восстановить исторический фон, с другой, — говорит о том, что этот материал, обработанный священниками, служил своеобразным путеводителем для более поздней общины VI века, живущей в условиях плена. В результате, даже если в основе этого текста и лежали какие–то реальные исторические события, они совершенно затерялись за интерпретациями, введенными в текст в интересах общины более позднего времени, столкнувшейся с проблемами переселения и потери земли. Главной заботой этой общины стало богословское обоснование возможности возвращения в землю обетованную и вера в присутствие Божье.

3. Важное наблюдение было сделано Деннисом Олсоном при исследовании двух переписей, описанных в главах 1 и 26 (Olson 1985). Эти списки, в которых перечисляется население Израиля (благодаря которым книга и получила свое название — Числа), следует расценивать не как историческую справку, но как введение в интерпретацию, предлагаемую в книге. Как предположил Олсон, первый перечень представляет собой «старшее поколение» непослушных ровесников Моисея. Все оно было осуждено. Во втором перечне, в главе 26, описано новое поколение, послушное и поэтому унаследовавшее обетованную землю. По мнению Олсона, книга построена так, чтобы подчеркнуть разницу, существовавшую между двумя поколениями, нечестивым и верным. Это разделение говорит о глубоком кризисе самосознания, выразившемся в разрыве поколений, произошедшем в центральный момент еврейской истории.

Резкое разделение на два поколения, нечестивое старшее и послушное молодое, говорит о разрыве, существовавшем в истории Израиля, произошедшем из–за непослушания народа ГОСПОДУ. Как верно отметил Олсон, единственным связующим звеном между двумя поколениями стали «верные соглядатаи» Иисус Навин и Халев. В Числ 14:6–9 говорится о том, что только они смогли поверить в обещание ГОСПОДА о новой земле, несмотря на все опасности, с которыми было связано вхождение в нее. В стихе 14:24, в награду за верность, Халев (без Иисуса Навина) называется наследником земли:

Но раба Моего, Халева, за то, что в нем был иной дух и он совершенно повиновался Мне, введу в землю, в которую он ходил, и семя его наследует ее.

В художественной интерпретаторской традиции, отраженной в окончательной версии текста, Иисус Навин и Халев становятся прототипами верного, хотя и немногочисленного остатка, благодаря которому сохраняется преемственность между двумя крупными частями повествования — рассказами об исходе и вхождении в землю.