Читать онлайн «Иисус глазами очевидцев Первые дни христианства: живые голоса свидетелей». Страница 19

Распространенность имени Иошуа, по–видимому, также объясняется патриотическими чувствами: называя ребенка в честь знаменитого библейского Иисуса Навина, покорившего землю обетованную, его родители выражали надежду на освобождение этой земли из–под римского владычества. Однако на популярность имени мог влиять и тот факт, что это имя теофорично, то есть в его состав входит имя Бога (что особенно заметно в его полной форме Иегошуа). Имя Иосиф, изначально не теофоричное, в этот период часто произносилось как Иегосеф, что делало его теофоричным; в имени Иуда (Иехуда), возможно, также видели божественное имя YHWH[173]. По–видимому, именно то, что это единственные из имен патриархов, в состав которых включено имя Божье, придало им популярности. Более того: в именах Иоанн (Иегоханан, Иоханан) и Ионафан (Иегонатан, Ионатан) имя Божье имеется изначально. Получается, что пять из восьми наиболее распространенных мужских имен начинаются с имени Бога: Иосиф (второе место), Иуда (четвертое), Иоанн (пятое), Иошуа (шестое), Ионафан (восьмое). Возможно даже, что имена Иаков (одиннадцатое) и Измаил (тринадцатое) обязаны своей популярностью тому, что оба они начинаются с «йод»[174].

Некоторые имена, очевидно, были популярны в первую очередь из–за их значения. Такова группа из трех очень популярных имен: Иоанн (пятое место), Анания (седьмое), и Анан — сокращенная форма Анании (двенадцатое). Иоанн (Иегоханан), одно из имен Хасмонеев, означает то же, что и Анания. Оба эти имени имеют значение «Яхве милостив» и различаются лишь тем, в начале или в конце имени стоит элемент YH. Анан («он милостив») означает то же самое, но без прямой отсылки к Богу. Такие имена могли иметь личный смысл — выражение благодарности родителей Богу за рождение сына. Однако в них могло проявляться и более широкое и общее чувство — надежда на то, что милосердный к своему народу Бог рано или поздно, согласно своим обетованиям, изгонит языческих завоевателей и восстановит Израиль. Стоит отметить, что имена с этим значением (Анания, Ананиил, Анна) часто встречаются в Книге Товита, где они символизируют надежду на милость Бога к изгнанникам и на их возвращение в Израиль[175].

Имя Измаил («услышал Бог»)[176], стоящее в списке популярности на тринадцатом месте, также может иметь как личный (Бог услышал наши молитвы о ребенке), так и более широкий, национальный смысл. Однако в случае Менахема («утешителя»), стоящего на десятом месте, вывода о мессианском, эсхатологическом значении этого имени избежать невозможно. Глагол «утешать» в этот период четко ассоциировался с восстановлением Израиля, особенно в связи с тем, что это слово открывает собой Ис 40 и часто повторяется в дальнейших пророчествах (Ис 49:13; 51:3, 12; 52:9; 61:2; 66:13, ср. Иер 31:13, Зах. 1:17); поэтому вполне возможно, что имя Менахем, как и хасмонейские имена и имя Иошуа, выражает надежду иудеев на вмешательство Бога и освобождение народа его из–под власти язычников. Едва ли стоит считать случайностью, что самый знаменитый Менахем этого периода[177] — претендент на мессианство, сын Иуды Галилейского, который в 66 году н. э., в начале иудейского восстания, во главе армии сикариев занял Иерусалим (Иосиф Флавий, Иудейская война, 2.433–434.) Не имя ли вдохновляло его самого и его последователей считать его Мессией?[178]

Таким образом, достаточно очевидно, что не только имена Хасмонеев, но и некоторые другие из наиболее популярных мужских имен пользовались такой любовью из–за их связи с националистическими религиозными ожиданиями освобождения и восстановления Израиля. Разумеется, это не означает, что об этой связи думали все родители, выбирая имена своим детям. Став популярным по той или иной причине, имя затем продолжает оставаться популярным просто потому, что часто встречается. Кроме того, в семьях, особенно аристократических, часто существуют традиции передачи имен из поколения в поколение. Однако эти вторичные факторы не нивелируют причин, по которым чрезвычайную популярность в Палестине приобрело сравнительно небольшое количество имен.

В большинстве случаев, как мы уже видели, популярность имен никак не связана с носившими их библейскими героями. Большая часть распространенных имен — библейские, однако популярность они завоевали независимо от своих библейских носителей. Исключениями кажутся только Иаков и Иошуа. Однако стоит отметить, что некоторые знаменитые библейские имена — такие, как Моисей[179], Давид и Илия[180] — вообще не использовались палестинскими иудеями этого периода. Нежелание называть младенцев этими именами может быть также связано с эсхатологическими надеждами, а именно, с представлением о том, что грядущую теократию возглавят три эсхатологические фигуры: грядущий Мессия (сын Давидов), первосвященник (возвратившийся Илья) и пророк, подобный Моисею. Возможно, считалось, что называть этими именами своих детей означает тщеславно пророчить им судьбу эсхатологических освободителей Израиля. Так что неиспользование этих имен, быть может, является негативным свидетельством мессианских надежд этого периода.

То, что почти половина населения иудейской Палестины звалась всего дюжиной имен, привело к интересному результату. Чтобы опознать человека, недостаточно было назвать его по имени. Друзьям, знакомым, порой даже родственникам требовались какие–то иные признаки, чтобы отличить его от других людей, носящих то же имя. Для этого использовались различные приемы, как правило, характерные лишь для иудеев Палестины, но не для Рассеяния[181].

Почти все способы различения людей, носящих одно и то же имя, можно продемонстрировать на примерах из Евангелий и Деяний. Далее я приведу подобные иллюстрации, однако без ссылок на двенадцать апостолов: они представляют собой особый случай, которым мы займемся в следующей главе.

(1) Различит формы имени. Многие имена имели несколько форм, которые иногда использовались, чтобы отличить одного носителя имени от другого. Так, Иосифа, брата Иисуса (Мф 13:55), по–видимому, называли сокращенной формой имени Иосия (греч. loses; Мк 6:3) — очевидно, для того, чтобы отличать его от Иосифа, отца семейства. Так бывает и в современных семьях, где отец и сын носят одно имя: например, отца называют Джеймсом, а сына Джимом. Возможно, Закхей (Лк 19:2; то есть Заккай — уменьшительная форма имени Захария) поначалу звался так для того, чтобы родные могли отличать его от отца, дяди или деда, носившего имя Захария[182].

(2) Добавление патронимов («отчеств»). Простой и очень распространенный способ — добавить к имени человека патроним, то есть отсылку к имени его отца: «X, сын (арамейское бар или еврейское бен) Y». Примеров множество. В Новом Завете это Левий, сын Алфеев (Мк 2:14), Иоанн, сын Захарии (Лк 3:2), Иисус, сын Иосифа (Ин 1:45). Патронимы использовались и для женщин[183], но реже, поскольку замужняя женщина чаще определялась как «жена такого–то», а не «дочь такого–то».

(3) Употребление патронимов вместо имен. Патроним мог занять место личного имени. Такое встречалось достаточно часто[184]. Например, на черепках Масады мы находим упоминания Бар Симона, Бар Хильгая, Бар Иешуа, Бар Кеса, Бар Хануна, Бар Харша, Бар Бенайю, Бар Хаггая, Бар Халафта, Бар Иасона, Бар Пинхи, Бар Левия и других[185]. Стоит отметить, что во многих подобных случаях (хотя, разумеется, не во всех) имя отца оказывается необычным или даже редким. В таких случаях, особенно когда собственное имя субъекта достаточно обычно (и особенно — если рядом не упоминаются его братья), патроним более эффективен для идентификации этого человека.

В Евангелиях мы встречаемся с этим феноменом в случаях Вараввы (= сын Аввы) и Вартимея (= сын Тимея). Последнее имя Марк объясняет для своих грекоязычных читателей: «Вартимей, сын Тимея» (Мк 10:46). Это именно пояснение — разумеется, его никогда не называли «Вартимей, сын Тимея» (= Вартимей Вартимей!) Тимей — греческое имя; это единственный случай, когда мы встречаем его в контексте иудейской Палестины[186]. У нас нет причин подвергать сомнению аутентичность этого имени или считать его прозвищем, поскольку случаев единичного использования греческих имен среди палестинских иудеев достаточно много. В этом случае, по–видимому, именно редкость имени стала причиной того, что сына Тимея окружающие называли не собственным именем, а патронимом.

Варавва и Вартимей — примеры того, что Илан называет «уникальной новозаветной транслитерацией», в которой арамейское «бар» или «вар» (сын) становится частью имени[187]. Другие примеры — Варфоломей, Вариисус, Вариона, Варсава. По–видимому, эта форма используется в случаях, когда патроним (будь то настоящий патроним или прозвище, как в случаях Варнавы и Варсавы) функционирует как личное имя и используется для идентификации субъекта самостоятельно, независимо от его личного имени. В других случаях арамейское «бар» переводится. Перед нами убедительный пример близости имен в Евангелиях и Деяниях к ономастическим формам, принятым у палестинских иудеев.