Читать онлайн «Каннибализм». Страница 9

Если это небольшое отступление в область подсчета военных расходов и объяснений «комплекса» пытка — жертвоприношение — каннибализм кажется вам несколько формальным, то позвольте заверить вас, что авторы вовсе не отрицают существования двойственных психологических мотиваций, подобных тем, которые порождает «эдипов комплекс» в милитаристских обществах, прославляющих мужское превосходство. Представляется, что война вызывает противоречивые эмоции у участников и означает для них одновременно нечто совершенно различное. Вовсе не отрицается, что каннибализм может выражать одновременно и любовь и ненависть к жертве, но можно решительно выступить против утверждения, что специфические образцы межгрупповой агрессии можно объяснить какими-то неясными, противоречивыми психическими элементами, смело абстрагируясь при этом от других причин, заставляющих людей воевать друг с другом, и в первую очередь таких, как природные условия, нехватка продуктов питания и белков и инстинкт продолжения рода.

Возвращаясь к рассказу об ацтеках, можно с полным правом сказать, что единственным вкладом их религии в культуру было не введение в религиозный обиход человеческих жертвоприношений, а дальнейшая разработка этого ритуала в разрушительном направлении. Прежде всего ацтеки трансформировали человеческие жертвоприношения, превратив случайное везение на поле боя в тошнотворную рутину, когда не проходило и дня, чтобы очередную жертву не опрокидывали спиной на жертвенный камень, на алтари таких больших храмов, как Уицилопоутль и Тлалок. Подобные жертвоприношения проводились и в менее крупных храмах, вплоть до небольших часовен. Одна из них — низкое, круглое, с плоской крышей строение около шести метров в диаметре — была обнаружена при прокладке метро в Мехико. Теперь она стоит за стеклом на одной из самых оживленных станций. Для любопытных пассажиров на ней вывешена табличка, на которой указывается, что древние мексиканцы были «очень религиозными людьми». Так как армии ацтеков в тысячи раз превышали боевые отряды таких племен, как уроны или тупинамбе, то, вполне естественно, они могли захватить в плен тысячи вражеских воинов только в ходе одной-единственной битвы. Кроме повседневных жертвоприношений небольшого числа пленников и рабов в стране проводились и массовые расправы над сотнями и даже тысячами жертв для празднования каких-либо особо важных событий. Испанские историки, например, сообщили, что в 1487 году, во время освещения большой пирамиды Теноутитлан, перед ней на расстоянии двух миль были выстроены в четыре ряда пленники для принесения их в жертву богам. Палачи, выбиваясь из сил, работали день и ночь в течение четырех суток. Демограф и историк Шеберн Кук считал, что если на каждое жертвоприношение уходило по две минуты, то общее число жертв, убитых только во время этого события, равнялось 14 100. Масштабность подобных ритуалов можно было бы считать преувеличенной, если бы не свидетельства Бернала Диаса и Андреса де Тапии, которые собственными глазами видели аккуратно сложенные в кучи тысячи черепов. Их таким образом можно было легко подсчитать на площадях ацтекских городов. Диас, например, пишет, что на площади города Ксокотлан «лежали горы человеческих черепов аккуратными рядами, их весьма легко можно было подсчитать, мне кажется, их там было около ста тысяч».

Тапия также рассказал, что видел множество аккуратно разложенных черепов в самом центре города Теноутитлан:

«Шесты стояли друг от друга на расстоя­нии одной вары (приблизительно одного ядра), а на поперечных палках снизу доверху были нанизаны проткнутые у висков черепа по пяти штук на каждой поперечине; один писатель по имени Гонсало де Умбрия, подсчитав количество шестов и умножив эту цифру на пять, получил точное количество жертв — их, как выяснилось, оказалось сто тридцать шесть тысяч».

Но это еще далеко не все. Тапия еще описывает две высокие башни, сложенные целиком из человеческих черепов, скрепленных известью.

Все традиционные объяснения таких широких масштабов кровавой бойни представляют нам ацтеков как одержимых идеей, что их боги жаждут жертвенной крови, и они, оставаясь людьми глубоко верующими, отважно отправлялись на войну, чтобы исполнить свой священный долг. Сустель спрашивает: «Откуда же взялось такое обилие жертв? Ведь нужно было постоянно кормить и поить богов... Где найти столько драгоценной крови, без которой поблекнет солнце, а все мироздание будет обречено на уничтожение? Поэтому было очень важно для ацтеков постоянно находиться с кем-либо в состоянии войны... Война не была просто политическим инструментом достижения целей, она превращалась прежде всего в религиозный обряд, в священную войну...» А таких священных войн в истории хоть пруд пруди! Иудеи, христиане, мусульмане, индусы, греки, египтяне, китайцы и римляне — все они отправлялись на войну, чтобы умилостивить своих богов, чтобы выполнить волю Божию. И только одни ацтеки считали своим священным долгом идти на войну ради того, чтобы обеспечить своих богов достаточным количеством человеческих жертв. И хотя все остальные древние и не столь древние государства принимали активное участие в кровавой массовой бойне и совершали массовые зверства, им в голову никогда не приходила идея делать это только ради того, чтобы ублажить небесных правителей, удовлетворить их ненасытное желание постоянно пить человеческую кровь. Как мы позже увидим, отнюдь не случайно боги многих древних государств предпочитали пить мед, амброзию или нектар, впрочем, они вообще не заботились о том, чем им питаться на следующий день. Ацтеки так торопились привести пленников, чтобы принести их в жертву своим богам, что зачастую даже не пытались развивать успех на поле боя, опасаясь, что возьмут слишком много пленников до окончательной капитуляции. Такая странная тактика обошлась им недешево в стычках с отрядами Кортеса, которые, на взгляд ацтеков, поступали непредусмотрительно, убивая все живое, что попадало в поле их зрения.

Шерберн Кук стал первым современным антропологом, который развенчал сентиментальный подход к разгадке тайны ацтекских жертвоприношений. «Каким бы непреодолимым ни оказалось религиозное рвение, его нельзя успешно поддерживать в течение любого продолжительного отрезка времени, не принимая во внимание элементарные экономические расчеты». Кук предположил, что войны и жертвоприногаения ацтеков — это лишь часть системы, регулирующей рост населения.

Он подсчитал, что общее число потерь на поле боя и в результате жертвоприношений вызывало ежегодное повышение уровня смертности на 25 процентов. Так как население достигло почти минимума того, что могло прокормить государство... то последствия войн, как и человеческих жертвоприношений, могли оказаться достаточно эффективным фактором, сдерживающим дальнейший его рост». Хотя его теория отличается от теории его предшественников, она все-таки неверна в своей основной предпосылке. Ацтеки не могли контролировать рост населения в Мексиканской долине ни с помощью войн, ни с помощью жертвоприношений, так как в своем большинстве павшие на поле сражения и убитые в ходе жертвоприношений приводили лишь к 25-процентному увеличению уровня смертности и это были в основном мужчины. Эти 25 процентов могли легко восполниться 25-процентным повышением рождаемости. А если ацтеки хотели бы на самом деле снизить рождаемость, то они приносили бы в жертву своим богам молодых девушек, а не взрослых мужчин. Более того, если бы целью их жертвоприношений было сдерживание деторождения, то почему бы ацтекам просто не убивать своих врагов в бою, как поступают все армии мира? Объяснения, приводимые Куком, не учитывают особенности такой мезоамериканской практики. Почему ацтеки устраивали кровавые расправы на вершинах своих пирамид, а не на поле брани?

Обычные описания человеческих жертвоприношений у ацтеков заканчиваются сценой сбрасывания трупа с крутых ступеней вниз с вершины пирамиды. Зачарованный страшной картиной жертвоприношения, когда в простертых к небу руках жреца трепещет еще живое сердце, читатель может забыть поинтересоваться, а что же происходило со сброшенным по ступеням телом? Эту проблему исследует Майкл Гарнер из «Новой школы», причем с такой рассудительностью, интеллигентностью и смелостью, что теперь мы будем в основном придерживаться его трактовки. Он один вполне заслуживает доверия за решение загадки ацтекских человеческих жертвоприношений.

Как подчеркивает Гарнер, никакой особой тайны не существует, так как все очевидцы едины в своих выводах. Любой человек, знакомый с практикой избавления от своих ритуальных жертв у таких племен, как туринамба или гуроны, и других сельских общин, тоже придет к такому заключению — их просто съедали. Приводимое Бернандино де Саагуном описание не вызывает и тени сомнения: