Читать онлайн «Преодоление христианства». Страница 30

День жизни такого идеологически сфабрикованного аскета, занятого самоограничениями, подобен бесконечному порханью мотылька и пролетает мгновенно. Все массовые религии современности именно потому и борются с желаниями и временем жизни своих верующих. Молитва, покаяние и ожидание загробного воздаяния — лучший способ подчинения. Как в детской сказке о потерянном времени, у вас незаметно хитростью выманили то время жизни, которое Вы по глупости истратили впустую. Свою борьбу все эти монодоктрины начинают с самого уязвимого места человека — секса. Механизм идеологического подчинения посредством контроля сексуальной жизни был скрупулезно описан Фрейдом, а затем развит другими психоаналитическими школами. Борьба с «грязной похотью» в христианстве, ереси скопцов, многоженство ислама, здоровая советская семья, культ семьи и кирхи в третьем рейхе — как все это опять похоже, снова пугает простотой владения человеческой природы. Будучи сломлен в области секса и подчинен государству или церкви, человек легко может усвоить любую невольничью мысль. В язычестве Боги любви, куль Фаллоса были самыми мощными генераторами человеческого своеволия, раскрепощения. В древнем Риме раб-гладиатор, который должен был утром умереть в бою под кровожадные вопли возбужденной толпы, на ночь получал женщину и перед началом схватки, гордо глядя в лицо владыке половины мира, смело восклицал: «Идущие на смерть приветствуют тебя, Цезарь». Две тысячи лет спустя в «самом гуманном» обществе советский солдат, дабы быть более нравственным, послушным и ограниченным в желаниях, получает в компоте бром, а затем обязательные политические занятия. Нужно быть абсолютным глупцом или доверчивым «верующим человеком», чтобы в этих парадоксальных иллюстрациях увидеть лишь спекулятивные уловки изощренного ума.

«Всякое подчинение — религиозно», — превосходно подметил еще Герберт Уэллс.

Необходимо также остановить внимание на одном из важнейших аспектов жизни абстрактных идей. Все фантазии, что так легко и элегантно проносятся мимо нас в воздухе, независимо от того, политические ли это доктрины, общеобязательные моральные заповеди или всего лишь модные художественные манифесты — все они в конечном счете нужны лишь затем, чтобы воздействовать на человеческую природу, манипулировать наследственностью. Любая, даже самая эфирная абстракция, будучи сконцентрирована средствами информации, влияет на сознание, а сквозь его призму — на физическую жизнь людского рода.

Исследуя информацию об истории народов, мы легко отыщем доказательства того, что христианство как комплекс этических взглядов на жизнь вызвало колоссальную и ни с чем до того не сравнимую порчу человеческого материала. Уместны лишь аналогии с буйством коммунистической заразы на шестой части суши планеты, где идеологические прожекты большевистских лидеров явились причиной чудовищного ухудшения генофонда бывшего «народа-богоносца». Ценность любого явления можно проверить лишь по конечному результату, а не по «благим» помыслам моралетворцев. Неважно, чему Вы учите, важно лишь то, какие последствия претерпевает человеческой существо после этого.

Можно долго и нудно рассуждать о производственных отношениях, исторических закономерностях, но гораздо проще и вернее проанализировать жизненную энергию народа, исследуя его искусство и быт, для того, чтобы убедиться в разложении основы основ существования государства с помощью нескольких идеек, провозглашенных нищими оборванцами, углядевшими на небе признаки появления Мессии.

Вспомните, например, «Любовные элегии» Публия Овидия Назона, которые звучат как открытая демонстрация собственной биологической мощи и вызов всему женскому полу. «Всех бы хотел добиться!» — гордо возглашает необузданный языческий жизнелюб, чьи энергетические пульсации ощущаются в каждом стихе. Но вот уже в VI веке римский христианин Максимиан на протяжении нескольких элегий жалуется на импотенцию. Вообще, листая античных римских поэтов, можно почувствовать, как от века к веку с приходом христианства мощь, власть и воля к жизни покидали создателей этих стихов. Праведный гнев сменялся унынием и сентиментальностью, державность жалобами на варваров. Читая Плутарха, Апулея, Тацита, Атенея и других историков, не перестаешь поражаться чудесам мощи человеческого тела, рассудок мутнеет перед нескончаемым напором оргий, походов, возлияний, бессонных ночей, ядов, сменяемых блюд, ударов мечом. Не духу человеческому хочется петь дифирамбы, но его телу — таков общий здоровый тонус античности. Греческая пехота наносила противнику поражения, будучи вдесятеро меньше числом, ибо была лучше физически подготовлена. Греческие философы-софисты за ужином вчетвером съедали быка, а при изучении технических подробностей античной любовной лирики от анализа одних только количественных показателей кровь стынет в жилах и все виды современного прогресса вызывают справедливое отвращение. Древний римский горожанин трижды в день принимал водные процедуры, умащая тело благовониями; палестра же, где каждый мог укреплять тело физическими упражнениями, считалась обязательным государственным учреждением, равно как и бани. Взгляните на античные статуи: сила жизни без труда читается в каждой линии. А теперь взгляните на ренессансную живопись, не говоря уже о мрачном средневековье. Отвратительные рахитичные женщины с маленькой грудью, некрасивым животиком, складками жира и дряблой прозрачной кожей, мужчины с узкими плечами. Конечно же, напыщенный искусствовед начнет профессионально рассуждать о специфике художественного вкуса, о причудах эпохи, но это слова. Ведь ни одному Джорджоне не пришло в голову изображать на своих полотнах моделей голливудского стандарта с сексапильными формами тела только потому, что их тогда просто не было. Помимо вкуса художников есть еще рыцарские доспехи мужчин, а также платья женщин для того, чтобы раз и навсегда понять, что средневековый, да и гораздо более поздний человек выглядел куда менее красиво и захватывающе, чем античный. Особенно на женщин, рьяно защищающих христианство, действует довод о том, что из-за него Европа более пятнадцати веков просто не мылась. Вспомните быт и нравы античности и сравните это с куртуазным XVIII веком. Александр Данилович Меньшиков ходил в баню раз в два месяца и потому считался одним из самых чистоплотных людей в Европе, а дворянка Наташа Ростова из «Войны и мира» Льва Толстого, готовясь к балу, мылась «под большое» или «малое» декольте. Из летописи, повествующей о хождении в Россию Андрея Первозванного, узнаем, что наши древние предки в I веке н. э. ходили в баню каждый день, отчего и отказались слушать сподвижника Христа, проведшего в пути безо всяких удобств многие месяцы. В принципе это понятно: у людей разного уровня чистоплотности и мораль должна быть разная.

Античностью, равно как и современной диетологией XX-века, за основу была принята белково-витаминная система питания, чего в промежутке между этими эпохами никогда не наблюдалось, ведь элементарные овощные и фруктовые салаты начали вводиться во всеобщее употребление лишь в XIX веке. Плавный переход от античности к христианству нагляднее всего можно проследить на примере Византии. Так, здешние писатели постоянно сетовали на недомогание и слабость, на ухудшение качества и разнообразия пищи, резко возросло тогда количество заболеваний, связанных с ненормальным питанием. Исследователи статистических данных доказали, что с утверждением христианских догм резко возросла смертность, особенно детская. Мужчины же умирали в возрасте 35–44 лет, а женщины — в возрасте 25–34 лет. Однако смертность и заболевания не явились причиной, способных повлиять на смягчение религиозных табу, равно как и повальные эпидемии, вызванные элементарной нечистоплотностью, не в силах были изменить быт людей, регламентируемый святыми отцами. В XIII век третья часть Европы погибла от чумы.

Христианские моралисты, как известно, очень любят попрекать язычество варварскими сексуальными безобразиями. Однако любой мало-мальски исторически образованный человек без труда сыщет примеры истового увлечения наихристианнейших людей так называемым «свальным блудом». Средневековые площадные игрища, утехи амурного XVIII века или современные неокультурные развлечения также впечатляли и впечатляют своей массовостью, но, конечно же, не столь изысканны. Кроме того, подобные занятия всегда требовали безупречной спортивной формы и отличного психофизического владения собственным телом, чему пост и молитвы крайне мешают. Читая античных авторов, Вы почти не встретите примеры, когда неосторожной женщине нужно было бы сталкиваться с проблемами незапланированной беременности, а распространение венерических заболеваний было во много раз меньше, чем в новейшее время. Развратный Рим совершенно не знал сифилиса, который был завезен в Европу благонравными христианами на возвращающихся кораблях Колумба, и даже еще у Пушкина именовался «модной болезнью». Культура секса была много выше, процент смертности рожениц гораздо ниже, чем даже сейчас во многих странах. Количество римских императоров-гомосексуалистов не превышает количества гомосексуалистов римских пап, а у Тацита можно справиться о том, как античность умела управлять приростом населения по всем правилам демографической политики. Так что тезис об изначальной религиозной развращенности язычества не выдерживает никакой критики. А вот то, что строгие запреты и извращения человеческой природы под вывеской высокой морали всегда приводили и приводят к самым чудовищным разрушающим формам разврата, известно достоверно.