Читать онлайн «Тайны католических монашеских орденов». Страница 61

Торквемада создал новый тип инквизиции с еще более бесчеловечными методами. Он сделал это орудие религии политическим инструментом, изъяв инквизицию из юрисдикции Апостольского престола и подчинив ее короне. Таким образом, трибунал Великого инквизитора стал средством укрепления абсолютизма и расправы с политическими противниками. Этот новый аппарат террора, созданный Торквемадой, историки называют второй, или испанской, инквизицией.

Инквизиционные процессы в Испании осуществлялись и до Торквемады, но в виде постоянного учреждения, по крайней мере, на территории Кастилии, инквизиции не было до XV века. Трибуналы, «более могущественные и более строгие» начали работать в Кастильском королевстве с 1481 года. В 1483 году была организована Супрема — Верховный совет инквизиции, возглавляемый Великим инквизитором. Папа Сикст IV одобрил начинание, назначив Торквемаду Великим инквизитором.

Отсутствие инквизиции в Кастилии вплоть до XV века объясняется тем, что это королевство вело долгую и кровавую борьбу с маврами и не могло ослаблять свои силы еще и истреблением народа в застенках и на кострах.

В Арагоне же инквизиция была учреждена в 1233 году, а особенно активно действовала во второй половине XIV века, когда ее возглавлял доминиканец Николай Эймерик, прославившийся бесчеловечным трактатом «Руководство для инквизитора». Жестокость Эймерика превосходила все границы, и в итоге арагонский король Иоанн I вынужден был отстранить его от должности и изгнать из страны.

Королевская чета не сразу решилась на введение инквизиции в стране. Фердинанд и Изабелла предлагали возвращать еретиков в лоно церкви словом проповеди и мирными увещеваниями. По их указанию севильский архиепископ кардинал Мендоса написал катехизис (краткое изложение вероучения в форме вопросов и ответов), которому должен был следовать каждый истинный католик. Проповедники обязывались разъяснять и наставлять в вере на основе этого катехизиса, с тем чтобы искоренить свободомыслие. Специально назначенные наблюдатели должны были дать заключение по поводу эффективности мирных наставлений и вынести вердикт, необходимо ли вводить инквизицию в Испании.

Попытка решить вопрос миром не увенчалась успехом. Наблюдатели сделали заключение, что ересь упорствует. В 1481 году начались заседания священного трибунала в Севилье, в монастыре Святого Павла. Трибунал возглавили доминиканцы Мигель де Морильо и Хуан де Сан-Мартин. Многие марраны, или новые христиане (насильственно христианизированные иудеи), поняв, что против них готовится удар, бежали из страны.

Беглецов, или, как именовали их инквизиторы, «лисиц», отлавливали вооруженные отряды так называемого святого братства — эрмандады. Это войско, непосредственно подчинявшееся королевской власти, возглавлял брат короля.

В Севилье вскоре оказались переполнены все тюрьмы, замки, монастыри и другие сооружения, которые можно было использовать для содержания узников. В результате этого в городе вспыхнула эпидемия чумы. Инквизиторам пришлось оставить город. Новые христиане тоже могли покинуть Севилью, но им не разрешалось брать с собой имущество.

Стремясь полностью очистить страну от ереси, инквизиторы пошли на хитрость, издав «грамоту милосердия», согласно которой к тем марранам, кто добровольно сдастся судьям, будут применены самые незначительные меры наказания. Легковерных ожидали тюремные камеры и новые обещания — если они предадут в руки инквизиции всех известных им еретиков, то увидят свободу. Однако в большинстве случаев и тех, кто сдался добровольно, и пойманных по навету ожидал костер.

Испанская инквизиция быстро набирала обороты. В первые полгода работы севильского трибунала было сожжено 298 марранов, еще 79 человек осуждено на пожизненное заключение.

Для массовых сожжений был возведен специальный каменный эшафот — квемадеро. Ею верхнюю площадку украшали большие статуи четырех библейских пророков, но они служили не только для украшения. Внутри статуй была пустота, в которую помещали осужденных. По некоторым сведениям, сжигаемых также привязывали снаружи изваяний. После этого разводили костер. Человек, щедро пожертвовавший средства для украшения квемадеро, сам оказался марраном и был сожжен.

Жалобы на жестокость инквизиторов посыпались в папскую канцелярию. Сикст IV даже вынужден был рекомендовать Фердинанду и Изабелле сместить судей Морильо и Сан-Мартина. Недовольство Апостольского престола вызывало прежде всего то, что вторая инквизиция стала слишком независимой. Но поскольку испанская корона была единственной достаточно могущественной силой в Европе, оказывавшей в это время поддержку папству, а инквизиция поддерживала испанскую корону понтифик в свою очередь должен был закрыть глаза на бесчинства испанской инквизиции.

2 августа 1483 года Торквемада был назначен Великим инквизитором Кастилии с правом самому ставить и смещать судей. 17 октября власть Великого инквизитора была распространена и на Арагон, а также на Каталонию и Валенсию, то есть высший судья Супремы получил возможность карать и миловать на территории практически всей Испании.

В 1481 году в Севилье генеральная хунта инквизиторов под руководством Торквемады разработала инструкцию из 28 пунктов, ставшую законом испанской инквизиции. Впоследствии этот кодекс неоднократно дополнялся новыми статьями. Первые три пункта инструкции содержали положения об устройстве инквизиции, устанавливали «отсрочку милосердия» для тех, кто хочет сознаться. Следующие девятнадцать пунктов охватывали все этапы инквизиционного процесса, а последние шесть устанавливали иерархию инквизиторов.

Сознавшийся в течение указанного срока мог быть помилован, но только в том случае, если называл других еретиков. Обращенный еретик не имел права носить золото, серебро и драгоценности, а также одежду из шелковых тканей. Он не мог занимать никакую должность.

Если еретик упорствовал, иными словами, если он не хотел сознаваться в преступлениях, чаще всего вымышленных, и признавал вину после истечения положенного срока, то его следовало заточить в темницу на всю жизнь. Если инквизиторы считали, что еретик сознался не полностью, то его передавали в распоряжение светской власти, что означало костер.

Отрицавший свою вину, но вынужденный признаться под пытками, считался уличенным, что также означало для него костер. К той же категории относили тех, кто не являлся на суд по приглашению инквизиторов.

Данный кодекс не предусматривал никакого срока проведения следственных действий, то есть попавший в лапы инквизиции мог находиться в предварительном заключении многие годы, а то и десятилетия.

Дела, рассматриваемые инквизицией, не имели и срока давности. Двадцатый параграф инструкции предусматривал суд над умершими, если существовали какие-либо свидетельства их еретических воззрений. Их останки эксгумировали, судили и предавали огню. Имущество наследников осужденных после смерти подлежало конфискации. Хотя 22 пункт инструкции предусматривал выделение из конфискованного имущества пособия детям осужденных, этот параграф никто не исполнял.

Инквизиционный трибунал был последней инстанцией, решавшей судьбу еретиков, его приговоры обжалованию не подлежали. Инквизиторы подчинялись только Супреме, не отчитываясь в своих действиях больше ни перед кем.

Согласно кодексу Торквемады, было создано 17 местных, постоянно действующих трибуналов, в то же время предусматривалась возможность в случае необходимости создавать чрезвычайные трибуналы на местах на сколь угодно долгий срок.

В структуру инквизиции, согласно кодексу Торквемады, включались фискалы и так называемые родственники (familiares). Это были миряне, сотрудничавшие с инквизицией в качестве доносчиков, осведомителей и помощников на аутодафе. Это были люди, чьи показания приводили других людей на костер, они же помогали этот костер разводить. Часто они сами являлись бывшими жертвами священного трибунала. По подсчетам исследователей, общее число фискалов в Испании составляло около 15 тысяч человек.

Доносительство угодно Богу — эта мысль активно пропагандировалась проповедниками. Занятию этим богоугодным делом нередко способствовал страх. Те, кто чувствовал, что попали под подозрение, спешили донести на кого-либо другого, чтобы самим не оказаться в темнице. Основанием для доноса, а затем для ареста и пыток могло быть самое незначительное деяние: неосторожно брошенное слово, жест, взгляд. Так, некто однажды донес, что одна женщина загадочно улыбнулась, когда при ней была упомянута дева Мария, что дает основание подозревать ее в сомнениях в непорочности Богородицы.

Власти редко выступали против инквизиционных законов, поскольку третья часть конфискованного имущества и штрафов поступала в королевскую казну (еще треть шла в казну инквизиции, и треть — в церковную казну). Кодекс Торквемады предусматривал также преследование любого облеченного властью лица, оказывавшего покровительство еретикам, а всякое противодействие инквизиции могло быть представлено именно так.