Читать онлайн «История христианства Том II. От эпохи Реформации до нашего времени.». Страница 40

Еще одним поводом для серьезной полемики в рядах католиков стал "квиетизм". Это учение возникло после выхода в 1675 году "Духовного руководителя" испанца Мигеля де Молиноса. Он был неоднозначным человеком, которого одни называли святым, а другие шарлатаном. "Духовный руководитель" и написанный позднее "Трактат о каждодневном общении" вызвали большое волнение – одни обвиняли его в ереси, другие утверждали, что он является выразителем наивысшей формы христианского благочестия.

Молинос проповедовал полную пассивность пред Богом. Верующий должен просто исчезнуть, умереть, раствориться в Боге. Надо отказаться от любой активности, будь то телесной или душевной. Созерцание должно быть чисто духовным и не иметь ничего общего с какими бы то ни было физическими или видимыми реалиями, в том числе с человечностью Христа. То же самое относится к аскетической дисциплине, которая есть не что иное, как еще одна форма проявления активности. Когда душа теряется в созерцании Божества, она не должна обращать внимание ни на что другое, даже на своих ближних.

Это учение встретило сильное сопротивление. Одни утверждали, что оно скорее сродни мусульманскому мистицизму, чем учениям великих христианских богословов. Другие указывали, что молинизм ведет к замкнутости, при которой церковь не имеет никакого значения и не обладает никаким авторитетом, а христиане никак не связаны с политической и общественной жизнью. Инквизиция, которую попросили высказать свое мнение по этому вопросу, сначала поддержала Молиноса. Но многие исповедники возражали, указывая, что это учение ведет к распущенности в среде верующих. Ходили также слухи, что сам Молинос поощряет распущенность своих последователей и что его отношения с принявшими его идеи женщинами отнюдь не безупречны.

В 1685 году Молиноса и нескольких его последователей арестовали по распоряжению папы. На суде инквизиции он отказался отвечать даже на самые абсурдные обвинения. Его поклонники утверждали, что он просто применяет на практике проповедуемые им принципы квиетизма. Обвинители же говорили, что молчание доказывает его вину. Когда ему приказали отречься от своих взглядов, он сделал это с такой покорностью, что само это отречение можно было рассматривать как выражение верности своим убеждениям. Многие требовали смертного приговора, но папа Иннокентий XI, не желая, чтобы у квиетизма был свой мученик, сделал так, что оставшиеся одиннадцать лет жизни он провел в заключении. В тюрьме он как будто бы продолжал вести жизнь в спокойном созерцании, которому учил.

Квиетизм проник во Францию, где его восприняли вдовствующая мадам Гюйон и ее духовник отец Лакомб. Оба они были глубоко верующими людьми, подверженными видениям и другим мистическим переживаниям.

Вокруг них образовался кружок верующих, которых они направляли в их религиозной жизни. Когда мадам Гюйон опубликовала трактат "Краткий и простой метод молитвы", ее известность распространилась по всей стране. Затем она вместе со своим духовником перебралась в Париж, где в число их почитателей вошли несколько женщин из круга высшей аристократии.

Однако взгляды мадам Гюйон кое в чем вызывали возражения, так как она доводила учение Молиноса до крайностей. В конце концов она заявила, что бывают времена, когда для принесения Богу истинной жертвы необходимо совершать грехи, которые в глазах самого человека выглядят мерзкими. Такие заявления в сочетании с ее близкими отношениями с Лакомбом породили дурные слухи, и архиепископ Парижский приказал заключить священника в тюрьму, а мадам Гюйон – в монастырь. Лакомба переводили из одной тюрьмы в другую, и в конце концов он сошел с ума и умер. Мадам Гюйон по ходатайству одной из фавориток короля выпустили на свободу.

Именно в это время мадам Гюйон познакомилась с молодым епископом Франсуа Фенелоном. Его увлекли ее взгляды, хотя он никогда не доводил их до крайностей. В конечном счете вопрос о квиетизме вылился в ожесточенный спор между Фенелоном и одним из величайших французских богословов того времени Жаком Бенинем Боссюэ. Полемика долго не приносила результатов, поскольку Боссюэ пользовался поддержкой короля, а Фенелон был известен как человек необычайного благочестия. Наконец под давлением Людовика XIV папа Иннокентий XII согласился отвергнуть некоторые из тезисов Фенелона, хотя и с оговоркой, что речь идет не об их ошибочности, а о том, что они могут вводить в заблуждение. Выслушав папский приговор, Фенелон проявил такое смирение, что в глазах общественного мнения Боссюэ предстал человеком высокомерным, без всяких на то оснований унизившим достойного оппонента. Затем Фенелон вернулся к исполнению своих пастырских обязанностей архиепископа Камбре, раздал все свое имущество нищим и вел замечательную жизнь, став, вполне вероятно, прототипом епископа Мириэля, изображенного Виктором Гюго в романе "Отверженные".

Все эти события и споры показывают, что в XVII и XVIII веках католическая церковь внутренне перестраивалась после кризиса, вызванного Реформацией. Тридентский собор дал четкое определение католической ортодоксии, и теоретически папство стало центром церковной власти. В веро-учительных вопросах решения Тридентского собора считались незыблемыми, поэтому вся богословская полемика велась в рамках тридентской ортодоксии. Но были также мощные политические силы, противившиеся централизации церковной власти и находившие выражение в таких движениях, как галликанство, фебронианство и иосифлянство. Эта оппозиция папской власти в конечном счете ослабит католическую церковь и помешает ей достойно ответить на вызов, брошенный Французской революцией.

Реформы, к которым призывал и которые начал Лютер, касались и доктринальных вопросов, не ограничиваясь церковной практикой. Разумеется, он критиковал коррупцию, получившую широкое распространение в церкви, но главное заключалось не в этом. Лютеровская реформация началась с богословского открытия, и он был убежден, что правильные верования имеют для церкви первостепенное значение. Это, однако, не означает, что все и во всем должны быть согласны. Его основным соратником и ближайшим другом долгие годы был Филипп Меланхтон, который расходился с ним по многим вопросам. Сам Лютер говорил, что его задача – вырубить деревья и удалить с поля камни, а Меланхтон как более терпеливый человек должен пахать и сеять. Равным образом, несмотря на разногласия между Кальвином и Лютером, прочитав первое издание "Наставлений" Кальвина, немецкий реформатор отозвался о них благожелательно. Но не все отличались такой широтой взглядов, что ярко проявилось в ходе дискуссий, разделивших следующее поколение лютеран.

После смерти Лютера место главного истолкователя лютеранского богословия занял Меланхтон. Его систематическое изложение богословия, известное под сокращенным названием "Loci communes", стало для лютеран основным пособием по изучению богословия и выдержало несколько изданий, в каждое из которых автор вносил исправления. Но были люди, считавшие, что Меланхтон неверно выражает богословские взгляды покойного реформатора. Главным пунктом противоречий, лежавшим в основе всех других разногласий, были гуманистские наклонности "мейстера Филиппа", как его называл Лютер. Когда Лютер порвал с Эразмом и с его гуманистической программой реформ, Меланхтон продолжал поддерживать со знаменитым ученым теплые отношения. Отчасти это объяснялось миролюбивым характером Меланхтона, но также и его несогласием с категорическим отвержением Лютером "грязного разума". По аналогичным причинам, провозглашая учение об оправдании верой, Меланхтон в то же время настаивал на необходимости добрых дел, хотя он видел в них не путь к спасению, а лишь его результат и свидетельство.

Эти разногласия, раздувавшиеся некоторыми последователями Лютера после его смерти, привели к полемике между "филиппистами" и "твердыми лютеранами". Непосредственной причиной конфликта стал "Аугсбургский интерим" – попытка вынудить лютеран пойти на компромисс с католиками (см. главу 9). Лютеранские лидеры отнеслись к интериму без энтузиазма, и большинство отказались подписать его. Но император оказывал на них сильное давление, и в конце концов виттенбергские богословы во главе с Меланхтоном приняли его видоизмененный вариант – "Лейпцигский интерим". "Твердые лютеране", наотрез отказавшиеся подписывать интерим, несмотря на недовольство императора, обвинили виттенбергских "филиппистов" в отходе от некоторых богословских положений Лютера. В ответ Меланхтон указал на различие между основополагающими и несущественными элементами Евангелия. Последние он назвал греческим словом "адиафора". От главного нельзя отступать ни в коем случае. Адиафора имеет определенное значение, но ее не надо путать с главным. Следовательно, в сложившихся обстоятельствах для церкви вполне оправданно отказаться от некоторых второстепенных элементов, чтобы не терять возможности продолжить проповедь и объяснение главного. Твердые лютеране во главе с Матиасом Флацием возражали, что, хотя, быть может, действительно есть основания делить Евангелие на главные и несущественные элементы, бывают обстоятельства, требующие ясного исповедания веры. В таких условиях некоторые элементы, которые в принципе можно было бы считать несущественными, становятся символами самой веры. Отказ от них означает отказ от веры. Те, кто искренне стремятся свидетельствовать о вере, не должны уступать даже во второстепенных вопросах, ибо уступка может быть расценена как капитуляция. Признав "Лейпцигский интерим", утверждал Флаций, филипписты, уступив пусть даже только в несущественных вопросах, отказались от исповедания своей веры.