Читать онлайн «Исламоведение». Страница 8

Неподражаемость Корана (иджаз). Аллах передал Коран людям, которые были искушёнными ценителями искусства слова, прекрасно разбирались во всех жанрах литературы, считали умение красиво выражать мысли и слагать стихи одним из величайших достоинств. На ярмарках, которые устраивались в сезоны паломничества, проводились конкурсы поэтов, а лучшие из стихотворений вывешивались на стенах Каабы. Несмотря на это, арабы были изумлены совершенством и красноречием коранического слога.

Арабское слово иджаз означает «выявление неспособности бессилия». С начала IX века оно используется для указания на то, что Коран неподражаем и превосходит любую речь по форме и содержанию. Этот термин прочно закрепился в мусульманском богословии, и проблеме неподражаемости Корана посвящены сотни трудов. Одним из выдающихся учёных, исследовавших этот вопрос, был кади Абу Бакр аль-Бакилляни (ум. 1013). Особое внимание этой проблеме уделено в трудах современных исследователей Мухаммада Сайда Рамадана аль-Буты, Абд-аль-Карима аль-Хатыба, Сейида Кутба.

Неспособность людей сочинить нечто подобное Священному Корану неоднократно подчёркивается в самом Писании. Пророк Мухаммад бросил смелый вызов и своим современникам, и всему остальному человечеству: если вы сомневаетесь в том, что Коран есть Слово Божие, то объедините свои усилия и сочините нечто подобное этому Корану или хотя бы одной суре.

Объясняя природу неподражаемости Корана, мусульманские учёные ссылаются на его сверхъестественное красноречие, необъятность смысла, удивительную ритмичность слога, неповторимый стиль повествования, отсутствие каких-либо противоречий и несоответствия научным знаниям. В качестве аргумента в пользу неподражаемости Писания приводятся имеющиеся в некоторых аятах указания на события, которые были предсказаны Мухаммадом.

Переводчик Корана на английский язык Эдвард Палмер (1840–1882) объясняет его неподражаемость тем, что арабы приняли стиль Писания за безупречный стандарт, любое отклонение от которого было бы несовершенством.

Коран не является ни стихотворным, ни прозаическим произведением. В нём идеально сочетаются как рифмованные, так и нерифмованные аяты. Ритм одних отрывков напоминает регулярность рифмованной прозы, тогда как другие имеют большое сходство с раджазом (стихотворный размер, в котором рифмуются все строки). Суры раннего периода состоят из коротких аятов, исполненных звучности, красоты и силы. Более поздние откровения характеризуются монотонным изложением, насыщены притчами и развёрнутыми сравнениями.

После прочтения коранических стихов ислам принял будущий халиф Умар бин аль-Хаттаб. Услышав чтение Писания, уверовали известный поэт ат-Туфейл ад-Дауси, старейшина ауситов Саад бин Муаз и другие сподвижники Мухаммада. Коран произвёл такое впечатление на вождя курейшитов Утбу бин Рабиа, что тот посоветовал своим соплеменникам оставить в покое Мухаммада, предвидя великий успех его миссии, хотя сам постыдился отречься от религии предков. Тот факт, что на протяжении почти четырнадцати столетий люди оказались неспособны сочинить нечто подобное Корану, лишний раз доказал, что именно он был величайшим чудом, дарованным Пророку Мухаммаду.

Заговор в Доме собраний. По прошествии двух с половиной месяцев после второй клятвы Акабы, в четверг 26 сафара четырнадцатого года от начала пророчества (12 сентября 622 г.), вожди и старейшины курейшитов явились в Дом собраний для того, чтобы обсудить сложившуюся ситуацию. К тому времени многие мусульмане собрались в путь и покинули Мекку, забрав с собой семьи и имущество. Курейшитам было известно о силе племён аус и хазрадж, о склонности их старейшин к добру и согласию, об их призывах к отказу от междоусобной войны. Всё это вызвало беспокойство курейшитов, которые понимали, что усиление мусульман и распространение их идей среди жителей Ясриба угрожает их экономической самостоятельности и лишает их положения религиозных лидеров арабов.

Осознавая серьёзность ситуации и необходимость скорейшего принятия жёстких мер, они решили положить конец призыву Мухаммада. Одни старейшины предложили изгнать его из Мекки, другие — заковать в цепи и лишить свободы. Однако эти меры показались недостаточными некоторым из тех, кто присутствовал на собрании. Тогда курейшитский старейшина Абу Джахль предложил выбрать по одному крепкому, знатному и пользующемуся поддержкой своего племени юноше из каждого рода и вручить каждому из них по острому мечу, чтобы они одновременно нанесли удар Мухаммаду и убили его. «В таком случае мстить нужно будет всем родам, — сказал он. — Люди из рода Мухаммада не смогут воевать со всеми соплеменниками и согласятся принять от нас плату за кровь: мы уплатим им то, что положено, и избавимся от Мухаммада».

Курейшиты одобрили это решение и для претворения в жизнь своего зловещего плана отобрали одиннадцать знатных горожан. Среди них были такие ярые противники ислама, как Абу Джахль бин Хишам, Укба бин Абу Муайт, Умейя бин Халяф, Абу Ляхаб, Убейй бин Халяф. Они договорились убить Посланника Аллаха тёмной ночью и, нисколько не сомневаясь в собственном успехе, стали насмехаться над мусульманами.

Однако Пророку стало известно о заговоре, и Аллах позволил ему покинуть родной город. Тринадцать лет он наставлял своих соплеменников, предлагая им отречься от ложных богов и уверовать в Единственного Аллаха, но каждое новое подтверждение правдивости его миссии вызывало в них всё большее отвращение к исламу и его приверженцам. Дальнейшее пребывание в Мекке было смертельно опасным, и он принял решение покинуть город под покровом ночи вместе со своим ближайшим соратником — Абу Бакром ас-Сыддиком.

Переселение в Медину. С наступлением темноты заговорщики собрались у дверей дома Пророка, чтобы наброситься на него, когда тот заснёт. Пророк велел своему двоюродному брату Али бин Абу Талибу лечь в его постель и накрыться его зелёным плащом. Он был уверен, что курейшиты не станут убивать юношу, и тот беспрекословно подчинился приказу Посланника Аллаха.

Согласно традиции, Мухаммад прошёл мимо заговорщиков, посыпав на их головы песок, а они не заметили его. Аллах отдел от него их взоры, а он в это время читал Коран. Пророк направился в дом Абу Бакра, и они вдвоём покинули город, направившись не на север, в сторону Медины, а в противоположном направлении — в сторону Йемена. Это произошло 27 сафара четырнадцатого года от начала пророчества (в ночь на 13 сентября 622 г.). Предположив, что курейшиты бросят все силы на поиски Пророка и его спутника, они решили укрыться в пещере на горе Саур, пока язычники не снимут дозоры с дорог.

Заговорщики пришли в ярость, когда обнаружили в постели Мухаммада его двоюродного брата. Они долго допрашивали и били его, чтобы разузнать, куда направился Пророк. Оскорблениям курейшиты подвергли и Асму, дочь Абу Бакра, но так и не добились ответа. Они обещали выплатить вознаграждение в сто верблюдов тому, кто доставит им любого из беглецов живым или мёртвым. Но их усилия оказались безуспешными, и по прошествии трёх дней, когда поиски почти прекратились, Пророк и Абу Бакр, покинув пещеру, направились в Медину по безлюдной дороге вдоль берега Красного моря. В пути их сопровождали опытный проводник и вольноотпущенник Абу Бакра, который помогал им, когда они прятались в пещере.

В понедельник 8 раби-уль-авваля (23 сентября 622 г.) спутники добрались до местечка Куба в окрестностях Ясриба (ныне в пределах города). Спустя некоторое время к ним примкнул Али бин Абу Талиб, который задержался в Мекке на три дня, чтобы вернуть владельцам все вещи, которые были отданы Посланнику Аллаха на хранение. В Кубе Пророк Мухаммад провёл четыре дня и основал первую в истории ислама мечеть. В пятницу он продолжил путь и верхом на своей верблюдице въехал в Ясриб. С тех пор этот город называется Мединой — Городом Пророка (араб. мадинат ан-наби).

Мусульмане были охвачены радостью, и каждый из них горел желанием принять Пророка в собственном доме. Однако верблюдица продолжала идти, пока не дошла до квартала его родственников по материнской линии. Она остановилась на том самом месте, где ныне возвышается Мечеть Пророка.

Социальная и духовная значимость Хиджры. Переселение мусульман в Медину получило название Хиджры, переселенцы стали именоваться мухаджирами, а верующие из числа коренных жителей Медины — ансарами. Хиджра не была бегством от трудностей и испытаний, и мухаджиры не были движимы стремлением к богатству и мирскому благоденствию. Это был этап подготовки к будущим преобразованиям и победам, открывающий перед мусульманами новые возможности для духовного роста.